Она пыталась с ним разговаривать на эту тему. Но сын отвечал уклончиво, а чуть надавишь, он нырк в свой бетонный бункер, и попробуй достучись.
Когда Родя отметил свое двадцатисемилетие, родители облегченно выдохнули. Их сын стал встречаться с девушками. Домой никого не приводил, но начал подолгу разговаривать по телефону (мама прислушивалась – голоса были женские), какие-то подарочки покупать, иногда его привозили девушки к подъезду или забирали, и Родя до утра где-то пропадал. Вот только выводы их были ошибочными. Родион устроился работать в крупное модельное агентство помощником директора, и все его контакты с барышнями носили сугубо деловой характер, пусть и с налетом приятельских отношений. Уж такой был этот модельный бизнес, в нем все делали вид, что без ума друг от друга. А ночами он за моделями на крупных показах в каких-нибудь клубах присматривал. Вот и все…
Родион вернулся в комнату. К Леде.
Пока они с дедом кушали, солнце скрылось. Не за горизонтом, а за тринадцатиэтажкой, стоящей напротив дедова дома. В сумрачном свете тело Леды совсем не походило на живое. Но хуже другое, на нем становились заметны изъяны – вмятинки на пластике, пятнышки. Чтобы не видеть их, Родя торопливо натянул на Леду платье. А ее голову обвязал шарфом.
Теперь совсем другое дело!
Как живая…
Он послал Леде воздушный поцелуй и направился в соседнюю комнату. В мастерскую. Там его ждало незаконченное свадебное платье. Он работал над ним уже неделю, дольше, чем над всеми остальными туалетами, но дело пока к завершению не близилось. А все из-за Родиных метаний. Хотелось сшить что-то грандиозное. Идей было много, вот он и переделывал свадебный наряд уже три раза. Но и последним вариантом был не очень доволен.
Зазвонил телефон. Родя отправился на его поиски. Была у него дурная привычка засовывать сотовый то под диван, то под подушку, то в ящик. А как-то он обнаружил его в холодильнике. Убирая туда масло, машинально и телефон положил.
На сей раз место, в котором он нашелся, оказалось не таким экзотическим. Всего лишь «карман» швейной машинки. Телефон лежал среди ниток и шпулек. Родя взял его, поднес к уху.
– Родя, ты не представляешь, что произошло!.. – услышал он возбужденный крик своей знакомой модели. – Это просто кошмар!
– Слишком длинное вступление, – буркнул он. – Переходи к сути. Что случилось?
– Убийство! – Голос сорвался. «И» прозвучало как визг. Родя передернулся, неприятный звук.
– Кто погиб?
– Красотуля! На нее ночью напали, когда из ресторана шла. А я, представляешь, только утром ее видела. А вечером лайкала ее свежие фотки… И вот ее нет!
– Это печально.
Повисла пауза.
– Ты так это говоришь, будто тебе все равно, – вновь заговорила девушка. Голос у нее был уже не возбужденный, а недовольный. – Или ты уже знал о том, что она мертва?
А он на самом деле знал…
Роде это приснилось. Поэтому свадебное платье, которое он шил для Красотули, в последнем варианте напоминало саван.
Глава 5
Виола постучала в дверь и, услышав «Войдите», толкнула ее.
– Добрый вечер, – поздоровалась она с сидящим за столом мужчиной.
– Добрый, – откликнулся он. – Вы Виола Игоревна Лебедева?
– Она самая.
– Проходите. – Когда Виола села на предложенный ей стул, следователь представился. – Старший лейтенант Внуков Петр Петрович.
Следователь ей понравился сразу. Был он какой-то к себе располагающий, как киношный мент из старых сериалов про разбитые фонари и убойную силу. У настоящих полицейских редко такие лица бывают. Профессия отпечаток накладывает, делая их напряженнее, жестче, сумрачнее. Как-то на отдыхе Виола познакомилась с девушкой-парикмахером. Очень хорошенькой кучерявой блондиночкой. Фигурка точеная. Ростик маленький. Глаза голубые, широко распахнутые. Милый такой пуделек на первый взгляд. Но стоит присмотреться… Если что-то было не по ее, блондиночка резко преображалась. Пуделек показывал клыки, ощетинивался и уже не производил впечатление милого зверька, которого хочется потискать. Спасаться от такого нужно, пока не покусал. Потом девушка «раскололась» и сообщила, что она дознаватель в прокуратуре. А про парикмахерскую врала, чтоб мужчин не отпугивать.
– Виола Игоревна, как давно вы знаете Олесю Красотулю? – обратился к ней с первым вопросом Внуков.
– Чуть больше двух лет.
– Где познакомились?
– В клинике эстетической хирургии. Мы ждали приема у разных докторов, кабинеты которых находились по соседству. Разговорились и как-то сразу друг к другу прониклись.
– Вы можете себя назвать ее подругой?
– Да, бесспорно.
– Значит, она делилась с вами секретами?
– Кое-какими.
– Сокровенными? Ну, знаете, как в «Сексе в большом городе»?
– Она не посвящала меня в подробности своей интимной жизни, если вы об этом.
– Нет, я о другом. О чувствах, отношениях.
Виола задумалась.
– Нет, – наконец ответила она. – Но тут, может быть, я виновата. Я сама не любитель выносить сор из избы… скажем… своего сердца.
– Но вы и не производите впечатление человека, у которого душа нараспашку. А Красотуля, как все говорят, была как раз из таких. Не сходится.
Виола вынуждена была с ним согласиться. Не сходилось что-то. Когда у Красотули появился котенок, она своими «ми-ми-ми» замучила всех. А уж сколько фотографий выкинула в Сеть – не счесть! Но ни разу Виола не слышала от нее рассказов о парнях. Нет, о друзьях она щебетала беспрестанно. А вот о чем-то больше… Ни разу.
– А если у нее никого не было? – предположила Виола. – Ни жениха, ни парня, ни объекта тайной влюбленности…
– У красивой, молодой, активной, эмоциональной? Как-то странно.
– К чему вы клоните?
– Получается, что никто не знает, какая она, настоящая Красотуля. И это затрудняет нам работу. Ее убили. И это значит, что девушку окружали не только друзья (хотя по мне, если люди не делятся секретами друг с другом, они, скорее, приятели), но и враги. – Внуков взял со стола блокнот, пролистал его. Виола думала, что сейчас все делают записи в планшетах и коммуникаторах, а оказывается, некоторые еще по старинке – ручкой на бумаге. – Красотуля звонила вам за пятнадцать минут до смерти. И это была ночь. Что она хотела?
– Прежде чем ответить, я должна сказать вам, что для Красотули не было таких понятий, как день и ночь. Она жила в своем ритме, не подвластном трактованию.
– То есть не сова и не жаворонок?
– Хуже. Она просто не замечала смены времен суток. И дни не особо считала. Иногда удивлялась, что, к примеру, уже наступила пятница. Она думала, среда. Красотуля вечно опаздывала, забывала о встречах. Но на нее никто не обижался.
– Как же она умудрилась сделать несколько операций? На них тоже опаздывала или не являлась?
– Особо важные встречи она отмечала в электронном ежедневнике и дублировала их по старинке… – Она указала на его блокнот. – Только пользовалась стикерами. И наклеивала их на зеркало в ванной и на холодильник.
– А училась как? Она же студентка.
– Заочница. С кучей долгов и богатым папой, который давал денег на их погашение (не секрет, что преподаватели берут взятки, не все, но многие). А теперь к вопросу, прозвучавшему ранее. Красотуля позвонила, чтобы позвать меня погулять. Сказала, что находится недалеко от моего дома, и мы можем через двадцать минут встретиться.
– И что же вы?
– Отказалась, конечно. Мне нужно было рано вставать, я не могла лечь под утро.
– Она не обиделась?
– Красотуля никогда не обижалась. Сказала, что позвонит Роберте, она в том же районе живет. И мы распрощались.
– Кто такая Роберта?
– Вообще его зовут Робертом. Фамилии не знаю. Он транс.
– Хм… – Внуков сделал запись в блокноте. – Не звонила Олеся Роберте. Как и никому другому. Звонок вам был последним.
– Значит, отвлеклась на селфи. Она если не болтала по телефону, то делала фотографии или выкладывала их.
– Мы попытались восстановить хронологию событий. Вышло так: Олеся, расплатившись, вышла в туалет, вероятно, там и позвонила вам, вы поговорили, после чего она сделала несколько фотографий. Но выкладывать не стала. И вышла на улицу. Телефон держала в руке. Возможно, хотела найти в нем номер Роберты. Но что-то привлекло Олесино внимание, и она сошла с тротуара…
– И умерла?
Внуков кивнул. Они еще немного поговорили. Но Виола ничем следствию не помогла, и ее отпустили.
Покинув здание, она направилась к шоссе, чтобы поймать машину. Виола имела права, а когда-то и авто, но, поняв, что куда лучше себя ощущает в роли пассажира, продала его. На московских дорогах она терялась. Не могла привыкнуть к агрессивному, а зачастую хамскому отношению друг к другу остальных участников движения. А вот за границей ездить любила. Если отправлялась туда, то брала машину напрокат и каталась, каталась, каталась… Ездила от одного маленького городка к другому, от пляжа к пляжу, от одной достопримечательности до следующей…
