И закончится война, и Такеши вернется домой.
В те секунды Наоми испытывала полное и безграничной счастье. На пару мгновений она даже забыла о Акико-сан, о смерти Фухито-сана, забыла обо всем! Ей так хотелось бесконечно долго любоваться раскинувшимся над землей небом — безграничным и ярко-голубым.
Акико-сан встречала их на крыльце, держа на руках дочь Наоми. Вторая малышка стояла подле нее, смешно покачиваясь на ножках и ладошками цепляясь за подол кимоно своей тети. Каким безмятежным было озаренное улыбкой лицо Акико-сан!..
«Нарамаро-сан мог бы приехать и рассказать невесте все сам», — неожиданно подумалось Наоми, и она прикусила губу. Но тотчас расцвела яркой улыбкой, потому что Акико-сан спускалась к ней вместе с дочерью.
Наоми взяла на руки малышку, и у нее защемило сердце. Она провела у Асакура почти месяц, но как же сильно изменилась ее дочь за столь недолгое время! Она будто бы повзрослела, и взгляд стал совсем осмысленным. И вот сейчас малышка настороженно рассматривала незнакомую женщину, которая точно также рассматривала ее саму.
— Я твоя мама, малютка, — прошептала Наоми, с удивлением обнаружив, что пушок на голове ее дочери потемнел.
— Она очень подросла, — сказала Наоми, посмотрев на Акико-сан.
— Правда? — откликнулась та. — А я совсем ничего не заметила.
Минамото кивнула. Ей больше не хотелось поскорее передать девочку прочь из своих рук, не хотелось от нее отстраняться. Малышка смешно хлопала глазенками, и ее длинные, пушистые ресницы доставали почти до мягких щечек.
Наоми затопила волна доселе неведанной нежности, и она прикоснулась губами к темечку дочери, крепко зажмурившись. Как же она была виновата… как же она могла быть столь холодной с ней в прошлом? Наоми хотелось прижать малышку к себе и никогда не отпускать, хотелось крепко-крепко ее стиснуть, нашептывать на ушко признания в бесконечной любви. Как, оказывается, она скучала по своему ребенку.
Через силу Наоми все же взяла себя в руки и оторвалась от разглядывания дочери. Она поудобнее подхватила ее и поднялась по ступенькам внутрь главного дома поместья. Ей все еще предстоял очень непростой разговор.
— Я так рада тебя видеть, — сказала Акико-сан, взяв на руки племянницу. — Так рада.
— И я, — отозвалась Наоми, и это было правдой лишь наполовину.
— Я получила от Нарамаро-сана письмо, — Фудзивара едва ли не щебетала от счастья. — Он обещает скоро приехать.
— Правда?.. — задумчиво протянула Наоми.
Ее сердце сперва испуганно ухнуло вниз, но потом она почувствовала неимоверное облегчение. Кажется, Нарамаро-сан не стал сообщать невесте плохие новости в письме. Что ж. Он сможет рассказать ей все лично, когда доберется до поместья. А она, Наоми, пока помолчит.
Ведь письмо от Такеши могло и задержаться в дороге, и принесший его солдат мог сбиться с пути, и дурные вести могли дойти до нее с опозданием.
Наоми прикусила губу. Конечно, недолжно было ей так поступать. Но нежелание становиться горевестником было куда сильнее чувства стыда.
— Я приказала наполнить тебе с дороги купель, — Акико коснулась ее плеча. — А я пока приготовлю для нас чай.
— Спасибо.
— Госпожа! — в коридор выскочила запыхавшаяся Мисаки. — Я услышала, что вы вернулись!
Глаза девочки сияли подобно солнцу. Казалось, она была вот-вот готова сорваться с места и броситься Наоми на шею и с трудом себя сдерживала.
— Мисаки, — Наоми по-матерински ей улыбнулась. Она и впрямь чувствовала, что вернулась домой. — Ты уже видела Яшамару-сана?
Девочка кивнула, и они вместе вошли в спальню.
— Такеши хвалил твоего брата, — сказала Наоми, баюкая на руках дочь.
Конечно, она слегка приукрасила слова мужа. В письме он отозвался о Мамору как о «сносном» мальчишке.
— Такеши-сама скоро вернется?
— Я надеюсь. Но сперва он должен выследить Нобу Тайра…
Не договорив, Наоми замолчала, потому что малышка, до той секунды забавно перебиравшая ручками в воздухе, вдруг положила крошечную ладонь ей на подбородок. Внутри нее все перевернулась уже в который раз, и она подумала, что однажды просто задохнется от нахлынувшей вдруг любви.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты поняла, что я говорю о твоем отце? — нежно прошептала Наоми, смотря в широко распахнутые глазки дочери. — Он вернется совсем скоро, вот увидишь.
— Акико-сан нашла для вашей дочери кормилицу. Она хорошая женщина, — Мисаки смотрела на нее, старательно пряча удивление. Она еще помнила, как ее госпожа отворачивалась от дочери и не желала брать на руки лишний раз.
— Спасибо, — несколько рассеянно отозвалась Наоми, баюкая на руках малышку.
«Я должна была смотреть на тебя каждую минуту с момента твоего рождения. Я должна была не отводить взгляда, — тоскливо думала она. — Я должна была кормить тебя сама и никогда не отпускать».
Нехотя она передала дочь Мисаки, чтобы раздеться. Ее раны почти затянулись и уже не болели — только ныли ночами, и на память от визита к Асакура у нее остались две новых отметины на теле.
— Наоми-сан?! Что это?.. — Мисаки в ужасе смотрела на нее.
— Последствия заключения брака с Такеши Минамото, — она хмыкнула и махнула рукой.
На самом же деле ей не было ни смешно, ни спокойно. Ее уже пытались отравить и похитить, и только чудо помешало тогда. Теперь же она оказалась на пути стрелы, нацеленной в ее мужа. Она убила своего отца, потому что он пошел против Минамото, а ее маленькая дочь должна будет выйти за наследника клана, который не был им дружественен.
Своего мужа за все прошедшее время она видела от силы два месяца и была вынуждена одна справляться с последствиями развязанной им войны: голодом среди крестьян, скудными запасами, осадным положением поместья, нуждами самураев и солдат. И сколько так еще будет продолжаться, она не знала. Лишь подозревала, что до конца ее жизни.
Выкупавшись, Наоми с помощью Мисаки надела кимоно и завязала волосы в высокий узел на затылке. Настало время возвращаться к обязанностям хозяйки поместья Минамото.
*****
Он намеренно не стал посылать вестей о скором возвращении. Не потому, что хотел кого-то удивить, появившись в один день на землях клана. И не потому, что хотел оставить в тайне ото всех свой путь. Но потому, что хотел застать обыденную жизнь поместья. Он не желал ни торжественной встречи, ни связанной с ней суеты. Такеши намеревался застать всех посреди их повседневных забот и дел, словно он не возвращался после долгого, слишком долгого отсутствия, а уезжал лишь на пару дней.
Он и его небольшой отряд промчались по землям Минамото, остановившись лишь раз у ручья, чтобы напоить лошадей. И потому сумели обогнать слухи, обычно расползавшиеся со скоростью ветра, о его пути. Разумеется, самураи, охранявшие ворота поместья, сперва не поверили своим глазам, завидев вдалеке стяг, который имел право носить лишь глава клана. Удивление и шепот сопровождали Такеши, пока он, взяв под узды Молниеносного, медленно шел по дороге к главному дому.
Самураи и слуги кланялись ему и оборачивались вслед, подолгу не отводя взглядов. Его не просто не ждали увидеть, некоторые уже верили, что он не вернется никогда — столько времени прошло! Да и слухи по стране ходили самые разные: будто он и затерялся в горах, и давно уж погиб, все пытаясь догнать Нобу Тайра, и решил стать отшельником-монахом, поселившись в одном из монастырей.
Но вот он был здесь — живой, из плоти и крови, — шел в тени деревьев, чья густая листва надежно укрывала от жарких солнечных лучей.
Когда до главного дома оставалось несколько тё, на гравийной дорожке показался Яшамару. Такеши уже забыл, когда видел его настолько растерянным.
— Такеши-сама, — самурай, впрочем, быстро справился с нахлынувшими эмоциями и почтительно склонился. — Отрадно видеть вас дома.
Минамото кивнул ему и, подойдя, стиснул плечо. Взгляд Яшамару вдруг лихорадочно забегал, а весь он разом напрягся, окаменел. Такеши не нужно было оборачиваться, чтобы понять. Ведь он знал, что за его спиной идет Мамору, и сейчас отец увидел сына.
