Она опустила глаза — и сразу почувствовала, будто потолок падает на голову, на нее наваливаются звуки. Они здесь не вдвоем, рядом много людей, знакомых и незнакомых. Но Грин ближе всех.
— Вы обещали, — проговорила Теодора. — Сдержите слово.
— Я здесь. И никуда не уйду. — Он указал на соседнюю дверь. — Буду следить оттуда. Воспринимайте это как переговоры с вредным заказчиком. Вам нужно выяснить, чего он хочет.
Рихтер вздернула подбородок и снова посмотрела детективу в глаза. Удивительно, но Грин улыбнулся ей, как будто она что-то значит, как будто она по-настоящему жива. Но сосредоточиться на этой мысли Тео не успела, вернее, не позволила себе. Она сухо кивнула, почти ненавидя себя за эту скованность, и шагнула к двери, которую тут же распахнул молодой человек. Кажется, она его знала: Говард Логан.
Некоторое время спустя
— Знаешь, когда я полюбил тебя? Это было в Марселе. Ты приехала на конференцию рестораторов, а я был в числе организаторов. Смешная подработка, проект, который даже денег не принес, но мне было интересно познакомиться с людьми. Я считал, что найду новых партнеров, открою для себя новые направления. И вот появилась ты. У тебя был доклад про масштабирование сети в рамках города, ты рассказывала про свой опыт в Треверберге. Такая молодая. Такая красивая. Такая сильная. И тогда я решил, что должен во что бы то ни стало добиться твоего расположения. Что должен работать с тобой. Тем более Треверберг — мой город. Я помню наши встречи, то, как твоя служба безопасности переворачивала мое грязное белье, чтобы выдать тебе вердикт, стоит ли иметь со мной дело. Ты решила — стоит и доверила мне новое направление. Я продал квартиру, вложил деньги в бизнес. И через год смог купить новое жилье — на заработанное вместе с тобой. Я по-прежнему тебя боготворил, но держал себя в руках. А потом что-то произошло, Тео.
— Когда?
Он медленно повел плечами, как будто пытался сбросить чью-то руку. В глаза ей не смотрел. Разглядывал скованные руки. Он выглядел далеко не таким сильным и успешным, как обычно. Совсем не похож на себя. Или, напротив, такой он и есть настоящий? Удивительно. Теодора сохраняла спокойствие. Сначала ей было страшно до тошноты. Но как только села напротив, как только подняла на него глаза, вспомнила — за стеной Грин.
— Года полтора назад. Наверное. Помнишь мой ретрит?
— Когда я была вынуждена завершать твои проекты? Помню. Два месяца. Кто бы мог подумать.
— Два месяца. Это было необходимо. Я вернулся другим. Знаешь, — он впервые поднял на нее взгляд, горевший мрачным огнем, и у Теодоры мгновенно пересохло во рту, — это было необходимо. Поездка. Обновление. Мне будто переставили мозги. Я будто начал жить заново. Дышать по-другому. Думать по-другому. Я впервые позволил себе посмотреть на тебя по-другому.
— Ты начал флиртовать.
Он поспешно кивнул.
— Флиртовать. Да. — Мейсон закрыл глаза, его лицо приняло мечтательное выражение. — И флиртовать тоже. Я держался некоторое время, а потом решил за тобой следить. Так я узнал про Авирону.
Она промолчала. Только закусила щеку изнутри, запрещая себе выражать эмоции.
— И что-то со мной произошло. — Когда Мейсон посмотрел ей в лицо, взгляд опасно потемнел. — Не знаю. Как будто в голове отжали тормоз. Я планировал свой день так, чтобы заканчивать его с тобой. Подолгу стоял под твоими окнами. Видел, как мечется твой несостоявшийся муж. О боги, Тео, как ты могла? Как ты могла тратить себя на это убожество? Или флер художника затмил твой разум? Ты не похожа на всех этих фиф. Жалела его, потому что он потерял дочь? Ох, я даже злился на тебя. Но ты его прогнала. И тогда я решил, что время пришло. Я должен тебе открыться.
— Поэтому решил похитить?
— Я знал, что ты не станешь говорить о личном. — Он пожал плечами так естественно, как будто они находились в летнем кафе и пили апероль. — Мне нужно было создать условия для разговора, найти место, где нам никто не помешает. Только ты и я. Я бы все тебе рассказал. О себе. О своих чувствах.
— И убил бы меня?
Мейсон побледнел.
— Никогда, — прошептал он. — Я бы никогда тебя не убил.
— Зачем ты убивал?
Он потрясенно умолк. Честно говоря, она не ожидала от себя такой прыти. И с трудом удержалась от того, чтобы посмотреть в камеру, закрепленную под потолком. Будто через ее оптику могла встретиться со взглядом Грина. Все правильно сделала? Оправдала надежды? Или наоборот — все испортила?
— Потому что так было правильно, — неожиданно проговорил Мейсон глухо, снова опуская взгляд на руки.
— Но почему Анна? Почему Ребекка?
— Лицемерные твари.
— Ты говоришь, что влюблен в меня. Но… Анна Перо? Серьезно?
— Я влюблен, — с готовностью кивнул он. — Но я мужчина. С Анной было приятно провести время.
— А потом убить.
И как складно у нее получается. Теодора приосанилась, глядя на собеседника сверху вниз. Незримое присутствие Акселя придавало ей сил.
— Ты говоришь так, потому что тебе велели так говорить, — упрекнул ее Мейсон.
— Я говорю так, — она подалась вперед, — потому что ты убил двух женщин. Или больше?
— Они не должны жить! — с неожиданной яростью сказал Мейсон. — Не должны! Они лгали себе, обществу, обманывали тех, кто им доверял. Знаешь, Тео, тебе тоже нужно съездить в ретрит. Ты посмотришь на этот мир совершенно по-другому. Исчезнут барьеры. Ограничения. Останется только твоя сущность, твоя жизнь, твои желания. Знаешь, зачем я просил встречу с тобой? Сказать, что я тебе никогда не причинил бы вреда. Эти полицейские — лицемерные суки. Они будут демонизировать мой образ. Не верь им. Никому не верь. Вообще никому. Человек не всегда делает то, что хочет. Иногда он делает то, что должен. И даже сам не знает почему.
Глава девятнадцатая
