– Селеста, мне, черт побери, сорок лет. Как я мог учиться в школе двумя классами старше тебя?
На ее лице отразилось изумление, смешанное с тревогой, но потом и первое, и второе сменила злость.
– Почему ты так себя ведешь? Почему пытаешься напугать меня?
– Нет, нет. Я просто...
– Ты давно уже учишься в колледже, а все равно дурачишься. Может, мне надо радоваться тому, что раньше у меня не хватило духа заговорить с тобой?
Ее глаза заблестели от слез.
В замешательстве он перевел взгляд на дорогу... и тут же закончилась песня Спрингстина.
– Это была "Дорога грома" из нового альбома Брюса Спрингстина "Рожденный бежать", – раздался из радиоприемника голос диджея.
– Нового альбома? – переспросил Джой.
– Крутая песня, не так ли? Можете мне поверить, этот парень далеко пойдет.
– Это не новый альбом, – пробормотал Джой.
Селеста вытирала глаза бумажной салфеткой.
– Давайте послушаем еще одну песню Брюса, – продолжал диджей, – "Только она". Из того же альбома.
Зазвучала мелодия рок-н-ролла. "Только она" оставалась такой же радостной, веселой и задорной, как и двадцать лет назад, когда Джой услышал ее впервые.
– О чем он говорит? Это не новый альбом. "Рожденный бежать" вышел двадцать лет назад.
– Замолчи, – в голосе слышались злость и обида. – Просто замолчи, а?
– Тогда эти песни постоянно крутили на радио. Он поставил на уши весь мир. Придал рок-н-роллу второе дыхание. Теперь это классика... "Рожденный бежать".
– Прекрати, – яростно прошипела она. – Больше тебе меня не испугать, пусть я и "синий чулок". Ты не доведешь меня до слез.
А она действительно боролась со слезами. Челюсть закаменела, губы плотно сжались.
– "Рожденному бежать" уже двадцать лет, – настаивал он.
– Ерунда.
– Альбом вышел двадцать лет назад.
Она вжалась в дверцу со стороны пассажирского сиденья, чтобы как можно дальше отодвинуться от него.
Спрингстин пел.
Голова у Джоя шла кругом.
Ответы приходили к нему, но он не решался обдумывать их, опасаясь, что они неправильные и внезапно проснувшиеся в нем надежды лишены основания.
Дорога втиснулась в узкий проход между горами. С обеих сторон отвесные стены поднимались на добрых сорок футов и таяли в ночи. Фары освещали лишь небольшой кусок асфальта перед машиной.
Струи ледяного дождя яростно хлестали по "Мустангу".
"Дворники" вибрировали, будто у автомобиля было огромное сердце, которое вместо крови качало время и судьбу.
Наконец, Джой решился посмотреть в зеркало заднего обзора.
В сумраке кабины увидел нечто, чего хватило, чтобы сердце зашлось от изумления, трепета, безумной радости, конечно же, смешанными со страхом. Действительно, несуществующая дорога вела его неведомо куда. Из зеркала на него глянули ясные, чистые глаза, не потухшие и налитые кровью, какими они стали после двадцати лет пьянства. А над глазами он увидел гладкий, высокий лоб, не прорезанный глубокими морщинами тревог, горечи и презрения к самому себе.
Он с силой вдавил в пол педаль тормоза. Завизжали шины, "Мустанг" потянуло вбок.
Закричала Селеста, уперлась руками в приборный щиток. Если бы они ехали быстро, она бы точно ударилась головой о ветровое стекло.
Автомобиль через желтую разделительную линию вынесло на встречную полосу, развернуло на сто восемьдесят градусов, при этом он вновь пересек разделительную полосу и остановился, нацелившись передним бампером в сторону развилки.
Джой повернул к себе зеркало заднего обзора, приподнял, чтобы посмотреть на линию волос, она определенно сдвинулась к бровям, опустил, чтобы увидеть нос, рот, подбородок.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Пусть у него и тряслась рука, он нащупал выключатель и включил лампочку под потолком.
– Джой, мы же можем столкнуться лоб в лоб! – испуганно воскликнула она, хотя в Коул-Вэлью больше никто не ехал.
Он лишь придвинулся к маленькому зеркалу, поворачивал его из стороны в сторону, изгибал шею, чтобы досконально рассмотреть свое лицо.
– Джой, мы же не можем стоять на дороге!
– Господи, о господи!
– Ты сошел с ума?
– Я сошел с ума? – спросил он свое молодое отражение.
– Немедленно развернись и съедь с дороги!
– Какой сейчас год?
– Перестань, наконец, идиотничать.
– Какой сейчас год?
– Это не смешно.
– Какой сейчас год?
Она взялась за ручку двери.
– Нет, – остановил ее Джой, – подожди, подожди, ты права, надо съехать с дороги, только подожди.
Он развернул "Мустанг" в направлении к Коул-Вэлью, куда они ехали до того, как он ударил по тормозам, съехал на обочину.
Повернулся к девушке, в голосе зазвучала мольба:
– Селеста, не сердись на меня, не бойся, прояви терпение, просто скажи, какой сейчас год. Пожалуйста. Пожалуйста. Я должен услышать это из твоих уст, и тогда я поверю, что это не сон. Скажи мне, какой сейчас год, а потом я тебе все объясню... насколько смогу объяснить.
Любовные чувства, которые в школе питала к нему Селеста, взяли верх над страхом и злостью. Лицо смягчилось.
– Какой год? – повторил он.
– Тысяча девятьсот семьдесят пятый, – ответила она.
Спрингстин допел песню.
Ее сменила рекламная пауза. Слушателям рекомендовали посмотреть последний хит сезона, фильм "Собачий полдень" с Аль Пачино в главной роли.
Годом раньше таким же хитом были "Челюсти". Стивен Спилберг только становился звездой. Этой весной американцы ушли из Вьетнама.
В прошлом году Никсон покинул Белый Дом.
Его сейчас занимал Джеральд Форд – президент-хранитель взбудораженной страны. В сентябре на его жизнь покушались дважды. Линнетт Фромм стреляла в него в Сакраменто. Сара Джейн Мур – в Сан-Франциско.
Элизабет Сетон стала первой американкой, канонизированной католической церковью.
"Цинциннатские краснокожие" в семи играх выиграли чемпионат страны по бейсболу среди обладателей кубков Американской и Национальной лиг.
Джимми Хоффа исчез.
Мухаммед Али стал чемпионом мира среди боксеров-тяжеловесов.
Диско. Донна Саммер. "Би Джиз".
Одежда оставалась мокрой, но костюм, в котором он был на похоронах и бежал из кабинета адвоката Генри Кадинска, исчез. Его заменили сапоги, синие джинсы, клетчатая байковая рубашка и джинсовая куртка, подбитая овчиной.
– Мне двадцать лет, – прошептал Джой с благоговейным трепетом, словно говорил с богом в тишине церкви.
Селеста протянула руку, коснулась его лица. Ладонь была теплой в сравнении со щекой, и рука дрожала не от страха, а от удовольствия, которое доставило Селесте это прикосновение. Разницу эту Джой смог почувствовать только потому, что вновь стал молодым и без труда распознавал флюиды, идущие от девушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
