меня за руку. Его ладони по сравнению с моей ледяной кожей казались обжигающими. Мы встали лицом к лицу, и мне ничего не оставалось, кроме как взглянуть ему в глаза. Лука заговорил первым:
– Я, Лука Витиелло, беру тебя, Ария Скудери, в жены. Клянусь любить тебя в болезни и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.
Как сладко прозвучала ложь из его уст.
Я произнесла слова, которые от меня ожидали, и священник благословил наши кольца.
Лука взял мое кольцо с красной подушечки. Когда я подняла руку, пальцы у меня дрожали, как листья на ветру, а сердце трепетало.
– Ария, прими это кольцо в знак моей любви и верности. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Сильная ладонь Луки была властной и уверенной, когда он взял меня за руку и надел кольцо на палец. Белое золото с россыпью из двадцати бриллиантов.
То, что для других пар означало бы знак любви и верности, для нас стало лишь свидетельством моей принадлежности ему. Ежедневным напоминанием о том, что я попала в золотую клетку, в которой проведу всю оставшуюся жизнь. «Пока смерть не разлучит нас» – не пустое обещание, которое давали друг другу большинство пар, связывавших себя священными узами брака. Для меня из этого брачного союза выхода нет. Я буду принадлежать Луке до самого конца. Последние слова клятвы, которую мужчины давали во время посвящения в ряды мафии, с таким же успехом могли бы быть заключительным штрихом моей свадебной клятвы: «Я вхожу живой, а уйти придется мертвой».
Наступила моя очередь произнести эти слова и надеть кольцо на палец Луки. На мгновение я засомневалась, что мне хватит сил. Дрожь, сотрясавшая мое тело, была настолько сильной, что Луке пришлось придержать мою руку и помочь мне. Я надеялась, что никто этого не заметит, но, как и следовало ожидать, Маттео остановил свой пристальный взгляд на моих пальцах. Они с Лукой близки; наверное, будут смеяться над моими страхами еще очень долго.
Мне стоило бежать, пока была такая возможность. Теперь перед сотней лиц чикагской и нью-йоркской Семей, уставившихся на нас, о побеге нечего и думать. Так же, как и о разводе. В нашем мире смерть – единственный возможный выход из брака. Даже если бы мне каким-то образом удалось скрыться от неусыпного ока Луки и его людей, нарушение нашего договора означало бы войну. И тогда как бы ни оправдывался мой отец, это не помешало бы Семье Луки отомстить за урон, нанесенный их репутации.
Мои чувства ничего не значили ни сейчас, ни когда-либо раньше. Я выросла в мире, где выбор – непозволительная роскошь, особенно для женщин.
Эта свадьба – не про любовь, доверие или выбор. Речь идет о долге и чести, ради которых нужно сделать то, что от тебя ожидают.
Связь, гарантирующая мир.
Я не была наивной и знала, что еще замешано в этот коктейль: деньги и власть. И с тем и с другим в последнее время возникли проблемы, с тех пор, как русская Братва, тайваньская Триада и другие преступные группировки захотели расширить свое влияние на наши территории. Итальянским Семьям по всей Америке необходимо было зарыть топор войны и работать вместе во имя общей цели – уничтожения своих врагов. Выйти замуж за старшего сына нью-йоркской Семьи – большая честь. Именно в этом мой отец и каждый родственник мужского пола пытались убедить меня после нашего обручения с Лукой. Я это понимала, и не сказать, что мне не хватило времени подготовиться к этому моменту, но страх по-прежнему сжимал мое тело безжалостными тисками.
– Вы можете поцеловать невесту, – сказал священник.
Я подняла голову. Все присутствующие в зале внимательно следили за мной, ожидая хоть малейшего признака слабости. Отец пришел бы в ярость, если бы я показала страх, который испытываю к Луке, а Семья Луки использовала бы это против нас. Но я выросла в мире, где единственное, что защищало женщин, – безупречная маска, и лично для меня не составляло труда нацепить на лицо маску безмятежности. Никто не узнает, как сильно я хочу сбежать. Никто, кроме Луки. Я не могла скрыть это от него, как ни старалась. Тело била мелкая, неудержимая дрожь. Когда мой взгляд встретился с взглядом холодных серых глаз Луки, я поняла, что он знает. Как часто он вселял страх в окружающих? Вероятно, распознавать его в других людях стало для Луки привычным делом.
Он наклонился, сокращая между нами расстояние. В выражении его лица не было ни следа колебаний, страха или сомнений. Мои губы задрожали от прикосновения его рта, тогда как взглядом Лука впился в меня. Смысл его послания был предельно ясно: «Ты – моя».
Не совсем. Но буду не далее как сегодняшней ночью. Я вздрогнула, и Лука на мгновение сузил глаза, прежде чем на его лице расплылась натянутая улыбка, когда зааплодировали гости. Он умеет моментально изменять выражение своего лица. Мне тоже придется этому научиться, если я хочу дать этому браку хоть какой-то шанс.
Гости поднялись со своих мест и принялись аплодировать, когда мы двинулись по проходу и вышли из шатра. Снаружи с десяток официантов стояли наготове с шампанским и закусками. Пришло время принимать благословение и поздравления от гостей. Когда их поток иссякнет, мы сможем сесть за стол и приступить к ужину. Лука взял пару бокалов с шампанским и сунул один мне в руку. Затем он снова схватил меня за руку и похоже не собирался отпускать ее в ближайшее время. Он наклонился и, коснувшись губами моего уха, прошептал:
– Улыбайся. Помнишь, ты счастливая невеста?
Я напряглась, но заставила себя улыбнуться, когда первые гости начали выходить из шатра и по очереди поздравляли нас.
Ноги у меня заныли, когда перед нами не прошло еще и половины гостей. Поздравления, адресованные нам, были очень похожи. Похвала моей красоте и поздравление Луки с тем, как ему повезло заполучить такую красавицу-жену – как будто это какое-то достижение – вместе с обязательными грязными намеками на брачную ночь. На протяжении всех этих разговоров я уже не могла поручиться, что улыбка моя оставалась столь же ослепительна. Лука посматривал на меня, словно желая
