– А еще на все это отведено совсем немного времени, – добавил Ли.
– Сколько?
– По трое суток максимум. Так, чтобы успеть до заседания Совета, на котором проведут выборы.
Хм. Нет, не так: хм-хм-хм! Все гораздо хуже, чем я ожидал, а уж у меня накопился большой опыт моральной подготовки к трудностям!
– Правда, немного времени мы сэкономили. Твоими стараниями, – хлопнул меня по плечу Ли. – Совместили ограбление с угоном.
Ну хоть в чем-то не напортачил… Отрадно.
– Обед готов! – возвестила Элисабет, появляясь на пороге нашей «комнаты переговоров», и беседа плавно перетекла на кухню, а по совместительству – столовую.
Поскольку за едой благопристойно воспитанные люди не обсуждают деловые вопросы, мы в основном молча поглощали паэлью, видимо наверченную девочкой из всего, что нашлось в закромах. Ну а потом, как водится, занялись-таки тем, что обычно выполняют на голодный желудок: закончили осмотр полученных моим организмом повреждений.
Прояснившиеся подробности не особо испугали, но и вздоха облегчения не вызвали. Ли определил у меня интоксикацию, возникшую неизвестно от чего, зато проявившуюся максимально активно: в комплекте с узорами прилагались чрезмерно расширенные зрачки, проблема с голосовыми связками, из-за которой я заметно охрип, и тремор пальцев правой руки. Последняя особенность, что характерно, усиливалась именно в те минуты, когда мои пальцы не были ничем заняты. На вопрос, что же мне вертеть в руках, причем постоянно, чтобы не выглядеть перед случайными свидетелями близким родственником мистера Паркинсона, я получил несколько глупых ответов и один непристойный, но, слава богу, все решилось проще некуда. И правда, что может быть проще, чем полинезийский дикарь с детским раскидайчиком?
На окраине Дип-Дип-Тауна[3] – места, где не властвовали никакие законы, кроме закона улиц, зачастую намного более справедливого и гуманного, чем результат творчества народных избранников или тиранов-узурпаторов – то ли объединяя, то ли разграничивая столичные районы, располагался большой и почти регулярный парк. В начале недели, да еще вскорости после обеда гуляющих здесь было немного: те, кто принимал пищу на свежем воздухе, уже успели разбрестись по рабочим местам, домохозяйки давно потянулись к семейным очагам, которые надо было начинать растапливать, а школьники и студенты еще не осчастливили город своим присутствием. Поэтому наша прелюбопытнейшая компания добралась до места встречи, назначенного нынешним председателем Совета кланов, вызывая нездоровый интерес лишь у очень ограниченного числа случайных прохожих.
Впереди, разумеется, шествовала инфанта. Грациозно, мелкими шагами, длину которых успешно регулировала строгая прямая юбка, спускающаяся чуть ли не до лодыжек. Впрочем, верх девичьего костюма тоже выглядел чем-то вроде панциря: жакет с длинными рукавами и глухим воротом, казалось, своей волей не позволял спине Элисабет расслабиться. Диего щеголял черной униформой, наверняка солдатской, только без нашивок и прочих опознавательных знаков. Брендон отказался только от своего задрипанного халата, а футболку и штаны с кучей карманов оставил на месте.
Все трое шли передо мной. На отдалении не менее чем два метра. Вернее, я отставал, четко соблюдая дистанцию. Где-то позади маячила вторая граница зоны моей относительной свободы, но мне не очень-то хотелось уточнять рассеянное предположение Ли: «Что-то вроде двухсот пятидесяти… или пятисот?» Хотя итог, ожидающий меня там, на втором рубеже, наверняка должен был быть таким же, как первый…
Выглядело это обмороком. Или клинической смертью – все зависит от личных вкусов и предпочтений наблюдателя. А практически возникал паралич нервной системы и вместе с ней всего прочего, что контролируется нервами. Причем длился он ровно столько времени, сколько источник биоволн находился в радиусе поражения: стоило Элисабет испуганно отпрянуть, функции моего организма начали возвращаться к нормальной деятельности… Ну или по крайней мере условно нормальной.
Так вот, я шел позади троицы и испытывал жутчайшее желание сигануть с аллеи в кусты, а еще лучше – забиться в какую-нибудь нору. И дело было даже не в нелепой раскраске, которой меня наградили секретные научно-военные эксперименты. Одежда… соответствовала идиотизму ситуации ничуть не хуже.
Расползшийся под кожей биорезонатор вдобавок ко всему прочему усилил чувствительность кожных покровов. Временно, как утверждал Ли, но время ведь понятие растяжимое. Проще говоря, пока я не мог носить обычную одежду и чувствовать себя при этом комфортно: при соприкосновении с тканью возникало жжение. Терпимое, конечно, но не настолько, чтобы решиться закутаться с ног до головы.
Костюмчик соорудили из остатков гардероба Диего. Исключительно чтобы мне было просторно. Желтая кожаная жилетка даже смотрелась относительно стильно, особенно в сочетании с моей боевой раскраской, а вот штаны подкачали. На верзиле они выглядели почти что шортами, у меня закрыли колени. В том числе благодаря тому, что, как я ни затягивал ремень, он все равно соглашался держаться только на самых бедрах. «Родными» остались только мокасины, до которых не успело добраться мачете, но они, скромные и относительно элегантные, конечно, не могли что-то существенно изменить в моем внешнем виде. Как и шляпа, предназначенная для того, чтобы спрятать стыд и позор, возникшие у меня на голове после священнодействий Брендона с ножницами. Поэтому только и оставалось, что прятаться за спинами заговорщиков, пытающих счастья в неравной борьбе с Советом мафиозных кланов.
А вот с председателем сражаться вовсе не требовалось: тщедушный старик даже не пошевелился в своем инвалидном кресле, когда увидел нас. Только прищурился, вылавливая взглядом мою персону в просветах между уже знакомыми ему фигурами.
– Вижу, в ваших рядах пополнение? – проскрипел он, то ли улыбаясь, то ли кривясь от боли.
– Это мое право, – тихо, но уверенно пояснила Элисабет.
– Конечно, дитя мое, конечно! Ваше бесспорное право. Но надеюсь, вы помните, что больше никого не можете привлечь себе в помощь?
– Да, сеньор.
– Хорошая девочка, – оценил старикан уступчивость инфанты и спросил без паузы: – Каковы ваши успехи?
Вместо ответа вперед выступил Ли и протянул председателю Совета планшет с нарезкой криминальных новостей. Насколько я помнил, мое лицо в них не мелькало.
Просмотр доказательства первого безумия, совершенного в спешной совокупности со вторым, занял немного времени. Собственно, старик даже не стал досматривать ролик до конца: видимо, уже имел удовольствие наблюдать все то же самое, предъявленное доверенными лицами сразу же по факту события.
– Этого… достаточно? – чуть запнувшись, спросила девочка.
– Да, – признал председатель. – Вы исполнили два условия из списка. Готовы приступить к следующему?
– Если позволите.
– Как же я могу что-то позволять или запрещать наследнице Арагоны? – притворно посетовал старик. – Это только ваши решения. Только ваши. И вы всегда можете решить: двигаться дальше вперед или…
Тут он судорожно взмахнул кистью руки, словно собирался поймать бабочку. Одну из многих, в изобилии кружащих над парковыми цветниками. А потом сжал пальцы в кулак.
– Или вовремя остановиться.
Амано Сэна
Я вспомнил о прибытии дедушки, только когда «ежедневник» на комме заорал дурным голосом.
Наверное, так мог бы завывать какой-нибудь особо жуткий демон, но на самом деле это была всего лишь запись моего собственного негодования по поводу очередного происшествия. С участием Моргана, разумеется. Сейчас я уже не мог припомнить, что именно учудил напарничек и почему его действия привели меня в состояние ступора, да и… Зачем напрягать память почем зря, если утром я готов был взвыть по меньшей мере с тем же энтузиазмом?
Весть о своем приезде дедуля прислал ровно за семь дней до свершения сего знаменательного события. Достаточное время, чтобы подготовиться, не так ли? Но когда что-то, а еще хуже – кто-то выбивает тебя из колеи, все тщательно составленные планы летят в бездну. Вот так и получилось, что я, вместо того чтобы с чувством, толком и расстановкой облачиться в наиболее достойную для приема родственника одежду, очнувшись от какого-то невнятного и несомненно кошмарного сна, сразу же окунулся в новый. Сон о потерянном времени.
Самым официальным костюмом из доступных оказался черный. Того особого покроя, в котором любой человек похож исключительно на работника похоронного бюро. Но выбора, как и времени, в моем распоряжении все равно не было. Единственным отступлением от правил стало отсутствие галстука, который я постыдно забыл, впопыхах напяливая пиджак. Хорошо еще, догадался, что надо избавиться от холодного компресса, придающего моему сегодняшнему послеобеденному облику домашнюю, и при этом отнюдь не милую нотку. Впрочем, хмурое выражение лица, несмотря ни на что, осталось при мне, сыграв… Нет, не злую шутку: шутки, к которым обычно прикладывает свою тяжелую руку мой напарник, язык не повернется обвинить в злонамеренности. Но, опять же в полном соответствии с традицией, тщательно исполняемой Морганом, дурацкую донельзя.
