Капитан, чтоб не сбиваться всем в кучу, остановился не доезжая.
Почему дом почудился вдруг высоким? Трехэтажный, как оба соседних, правда, выполнен в каком-то ретро, с просторной планировкой. И округлый козырек над главным входом взмыл к плоской крыше, от земли туда вытянулись четыре белые колонны, придающие фасаду общее стремление вверх. Небольшое решетчатое ограждение по краю овального козырька указывало на смотровую площадку.
Из детской памяти вынырнула книжная иллюстрация — на подобных верхних террасах в южных штатах по вечерам отдыхала местная аристократия, поглядывая на свои табачные или хлопковые поля. Откуда это, из Бичер-Стоу или Хилдрет?
Капитан, сделав несколько шагов от своей машины, увидел вскинувшийся у фургона задник и накрытые простыней носилки, которые приготовились затолкнуть внутрь. Однако, заметив начальника, люди нерешительно приостановились.
Дункан махнул рукой продолжать.
Тело он осмотрит и в морге.
Если в этом вообще будет необходимость.
Инспектор, что говорил с ним по телефону, вежливо поспешил навстречу, а капитан приостановился, чтобы спокойно выслушать.
— Падение вон оттуда, сэр, — палец указал на тот самый козырек, венчавший колонны.
— Почему он упал?
Инспектор вместо ответа двинул плечами.
— Кто находился в доме?
— Жена, служанка и четверо ребятишек.
— А охрана?
— Только тот, что на воротах. Весь периметр находится под телекамерами, охранное агентство обслуживает всю улицу, их дежурная группа отсюда всего в тридцати секундах езды, — упреждая вопрос, офицер продолжил: — Я им уже звонил, сказали: никаких попыток проникновения не было.
— Момент падения кто-нибудь видел?
— Нет, домашние находились в помещениях, охранник на улице стоял спиной к дому.
Капитан обернулся к воротам и уличной ограде. Взгляд сразу уловил камеру, и вторую, с высоты в три ярда они смотрели вдоль и немного вниз. В такой обзор вряд ли вообще могло попасть здание, тем более — верхняя часть.
Офицер понял шефа и добавил по этому поводу:
— По бокам и сзади дома камеры тоже глядят только вдоль.
— Кто первый обнаружил труп?
— Развозчик тортов.
Короткий и малосуразный ответ заставил капитана поморщиться.
— Сэр, на грузовом мопеде приехал парень, что развозит торты. Охранник пустил его внутрь. Парень увидел тело и поднял шум.
Дункан еще раз обернулся к воротам, сделанным из продольных металлических прутьев, позволявших отлично видеть насквозь.
— Этот охранник всегда стоит только спиной к дому?
— Клумба, сэр, посмотрите, стебли до человеческого плеча. От ворот через клумбу нельзя увидеть лежащее тело.
— То есть точное время падения вообще неизвестно?
— Пока неизвестно, но охранник зафиксировал то время, когда прибыл развозчик. Это случилось в 18.45. А хозяйка сказала, муж обычно поднимался наверх отдохнуть в начале седьмого.
— Хозяйка, это миссис Ванлейн?
— Она, сэр.
— Как держится?
Инспектор подумал и не нашел точных слов:
— Разговаривает… вроде, себя контролирует.
Капитан ускоренным шагом направился к дому, послал общий приветственный знак сотрудникам и вошел в дверь, любезно открытую для него инспектором.
После нескольких шагов от входа оба вынужденно приостановились — снаружи света от заходящего солнца вполне хватало, но в помещение уже вполз полумрак, а об электричестве не позаботились.
Понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться.
Впереди в зале Дункан заметил напольные вазы с цветами, дорогую мебель, кажется, выполненную под старину… затем женщину в глубине, удалявшуюся от них медленными шагами. Она не услышала, продолжая, видимо в очередной раз, движение от одного конца залы к другому. По плечам и разведенным локтям угадывалось, что в такт шагам она сжимает сцепленные у груди руки.
Женщина еще немного прошла, повернулась и застыла, издали глядя на них. Капитан не рассмотрел лица, но отчего- то подумал, что миссис Ванлейн красива.
Нет, кто-то просто об этом ему раньше рассказывал.
Из-за изрядной дистанции говорить пришлось громким голосом, он представился и выразил соболезнования.
Та, выслушав, качнула в ответ головой и пошла к ним, все так же со сцепленными у груди руками — он лишь хотел попросить разрешения подняться для осмотра наверх — женщина шла чересчур быстро, мелькнула мысль, что у нее туман в голове и выйдет неловкое столкновение.
Обошлось, она вдруг встала всего в полуярде.
В Дункана уперлись темные большие глаза с расширенными, еще темнее, зрачками.
— Спрашивайте, капитан. Я уже ответила на вопросы вашего офицера, но если нужно, спрашивайте.
Слова прозвучали чеканно и излишне решительно, с очень понятной целью — вернуть себе уверенность в себе же самой.
Дункан не смог бы сказать, чем красиво ее лицо, но факт не ставился под сомнение.
Позже, в машине, он все-таки определил свое впечатление: бывает эстетика в целом, которую невозможно объяснить отдельными элементами, и еще — у нее не отпечатанные природой черты, а привлекающие к себе изменчивым выражением.
Женщина заметила теперь собственные, сжатые у груди руки, и, распавшись, они повисли как не свои, голова чуть склонилась, волосы от плеч съехали к щекам — энергии, которой, казалось ей, было много, хватило, лишь чтобы подойти и проговорить те слова.
Дункан сказал, что хочет подняться, осмотреть площадку — так нужно для полицейского протокола.
— Да-да.
Она поискала вокруг глазами, сказала опять «да-да» и неуверенно двинулась в сторону к креслу.
Капитан на всякий случай проследил этот путь до конца.
— Кто, говоришь, еще в доме? — они повернули со второго лестничного пролета на третий этаж.
— Служанка, сэр. Или она кухарка, или и то и другое. Еще — четверо детей.
— У нее четверо детей?
— Нет, сэр, я по городским слухам знаю, что у Ванлейнов двойня. Другие, наверное, находились в гостях.
Сверху потянуло ветерком.
Одолев еще пролет, они оказались на крыше.
Инспектор присвистнул.
Оба ожидали найти там несколько плетеных кресел, пару легких столиков — к чему еще способна фантазия, выросшая на государственном пропитании?
Полукруг над входом оказался лишь маленькой частью обширной территории отдыха по классу люкс.
Пространство здесь имело внутреннюю асимметричную планировку из искусственного кустарника в высоту человеческого плеча, внутри кустарниковой структуры просматривались затейливой расцветки диванчики, кресла — можно, отъединившись, вести разговор, но в любой момент встать и обозреть остальную территорию. В заднем левом углу расположился роскошный бар, способный вместить сразу десятка два человек, на пути к бару виднелся изгиб небольшого декоративного бассейна.
Инспектор уже пошел в ту сторону.
— Патрон!.. Стоит взглянуть.
— Что там?
— Желтая черепаха. Большая, не иначе с экватора.
— Да ладно.
— И красивые рыбы.
Под ногами дымчато-серый стеклопластик, наверняка внутри есть система подсветок, и пол может выделывать всякие фокусы, просто так или под музыку.
Добравшийся до бара инспектор опять отвлек, громко оценив содержимое на «прорву тысяч».
Дункан, однако, уже выискал глазами в другой стороне нужный объект — находившийся вблизи овального козырька круглый столик с единственным креслом, на столике развернутая газета, сбоку от нее пепельница, еще коробочка для сигар и недопитый стакан, похоже что с соком.
А в четырех ярдах от столика — край козырька, откуда произошло падение.
Ограждение невысокое, дюйма на два всего выше его колен. Для детей, впрочем, достаточное. И взрослым вплотную приближаться не требуется — вид на город одинаковый с любой точки крыши.
А в противоположную сторону?
Повернувшись, он увидел огромный зеленый простор: далеко уходящие травянистые поляны с крупными редкими деревьями — их плотные кроны выглядели темнее травы и опускались низко, так что толстый ствол был открыт лишь чуть-чуть. Вон незадачливый гольфист отыскивает в кроне свой шарик, а на большом зеленом пространстве виднеются еще два десятка белых фигурок.
Закончив рассматривать пейзаж, капитан придвинулся к краю.
Внизу, на асфальтовой площадке, виднелись меловые контуры тела.
Полшага влево… вот здесь именно стоял несчастный перед падением.
Почти по центру.
Смотрел сверху на клумбу?.. Глазам приятно блуждать по этому многоцветью.
— Сэр, он какое-то время сидел здесь за столиком и читал газету.
Инспектор указывал рукой на то, что капитан уже видел.
Тот подошел ближе, обвел нехитрую экспозицию взглядом… что-то ему не понравилось.
Он указал в сторону пепельницы:
