Аннаме и даже в Кохинхине, а так же засылать агентов и организовывать партизанскую войну. К этому времени — у японцев уже были сильные позиции во вьетнамском сопротивлении. Японцы — поддерживали сопротивление как антиевропейскую силу и говорили о том, что азиаты должны сбросить европейский гнет и жить вместе с союзе, называемом Великая азиатская сфера совместного процветания, лидером в котором будет Япония. Японцы говорили это — а многие слушали и верили. Война возобновилась уже в сорок шестом году и велась за Аннам, за Лаос, за Кампучию. В пятьдесят втором, после шести лет долгой и тяжелой войны — французская администрация вынуждена была отступить. В конце концов — французов там было очень и очень немного, это был не Алжир. В пятьдесят втором году, в Париже состоялась международная мирная конференция, на которой стороны договорились о признании Лаоса и Кампучии независимыми государствами и временном разделении территории, известной как Вьетнам на две части — разделению подвергался как раз французский Аннам. Временное разделение должно было произойти по семнадцатой параллели, где создавалась ДМЗ, Демилитаризованная зона. После чего — ориентировочно в одна тысяча девятьсот шестидесятом году единство государства Вьетнам должно было быть восстановлено, должны были пройти объединительные выборы, и референдум, на котором граждане Тонкина, Аннама и Кохинхины должны были определить, при какой власти они намереваются жить — при королевской или при представительной демократии. Вероятно, именно в этом момент — Вьетнаму не хватило своего полковника Де ля Рока. Проводить референдум и выборы в разорванной на части шестилетней войной стране, где буддисты ненавидят христиан, а христиане буддистов, северяне ненавидят южан, а южане северян, а горцы ненавидят и тех и других — так вот, выборы в такой ситуации — это лучшее средство, верно? А представительная демократия тем более.
Так получилось, что к моменту заключения мира — страна уже была расколота. На юг стекались французы, не желавшие жить в постоянной опасности, христиане, рыбаки — на север уходили буддисты, крестьяне. В Аннаме, теперь расколотом надвое — правили французы, но не напрямую, между ними и народом всегда кто-то был. Нежелание полностью взять на себя ответственность за судьбу страны, как взял ее полковник Де ля Рокк — тоже сыграло свою роль. До одна тысяча девятьсот сорок пятого года — между французами и населением стоял король, а когда в сорок пятом не стало короля — провозгласили республику и «избрали» президента. Им стал Нго Динь Дьем. Родился он в одна тысяча девятьсот первом году в семье крупного королевского чиновника, удалившегося от двора в знак протеста и в связи с несогласием с политикой Короля. По вероисповеданию он был католиком, имел профранцузские взгляды — и постепенно поднимаясь по служебной лестнице стал премьер — министром в правительстве последнего императора династии Нгуен Бао Дая. Его звездный час пришел после подавления восстания сорок четвертого года — он сумел поставить вопрос о том, при какой власти дальше жить Вьетнаму — при королевской, или при представительной демократии. Учитывая то, что представительная демократия дает больше возможностей для манипуляций — французы согласились провести референдум по этому вопросу. Референдум проходил в обстановке беспрецедентного давления, в частности нанятые Дьемом люди убивали буддистских монахов, агитировавших за монархию — это до предела обострило взаимоотношения между христианами и буддистами в стране. На референдуме 98.2 % проголосовавших высказались за представительную демократию, при том, что в Сайгоне было подано шестьсот тысяч бюллетеней при общем населении города в четыреста тысяч человек. Нго Динь Дьем стал президентом, христианским президентом в преимущественно буддистской стране, а премьер — министром сделал своего младшего брата Нго Динь Ню, который тоже был христианином и по молодости увлекался троцкизмом. Они въехали в Императорский дворец, и стали жить — поживать, править во многом чуждой им страной. Оба брата — были до предела коррумпированы и развращены и большей частью не правили страной, а занимались укреплением режима личной власти, расправляясь со своими политическими противниками, теми, которые были на самом деле, и теми, которые были ими выдуманы. Но французов правление Дьемов устраивало, потому что в отличие от Короля они опирались на католическое меньшинство и вели профранцузскую политику во всем. Младший брат женился на женщине вдвое моложе себя по имени Чан Ле Суан, она была вьетнамкой и исповедовала буддизм — но по-вьетнамски говорила с трудом, а писать и вовсе не могла. Она жила в бывшем королевском дворце и по слухам была женой обоим братьям, а так это или нет — вряд ли кто-то уже узнает. В общественной жизни страны — царило католическое насилие. В армии — продвижение получали только католики и откровенно профранцузски настроенные офицеры, в спецслужбах — католики были целиком. Это приводило к тому, что одни офицеры отрекались от буддизма и переходили в католичество, а другие — искали контактов с врагами, с прокитайским Тонкином и занимались подрывной деятельностью. Кроме того — католические священники, в основном новообращенные из местных создавали боевые дружины, получали оружие, громили и поджигали буддистские храмы, насильственно обращали в католическую веру крестьян. а кто отказывался — расстреливали на месте или сжигали в собственных домах вместе со своими семьями. Все это творилось в Аннаме, в Кохинхине такого не было, но Кохинхина и была в основном христианской, а вот в Аннаме шла жестокая религиозная борьба. И все это — коррупция, преследования буддистов, разврат, сомнительная легитимность власти — играла на руку Тонкину и готовила почву для сильнейшего социального взрыва.
Он произошел на следующий год после Парижских договоренностей.
Одиннадцатого мая шестьдесят третьего года потрепанный голубой седан остановился на перекрестке бульвара Фан Динь Фунг и улицы Ле Ван Дует в Сайгоне. Машина ехала медленно, за ней — пешком шла процессия, в которой было около трехсот пятидесяти монахов. До этого — иностранные корреспонденты в Сайгоне были оповещены о том, что им надо быть в этом месте и в это время, так как произойдет что-то необычное — так что перекресток к моменту акции был полон, движение остановилось. Из машины вышли три буддистских монаха, старшим среди которых был Тхить Куан Дык. Он был довольно высокопоставленным членом буддистской общины и надзирал за строительством новых храмов. Один из монахов, сопровождавших его, положил на асфальт подушку. Дык сел на подушку и второй монах вылил ему на голову пять галлонов бензина из канистры, которую достал из машины. После чего — Дык прочитал молитву, чиркнул спичкой и поджег себя. Один из монахов заорал в мегафон: «Буддийский священник сжигает себя.
