Кэтрин смиренно склонила голову; при этом ее продолжали терзать угрызения совести. Оставалось только надеяться на то, что священник просто захотел узнать, нет ли у нее каких-то пожеланий относительно проведения обряда.
– Нет ли у вас каких-либо сомнений, которыми вам хотелось бы со мной, поделиться? – осведомился священник.
– Абсолютно никаких! – Кейт потупилась и тут же почувствовала, как у нее оборвалось сердце. – Извините, отче, но нельзя ли мне переговорить с моим женихом без свидетелей?
– Конечно, дитя мое. – Отец Маног улыбнулся и быстро прошел к алтарю.
Кейт бессильно опустилась на жесткое деревянное сиденье и вцепилась обеими руками в спинку церковной скамьи. Когда Питер небрежно устроился рядом с ней, она, стиснув кулачки и низко опустив голову, бросила на него встревоженный взгляд.
– Ты ему все сказал, да? О Боже! Как ты мог?! – Ее хриплый шепот был едва различим.
Питер наклонился к ней, так что его дыхание пошевелило завитки около ее уха.
– А как я мог этого не сделать?
Кейт повернула голову настолько быстро, что их губы едва не соприкоснулись.
– Ты вовсе не собирался мне помогать, да?
– Послушай, Кэтрин, как я мог лгать во время свадебного обряда?
На мгновение став серьезным, Питер с укором посмотрел в глаза невесты.
– Ах, ну как ты не понимаешь? Теперь я не смогу смотреть в глаза отцу. Разве ты не мог пойти к исповеди потом, после? – Она с трудом удерживала себя от того, чтобы не разрыдаться.
Питер лениво коснулся края ее шапочки.
– Глупое дитя! Падре ничего не скажет Хоумеру. – Он чуть прикрыл глаза. – То, что я рассказал священнику, останется в строжайшей тайне навеки: он не может нарушить святой обет.
С дрожащими на ресницах слезами Кэтрин с трудом подняла голову.
– Ты хочешь сказать…
Утвердительно кивнув, Питер легко смахнул слезинку, повисшую на ее ресницах, а потом облизнул палец и ощутил солоноватый вкус. Его губы изогнулись в уже знакомой ей чувственной улыбке, и в эту секунду луч света упал на церковную скамью. У Кэтрин перехватило дыхание: она не отрываясь смотрела на О'Рурка, завороженная его красотой. «Может, это ответ на мою молитву, – внезапно подумала она. – Может, у меня еще есть надежда».
Но уже в следующее мгновение собственный вопрос вернул ее на землю.
– Ты правда ходил на исповедь? – недоверчиво поинтересовалась она.
– Я не каждый день это делаю, – откровенно признался Питер, – и мне действительно надо было кое в чем покаяться.
Прищурившись, Кейт пристально вглядывалась в его лицо, ища признаки предательства. Как этот человек может оставаться настолько спокойным, когда ей самой так гадко?
– Наверное, ты и правда не хочешь мне помогать, – проговорила она прерывающимся голосом. – О Боже! Я погибла!
Питер неожиданно обнял ее за плечи.
– Тогда и я тоже. – Он невольно усмехнулся.
Стук дамских каблучков и тяжелая мужская поступь заставили их поспешно отодвинуться друг от друга.
– Идемте, мистер О'Рурк! – Кэтрин торопливо вскочила. – Мои родители здесь – осталось найти отца Манога.
Хоумер удивленно приподнял кустистую бровь.
– Похоже, у тебя никаких трудностей, сынок?
– Как видите, все под контролем. – О'Рурк заговорщически улыбнулся. – Вот только ваша дочь начинает терять терпение. Не пора ли нам приступить к церемонии, сэр?
Сунув руки в карманы, Макгиллакатти повернулся к жене:
– Этот мужчина мне по вкусу!
– Ах! – Мэдди посмотрела на своего супруга с недоверием. – Я бы хотела надеяться, что мы поступаем правильно.
В это время в храме начали собираться гости, тем самым избавив Хоумера от необходимости отвечать. Хмыкнув нечто невразумительное, он направился встречать пришедших – в основном это были деловые партнеры с женами.
Через несколько минут гости расселись по скамьям, и Хоумер, взяв дочь за руку, встал с ней в дальней части храма, готовясь исполнить свой долг… Ближе к алтарю Питер О'Рурк нервно теребил жемчужную булавку, скреплявшую шейный платок.
После недолгой паузы отец Маног дал органисту сигнал, и церемония началась.
Мехи органа шипели и свистели при каждом шаге, который делал Хоумер Макгиллакатти. Тем не менее он с достоинством провел Мэри Кейт по центральному проходу, после чего запечатлел на ее бледной щеке смачный отцовский поцелуй.
Потом он перевел взгляд на О'Рурка, и их глаза встретились, молчаливо подтверждая принятую договоренность, а уже через секунду Питер шагнул вперед и протянул руку Кэтрин.
Ее взгляд неуверенно остановился на его губах. В этот момент лицо Питера показалось ей настолько привлекательным, что внутри у нее словно все растаяло.
Отец Маног попросил молодых пройти вперед, после чего они опустились на колени перед алтарем и склонили головы, продолжая держаться за руки.
– Возлюбленные чада, мы собрались здесь перед лицом Божьим и этими свидетелями…
Почти сразу Кейт перестала слушать слова обряда и лихорадочно уставилась на руку своего жениха: его пальцы, переплетающиеся с ее пальцами, были тонкими и изящными.
Она попыталась высвободить руку, но обнаружила, что Питер держит ее очень крепко.
Это показалось ей настоящей пыткой: их руки попросту склеятся, если священник не поторопится!
Они повторили за отцом Маногом «Отче наш», и затем Питер помог Кэтрин встать с колен.
Когда она растерянно подняла на него взгляд, он продемонстрировал ей свою неотразимую улыбку, а затем снова перевел взгляд на священника.
– Я, Питер Кейси О'Рурк, беру тебя, Мэри Кэтрин…
Господи милосердный, они уже дошли до обета! В этот момент осознание того, что они делают обрушилось на Кейт, словно водопад ледяной воды. О'Рурк прав: это не пустые слова, а торжественные обещания перед лицом Господа, которые они не собирались сдерживать.
Ужаснувшись тому, что они натворили, Кэтрин изо всех сил вцепилась в руку О'Рурка.
– Отринув всех других, пока смерть не разлучит нас… – Голос Питера не дрогнул, и Кейт почти готова была поверить, что он говорит совершенно серьезно.
Затем священник повернулся к ней, и у нее пересохло во рту от дурных предчувствий. Сколько же времени ей теперь придется провести в чистилище?
Кейт испуганно посмотрела на О'Рурка и вдруг почувствовала, как он успокаивающе сжимает ее пальцы.
– Спасибо, – прошептала она одними губами, и тут отец Маног громко кашлянул.
– Повторяй, за мной, дитя: «Я, Мэри Кэтрин Макгиллакатти, беру тебя, Питер Кейси О'Рурк, в законные мужья…»
Губы Кэтрин зашевелились, но слова отказывались проходить через ее горло, тогда она откашлялась и сделала новую попытку, но у нее опять не получилось ни звука.
