-- Так, -- спокойно ответил я. Шофер резко затормозил и выругался.
-- А еще говорят, что у нас свобода печати! -- вскричал он. -- Они даже не могут сказать, что половина русских -- негры!
Я сначала рассказал эту историю как анекдот, но оказалось, я был прав.
ремонт
-- Я не смерти боюсь, я ремонта боюсь, -- сказал Серый, когда в пьяном виде вел жигули по Ленинскому проспекту. Он закрывал один глаз ладонью, чтобы лучше видеть.
Страна вечного ремонта. Здесь все так подгнило, не успев созреть, что, за что ни возьмись, чтобы сделать ремонт, надо начинать сначала, а лучше всего и вовсе не начинать.
описание внешних особенностей
Я придерживался традиционной ошибки: верил в описательность России. Всякий, кто брался писать о ней, думал, что русский имеет хотя бы оболочку нормального человека. У него, казалось бы, две ноги и руки. Но это только иллю
зия. Это четырехносый зверь. Таково отражение сущности Серого в русском человеке, кем бы русский ни был. Конечно, есть некая группа русских, которые имеют ослабленную иллюзорность и потому смазаны как характер. Но оставим в стороне случайные явления. Поговорим о главном. Русский человек бесформен.
Поколенческие вибрации оставляют впечатление, что в России что-то происходит. Газеты выплескивают информацию. Читатели выклевывают из жизни сказку и продолжают в ней жить. Осознав опасность русских, я попытался их остановить. Но, найдя Серого, я увлекся русскими конструкциями. Может быть, Хайдеггер также увлекся нацизмом. Мне показался жизненно необходимым этот радикализм нации.
тараканьи цветы
Молодежь -- временное явление. Они оторвались и имеют свои представления о жизни. Ходят в "Пицца-хат", трахаются, танцуют. У них беспросветное будущее. В предчувствии этого невеста с зубами разводит на кухне если не цветы, то тараканов.
философия общего дела
Русский -- это человек, который слабее обстоятельств. Лаокоон -игрушечная забава по сравнению с русской жизнью. Но примешь стакан -- змеи с шипом расползаются. Небеса светлеют. Над Россией встает солнце.
Нормальное состояние русского -- пьяное. Пьянство ему идет. Неуклюжесть становится шиком. Косноязычие -- поэмой. Песни -- гимнами. Оборванство -жизненным
стилем. Стоит русскому стать пьяным, как он приобретает черты неземной элегантности. Если присмотреться к фотографиям пьяных баб, которые вывешиваются на витрине перед вытрезвителем, поражаешься силе чувств, отразившихся в телах и лицах. Призывный распад плоти стоит работы могильных червей. Это посильнее Микеланджело. Это очищенное видение судного дня. Есть ангелы, под видом алкоголиков их сюда засылает Бог проверить, кто есть кто. Проверка водкой -- русский Страшный суд. Потеря человеческого облика бесценна. Это полнейшая обнаженность, как после смерти, перед Богом: "Вот я такой и больше никакой". Не прошел испытание -- живи вечной смертью.
Что было раньше: Россия или водка? Вопрос теологически некорректен. Потому в России нет и не должно быть культуры пьянства, что есть метафизика, презирающая латинское отношение к вину, баварские пивные выкрутасы, но ценящая строгий набор ритуальных предметов: стакан, пол-литра, огурец.
Русский выпрямляется, расправляет плечи, если он православный, то крестится, и, став благообразным, как никогда, он выпивает. Картины мира сменяются с каждой рюмкой. Выпивание -- не линейный путь, а смена измерений. Русский проходит и познает состояния: от беспочвенного оживления, шумного веселья, похоти, счастья, войны, тоски, кручины до пребывания в русской нирване, которая в силу несравненности не знает словесного выражения.
Русский болезненно уходит в ненормальную категорию трезвости, и этот уход зовется похмельем. Он весь трепещет, душа неспокойна. Это все равно что уйти из дома. В ночь. В мороз. В колючую, беззвездную жизнь. А когда рус
ский возвращается домой, он топит печь и сидит у огня. Ему ничего другого не надо. Он -- домовитый мужик Он живет дома несколько дней, неделю, месяц, и люди с уважением говорят, что у него начался запой.
В пьяном виде русский похож на себя.
гражданин мира
Наездившись по миру, чтобы лучше понять Россию, я пришел к выводу, что Россия представляет для мира серьезную опасность. Конечно, Россия -- яркая экзотика. Допустим, Россия, излучая свою духовность, что-то дает миру. Мало того: цивилизация, по определению, вещь скучная. Но кто готов променять скучную жизнь на веселую смерть? Я решил сократить Серого.
дурное влияние
Когда Серый стал молодым человеком, на него дворовая молодежь оказала дурное влияние.
Ну, хулиганы.
У русских принято считать, что дурное влияние -- корень зла. Что же такое, на самом деле, дурное влияние? Видимо, это совращение. Непонятно, однако, кто был тем первым человеком, который оказал на других дурное влияние.
Возможно, это был Серый. Да, так оно и было. Серый -- дурное влияние в чистом виде. Но тогда -- где логика?
стыд и срам
Раз исповедь -- так исповедь. Пусть тайное станет явным. Мне стыдно, но я потому и русский, чтобы говорить постыдные вещи.
Кто-то каялся, что трахнул в бане малолетку. Судя по Страхову, это был Достоевский. Трахнуть малолетку -- какая замечательная идея. Это лучше, чем трахать Анну Григорьевну. Официальный секс -- это такое постное масло. Не понимаю, как люди этим могут заниматься всерьез. Любовь быстро выветривается, а потом -- что там остается трахать? Что-то выветрившееся.
Но меня больше интересует кого-нибудь убить. Из автомата. Совсем незаслуженно. Отправить к праотцам. Надо будет как-нибудь сделать.
Или трахнуть малолетку.
У нее все такое миниатюрное.
организация природы
Серый выбросил бутылку из окна моей машины прямо на дорогу. Бутылка попрыгала-попрыгала и разбилась.
-- Ты чего? -- удивился я.
-- А чего? -- удивился Серый.
признание
Я люблю русских.
Я очень люблю русских. Прямо как Есенин.
сговор
Я встретился с Серым. Была осень. Поганое время.
-- Тебе здесь не жить, -- сказал Серый. -- Даю часа на размышление.
-- Хочешь, буду твоим? -- сказал я. -- Я тоже люблю бандитский привкус жизни.
-- Жизнь сделала меня бандитом, -- сказал Серый.
-- Капитализм тебя, блядь, причешет.
-- Не успеет, -- усмехнулся Серый. -- Помнишь, в детстве навозом мы мазали санки, чтобы они скользили. Говна не будет -- Россия кончится.
-- Я тоже мазал санки говном, -- обрадовался я. Я удивился тому, что обрадовался.
-- Ты мне не нужен, -- сказал Серый. -- Мне не нужен человек, который переводит на доступный язык мои заклинания. Этой стране не нужны аналитики. Мне нужен человек, который сдержал бы натиск дешевых слов.
-- Давай помогу, -- сказал я. -- Я тебя обозначу.
тайный советник
-- Что такое Россия? -- спросил меня Серый.
-- Россия -- это нравственность, -- ответил я.
-- Пять, -- сказал Серый.
-- На чем держится Россия? -- спросил Серый. Все русские боги задают каверзные вопросы. Это отразилось в фольклоре.
-- На бесчестии, -- ответил я. Серый ничего не сказал.
-- С тобой можно работать, -- сказал Серый.
Мы стали работать. Я был назначен советником. Боже, я -- советник! Конечно, я ничего не советовал. Я был порученец. По связи с интеллигенцией. Я был тайный советник русского Бога.
задание
-- Ты, значит, вот что, -- сказал Серый. -- Ты -- писучий, а я -- нет. Я тебе скажу, что писать, а ты -- напиши.
Серый не любил писателей, но он их почему-то немножко уважал.
-- Ты напиши, что бабы -- это говно. Их надо проучить. Вот у меня, например, была невеста. Ну, одна парикмахерша. Понял?
почему русские боятся евреев?
Мы разругались с Серым, потому что он подлец. Я писал для него. Мне казалось: работаю на Россию. Но он мне неожиданно предложил написать, что все евреи -- гады. И даже полукровки -- гады. Может быть, они опаснее, чем жиды.
-- Ты чего? -- сказал я.
-- Ты пиши, -- буркнул он.
-- Почему ты боишься евреев? -- спросил я.
-- Они умные. Они пьют кровь христианских младенцев.
Русские сидят, как бобики, уши прижали -- боятся сионских мудрецов. Своих мудрецов нет -- помоги кулаком. Погром -- это целая программа обеспокоенности. У русских мало такого смачного антисемизма, как у украинцев и поляков, -- у них просто поджилки трясутся.
-- Придут сионские мудрецы -- объебут.
-- А вы не объебывайтесь.
-- Как же нам не объебываться, если мы дурачки?
-- А вы не будьте дурачками.
-- Чего захотел! Мы -- порознь, а они кучкуются.
-- А вы тоже своих тащите.
-- Мы так не умеем.
Нет другого такого вопроса, где бы так ясно было видно русское бессилие. Сродни половому. Хочет мужик показать себя, а у него не стоит. Тогда тут все разнесешь от зло
бы. Но, кроме бессилия, сидит в подкорке физиологическое отвращение. Женщины боятся мышей, а русские -- евреев. Сюда бы психоанализ: откуда эта гадливая боязнь? Русскому еврей физиологически неприятен, он его отталкивает. И носом, и волосами, да и вообще. Но об этом в книжках не пишут. Антисемитизм -- бег в сапогах по жидкой глине. Русского "клинит" на евреях. Они как осколки древнего Бога рухнули ему на голову и отняли рассудок. Желание реванша. Распускание грязных слухов. Тактика скунса. Нелюбовь к евреям как пароль объединяет русских. Отними пароль -- не ясно, где кто. Суть не в доводах, а в позывных.
