И теперь, когда они ныряли в очередную долину и поднимались на очередной холм, Темная Башня приближалась и росла на глазах. В их поле зрения попадало все больше расположенных по спирали окон, все большая часть массивных стен. В какой-то момент Роланд разглядел на вершине два стальных флагштока. Облака, которые следовали двум Тропам Луча, казалось, убегали прочь от свободных торцов флагштоков, образуя в небе огромную букву X. Голоса становились громче, и Роланд понял, что они поют имена этого мира. Имена всех миров. Он не знал, откуда ему это известно, но был в этом уверен. Ощущение, что он отрывается от земли, только усилилось. Наконец, когда они поднялись на холм, где по левую руку большие каменные истуканы маршировали на север (лица истуканов, выкрашенные чем-то кроваво-красным, злобно смотрели на них), Ролланд предложил Патрику залезть на повозку. На лице Патрика отразилось изумление. Он издал несколько криков, которые, по разумению Роланда, означали: «Разве ты не устал?»
— Да, но мне нужен якорь, вот в чем дело. Без него я могу со всех ног броситься к Башне, хотя знаю, что нельзя этого делать. И если усталость не разорвет мое сердце, тогда Алый Король вышибет мне мозги какой-нибудь из своих игрушек. Полезай на повозку, Патрик.
Патрик не заставил просить себя дважды. Ехал сидя, наклонившись вперед, не отрывая от глаз бинокля.
4
Тремя часами позже они подошли к подножию куда более крутого холма. Сердце подсказывало Роланду, что этот холм — последний. И за ним лежит Кан'-Ка Ноу Рей. На вершине, справа от дороги, он видел груду камней, когда-то сложенных в небольшую пирамиду. Теперь ее высота не превышала тридцати футов. Розы окружали основание темно-алым кольцом. Роланд, не сводя глаз с этих камней, начал медленно подниматься на холм, таща за собой повозку. По мере подъема над вершиной холма возникла Темная Башня, увеличиваясь в размерах с каждым шагом стрелка. Он уже видел и балконы, и их металлическое, на уровне талии ограждение. Бинокль ему больше не требовался: воздух был неестественно прозрачен. Роланд решил, что до Башни осталось никак не больше пяти миль. Может, даже три. Уровень за уровнем поднимался перед стрелком, который буквально отказывался верить своим глазам.
У самой вершины холма, когда до пирамиды по правую руку оставалось футов двадцать, Роланд остановился, наклонился, опустил рукояти повозки на землю. Каждый нерв его тела шептал об опасности.
— Патрик? Слезай.
Патрик слез, с тревогой всмотрелся в лицо Роланда, крикнул.
Стрелок покачал головой.
— Не могу сказать, почему мы остановились. Знаю только, что продвигаться вперед опасно, — голоса слились в огромный хор, но воздух вокруг Роланда и Патрика застыл. Ни одна птичка не пролетала над ними, ни одна не чирикала поблизости. Пасущиеся стада банноков остались далеко позади. Правда, ветер шелестел травой, а розы кивали бутонами.
Вдвоем они двинулись к вершине, и в этот момент Роланд почувствовал прикосновение к правой изуродованной руке. Повернулся к Патрику. Немой юноша озабоченно смотревший на него, попытался улыбнуться. Роланд взял его за руку, и вот так они поднялись на холм.
Под ними во всех направлениях до самого горизонта расстилалось огромное алое одеяло. Дорога прорезала его, пыльная, белая, прямая линия шириной, возможно, в двенадцать футов. В центре поля роз стояла закопченная, темно-серая Башня, точно так же стояла она и в его снах; ее окна блестели на солнце. Там дорога разделялась на две и идеальным кругом огибала Башню, чтобы на ее противоположной стороне вновь сойтись в одну, уходящую, как полагал Роланд, точно на восток, а не на юго-восток. Еще одна дорога уходила от Темной Башни под прямым углом к первой: на север и на юг, если его догадка о том, что стороны света вновь стабилизировались, соответствовала действительности. Так что сверху Темная Башня выглядела перекрестьем залитого кровью прицела.
— Это… — начал стрелок, и тут же ветер донес до них громогласный безумный вопль, совершенно не приглушенный расстоянием. «Он распространяется по Лучу, — подумал Роланд. — Его несут розы».
— СТРЕЛОК! — вопил Алый Король. — ТЕПЕРЬ ТЫ УМРЕШЬ!
Послышался свист, сначала тихий, потом нарастающий, режущий общую песню Темной Башни и роз, как острейшее лезвие, заточенное на точильном круге с алмазной крошкой. Патрик стоял, как зачарованный, тупо уставившись на Башню; от него остались бы одни сапоги, если бы не реакция Роланда, быстрая, как и всегда. С силой дернув Патрика за руку, стрелок утащил его за каменную пирамиду. В высокой траве, скрытые от глаз, лежали другие камни. Оба упали, споткнувшись о них. Роланд почувствовал, как один из камней ткнулся ему в ребра, отозвавшись болью.
Свист нарастал, превратился в рвущий барабанные перепонки вой. Роланд увидел, как что-то золотое пролетело мимо: снитч. Он ударил в повозку и взорвался, разметав их пожитки во все стороны. Банки, подскакивая, покатились по дороге, некоторые вскрылись, выплеснув содержимое.
А потом раздался пронзительный, дребезжащий смех, заставивший Роланда стиснуть зубы, а Патрика закрыть руками уши. Безумство этого смеха едва не сводило с ума.
— ВЫХОДИ! — требовал далекий, безумный, смеющийся голос. — ВЫХОДИ, И МЫ ПОИГРАЕМ, РОЛАНД! ИДИ КО МНЕ! ИДИ К СВОЕЙ БАШНЕ, ПОСЛЕ СТОЛЬКИХ ЛЕТ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ ПОДОЙТИ К НЕЙ, НЕ ТАК ЛИ?
Патрик посмотрел на него, в глазах стояли отчаяние и испуг. Он прижимал альбом для рисования к груди, как щит.
Роланд осторожно выглянул из-за пирамиды и там, на балконе в двух уровнях от основания Башни, видел то самое, что уже видел на картине в кабинете сэя Сейра: одно красное пятно и три белых — лицо и поднятые руки. Но теперь перед его глазами открывалась явь, а не картина, одна из рук быстро двинулась, что-то бросив, и вновь раздался дьявольский, нарастающий свист. Роланд откатился под защиту пирамиды. Пауза длилась целую вечность, но потом снитч ударил в пирамиду с другой стороны и взорвался. Земля содрогнулась, они упали лицом в траву. Патрик закричал от ужаса. Камни полетели во все стороны, как шрапнель, некоторые упали на дорогу, но Роланд увидел, что они не сломали и не задели ни одну розу.
Юноша поднялся на колени и побежал бы, скорее всего, обратно на дорогу, если бы Роланд не схватил его за воротник сшитого из шкур пальто и рывком не уложил на землю.
— Здесь мы в относительной безопасности, — прошептал он Патрику. — Смотри, — сунул руку в дыру, которая образовалась после того, как из облицовки пирамиды отвалилось несколько камней, и постучал по глухому торцу костяшками пальцев. Натянуто усмехнулся, когда послышался глухой звук. — Сталь! Да. Он может запустить в эту пирамиду с дюжину летающих огненных шаров, но не развалит ее. Добьется только того, что с нее будет облетать облицовка, камни и блоки, обнажая то, что находится внутри. Понимаешь меня? И я не думаю, что он будет тратить свой боезапас. Не думаю, что он у него большой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
