После чего Мики продолжил:
— Некоторые из нас чувствуют себя друг с другом более комфортно, чем с другими.
Публика охнула, а ведущий поднял бровь.
К счастью, Брэндон вмешался с шуткой, чтобы отвлечь, и мы ушли от темы.
Но это было все, что требовалось.
Потому что теперь мы были в тренде и в новостях.
— Господи, — фыркнула я, вытаскивая телефон из заднего кармана.
Мое сердце бешено забилось, когда я увидела, сколько уведомлений появилось в моих личных профилях в Твиттер и Инстаграм. Мы были в тренде.
#Миклар
(Прим.: Первые и последние части имен Мик-и и Скай-лар)
Остроумно.
Я привыкла к тому, что в профиле группы тысячи уведомлений, но это было еще хуже. Повсюду наши фотографии с разных концертов, сделанные фанатами, и на всех на сцене Мики прижимает меня к себе. В основном фанаты говорили, что они все время знали, что мы вместе, и как это было удивительно.
Все это казалось таким инфантильным и глупым, но они сходили от этого с ума.
В груди у меня все сжалось.
Весь прошлый год мы были на виду у публики, но речь шла только о нашей музыке.
Это чувство… Мне не понравилось. Я не была готова к тому, насколько агрессивным это казалось. Как будто я стояла голая на сцене.
— Милая, ты в порядке? — спросила мама.
Она не сможет понять. Она пожертвовала так много для меня финансово и эмоционально, в своих отношениях с Брайаном, чтобы помочь осуществить мою мечту. С ее точки зрения, все всегда было лучше, чем в порядке.
Я ухмыльнулась, жестикулируя телефоном.
— Благодаря этому мы продадим больше записей.
Мама с облегчением рассмеялась.
— Точно. А теперь собирай свои вещи — нас ждут коньки. И девчачьи сплетни.
— Конечно. — Я улыбнулась, бросив взгляд на Брайана, прежде чем уйти.
Он смотрел на меня так, как никогда раньше. Как будто я вдруг стала любопытным объектом, а не портящей его отношения с мамой падчерицей. Похоже, именно это и делает слава. Заставляет всех смотреть на тебя по-другому…
***
Громкий звук выбил меня из воспоминаний, и я в шоке огляделась, чувствуя, как в груди сильно бьется сердце.
Я сидела в салоне, окруженная незнакомцами, а женщина по имени Чармейн сушила мне волосы феном. Она болтала со мной с того самого момента, как я села. Но как только начала сушить мои волосы феном, говорить перестала, а мой разум освободился. И по какой-то причине уплыл в воспоминания о том, что было так давно.
Я нахмурилась, вспоминая следующий день. У входа в The Pub Station ждали папарацци и, пытаясь протиснуться мимо нашей охраны, выкрикивали вопросы, были ли мы с Мики парой.
Почему это так увлекательно?
Меня это взбесило, а Мики пытался успокоить. Но я злилась на него за то, что он предал то, что было между нами, гласности.
Мики уже пожалел о сказанном, потому что с этого момента одержимость фанатов нашей парой возросла, как будто мы были гребаной эпической историей любви, разыгрываемой для их развлечения. Кроме того, таблоиды начали преследовать нас. Внезапно я обнаружила себя на первой странице желтой прессы в обрезанных джинсах, старой рубашке и темных очках (тогда я отправилась в продуктовый магазин). На заднем плане был сфотографирован неизвестный парень. Вот это большая новость! Кто он такой? Где же Мики? Как Мики относится к этому неизвестному парню?
С этого дня ситуация обострилась. Кто-то делает неудачное фото — и я оказываюсь на первой странице с красным кружком вокруг живота. Скайлар беременна? Это ребенок Мики? Что это значит для группы?
Или я в статье для подросткового журнала с фотографией меня в аэропорту, со стрелками, указывающими на мою кожу с заголовком: «Даже у поп-рок-сенсации Скайлар Финч есть свои плохие дни кожи!»
У каждого было свое мнение обо всем. Моя музыка, мой голос, моя внешность, моя одежда и люди, с которыми я предпочитаю проводить время. Каждый пост в социальных сетях, каждая статья в журнале, каждое утомительное интервью, которое мы давали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я начала осознавать, что не владею своей жизнью. Через некоторое время по иронии судьбы я почувствовала, что исчезаю.
— Принести тебе еще воды? — Как только Чармейн выключила фен, рядом со мной появился младший стилист.
Я покачала головой, благодарная за то, что она отвлекла меня от мрачных мыслей.
— Я в порядке, спасибо.
Поездка в салон была немного утомительной. Как и все происходящее в последнее время. Но после того, как Киллиан встретил нас с Отэм в продуктовом магазине, я сказала, что хочу больше, чем просто подстричься. Киллиан повторил, что не считает, что перекрашивание моих волос в радужный цвет и возвращение к старому образу — хорошее направление для моего сольного запуска; я возразила, что не собираюсь этого делать, что знаю, чего хочу, и это займет больше, чем быстрый домашний визит парикмахера.
Поэтому О'Ди позвонил Чармейн, и она пригласила меня в свой салон. Было ясно, что она вложила в этот бизнес много средств. Блестящий, выложенный белой плиткой пол искрился вкрапленными серебряными кристаллами, стены были мягкого серого цвета, а перегородки глубокого темно-розовато-красного цвета. Кресла стояли современные, квадратные, обтянутые белой кожей, зеркала от пола до потолка в массивных белых рамах. Тут было круто, современно, с всплеском драмы. Но также говорило: Вы заплатите небольшое состояние, чтобы подстричься здесь, но это того стоит.
Пока мы ехали, Отэм умоляла сказать ей, что за работу со мной проделают.
— …это отличная идея, — сказала Чармейн, поднося ножницы к моим волосам. Я наблюдала, как постепенно вырисовывается мой новый образ, и мне пришлось согласиться. — Это очень подходит к форме твоего лица.
Когда она закончила, я удивилась разнице, которую могла сотворить простая стрижка.
Я смело попросила Чармейн отрезать большую длину. Теперь мои волосы были коротко подстрижены на затылке и ниспадали косой линией чуть ниже подбородка. Они казались здоровым и пышными, крутыми и современным. Чармейн также добавила пепельно-русые блики, чтобы придать большей объемности.
Острота стрижки смягчила угловатость моего лица.
— Все готово.
Чармейн подняла зеркало, чтобы я могла видеть, как она укоротила волосы сзади к переду. Мне нравилось.
— Это замечательно, спасибо. — Я одарила ее искренней улыбкой.
— Давай покажем Отэм.
Чармейн помогла мне снять накидку, убрала лишние волосы с моего затылка, а затем я последовала за ней в переднюю комнату, где Отэм пила травяной чай и читала журнал. Она подняла глаза и тут же замерла.
— Это хороший или плохой взгляд испуганного оленя? — спросила я.
Отэм быстро поставила свой чай и журнал на кофейный столик, встала, подошла ко мне, чтобы получше рассмотреть. Ее глаза заблестели, и она расплылась в широкой улыбке.
— Идеально! Абсолютно идеально.
Я улыбнулась, чувствуя себя немного неловко.
— Я просто… Я хотела больших перемен.
— Это был правильный ход. Боже, — она оценивающе осмотрела мое лицо, — у тебя отличные скулы. Не так ли?
— Я люблю, когда кто-то готов пойти на такой риск. Обычно это окупается.
— Ты проделала отличную работу, — признала Отэм.
— Спасибо. Киллиан будет доволен. — Чармейн одарила ее широкой улыбкой в тридцать два зуба. — Все, что угодно, лишь бы угодить Киллиану.
— Тьфу. — Отэм скорчила гримасу. — Чармейн, пожалуйста.
— Твой брат очень сексуален. Смирись с этим.
Отэм закатила глаза и взяла меня под руку, выводя из салона.
— Я передам ему твои слова.
— Пожалуйста, сделай это! — крикнула она нам вслед.
Я помахала Чармейн через плечо в знак благодарности, думая об оплате, и, когда мы садились в машину, спросила об этом Отэм.
