— Да, армия… Я до нее работал на Тхайн-гуенском металлургическом комбинате инженером. Поскольку строить комбинат начинали китайские специалисты, выучился их языку, И тоже жалею, что должен был уйти в армию. Жалею, но не считаю неправильным. Война! И выходит, товарищ Лю И, что я оказался в военной форме потому, что кто-то в твоей стране хотел, чтобы ты стал военным. А?
Упрек был очевиден, но этика предписывает в таких случаях относиться к происходящему словно бы к легкой шутке. Мы засмеялись. Лю И, вдвое моложе Нгуен Ван Ня, смеялся чуть дольше. Похоже, они симпатизировали друг другу. Ня сказал:
— Товарищ Лю И решил не отвечать за преступления своих правителей. Хотя он и покинул родину, он не предал ее. Он отрицает режим, воротилы которого в неминуемой жажде власти извратили социализм, предали китайско-вьетнамскую дружбу.
— Верно, — подхватил Лю И. — Приказы, приказы, приказы… По представлению начальства, я был всего лишь машиной. Но я-то помнил, что был когда-то студентом, читал, думал, мыслил. А теперь! Так и шла моя жизнь, выхода из которой в ближайшем будущем я не видел…
В декабре 1978 года артиллерийский полк номер 35302, входивший в дивизию номер 35304, где служил Лю И, получил распоряжение передислоцироваться в сторону границы с Вьетнамом. Двинулись почти все части, входящие в Куньминский военный округ. На марше выявилось много недочетов в организации управления полками, техническом состоянии орудий и тягачей, боеспособности личного состава. Однако, прибыв на исходные позиции, в преддверии войны боевой подготовкой почти не занимались. Все дни шли многочасовые политические занятия, беседы, от которых бойцы уставали до отупения. Комиссары многословно и в резких выражениях ругали Советский Союз за «провокации», устраиваемые якобы на северных рубежах Китая, поносили «просоветский» Вьетнам, где «преследуют хуацяо», Вьетнам, который «захватил» Кампучию, проявил «наглую неблагодарность» по отношению к китайскому народу, оказывавшему ему помощь, а теперь готовит к тому же агрессию против КНР. Вся эта ложь непрестанно внушалась китайским солдатам.
— В полку нарастало беспокойство. Появились случаи самострелов. Мне казалось, что высшие командиры, разговаривая с нами, вроде бы опасаются, что мы не пойдем воевать против вьетнамцев, что нам их объяснения все равно непонятны, что мы не верим им. Это было сложное и тревожное для меня время. Я спрашивал себя: буду ли я стрелять по вьетнамцам? Как я проклинал тот день, когда решился одеть форму! Жизнь беспощадно обманывала меня… И вот пришла война!
Полк, в котором служил Лю И, втягивался на территорию Вьетнама через Лаокай. Корректировщик огня, командир орудия Лю И выполнял приказы, подчинялся начальникам. Но никто внимательней его не изучал карты, никто лучше его не запоминал местность, всех ее особенностей, когда батарея продвигалась к фронту, а затем отходила назад, с фронта в глубину Юньнани. Ежедневно треть пайка он откладывал в вещмешке. В НОАК во время похода довольствие выдается в виде легких брикетов прессованного сушеного риса, мяса и поливитаминов. Весит брикетик около ста граммов. Его калорийность рассчитывают на сутки. Ими и запасался артиллерист, готовившийся покинуть полк.
— Что-нибудь конкретно стало последним толчком к совершению вами такого серьезного шага?
— Я со своей батареей прошел более двадцати километров в глубину Вьетнама и нигде не замечал заранее приготовленных военных сооружений. Вьетнам и но собирался нападать на нас. Я понял, насколько мы, китайцы, опутаны ложью. Лжет командование, все мы лжем друг другу. А этот страшный приказ: «Всех убивать, все захватывать, а остальное сжигать!» Солдаты доходили до того, что воровали яйца из-под наседок. И это — Народно-освободительная армия Китая! По ночам, на отдыхе, на марше я непрерывно обдумывал статью «Несчастная и забитая жизнь моего народа…» — хотел написать на эту тему. Потом приходили сомнения: что будет с матерью? Но ведь так, как сейчас у нас, тянуться долго не может! Придет же иное время, и оно воздаст моей семье за страдания, которые ее ожидают за мой поступок…
«Вставай и знай: ничтожна жизнь, когда, чтоб быть живым, теряешь принципы и честь, идя путем кривым». Эти слова из стихотворения Го Можо и написал мне Лю И красивыми иероглифами на память в блокнот.
Дома, в корпункте, я разыскал их русский перевод. …Полк номер 35302 дивизии номер 35304 Народно-освободительной армии Китая на летние квартиры под Куньмином, что в 130 километрах от границы с Вьетнамом, вернулся без корректировщика 62-й батареи Лю И.
На страже морских рубежей
1
В прибрежных шхерах северо-восточных территориальных вод СРВ экраны корабельных локаторов словно покрываются сыпью: здесь разбросано больше двух тысяч островов и островков. Сигнальщикам, рулевым и мотористам в походе работы хватает.
Морской охотник «17-й» летит по зеленой воде между скал, о которые, кажется, вот-вот чиркнет бортом. Звякает то и дело машинный телеграф. Ветер выжимает слезы, и капитан Ле Хыу Лок, заместитель командира дивизиона катеров-охотников, ведущий подразделение, опускает на глаза защитные очки.
Острова кончаются, перед нами открытое море. И сразу же завывает сирена боевой тревоги. С командирского мостика видно, как разворачиваются бронированные платформы скорострельных пушек. Наращивая скорость, устремляемся к скоплению судов, идущих вдали. Сигнальщик уступает мне на минуту бинокль. В него хорошо видно, как полощутся на мачтах грузовых джонок красные с золотой звездой вьетнамские флаги.
— Свои, — говорит сигнальщик.
— Сейчас убедимся, — отвечает капитан Лок.
Настороженность командира вполне оправданна. С 17 февраля, едва начались бои на суше, в территориальных морских водах Вьетнама стали появляться китайские суда-нарушители. Их команды имели вполне определенные задания китайского генерального штаба. Это — разведка береговой обороны, выявление численности и характера вьетнамских наземных войск, находящихся в резерве главного командования, авиации и ВМС в приморской провинции Куангнинь, высадка групп диверсантов и провокаторов, связь со шпионской агентурой, определение мест для выброски десантов. Команды лазутчиков состояли из профессиональных разведчиков и военных, из «морских ополченцев», вербовавшихся на кантонском побережье и острове Хайнань из числа запуганных рыбаков, а также бывших хуацяо, знающих вьетнамские шхеры.
— Вы бы посмотрели, как лихорадочно выкидывали они за борт тяжелое оружие и средства связи, едва мы обнаруживали их, — слышу сквозь завывание ветра голос Лока.
…Двухмачтовая джонка сбросила коричневые перепончатые паруса и на полных оборотах оказавшегося на ней мощного двигателя пошла петлять между островами. Вокруг взметнулись черные фонтаны. Кругом были мели, снаряды достигали дна. Брызнула щепа с борта и мачт: пулеметчики хлестнули по крутившемуся среди взрывов судну-беглецу очередью. «17-й» готов был протаранить джонку, и поэтому на ней застопорили двигатель. Еще не погасла скорость у беглецов, а они уже спихивали за борт выставленный у рубки пулемет. Следом полетели автоматы, с противоположного, невидимого нам, борта сбрасывали на дно еще что-то. Но со сторожевика уже посыпались на палубу нарушителя вьетнамские автоматчики. Водолаз надевал резиновую маску и ласты: готовился осматривать выброшенное на дно «хозяйство».
На лакированной палубе джонки словно кровавые ссадины розовели следы пуль, оцарапавших красное дерево. От расщепленных бортов пахло свежей стружкой.
Из шхер вылетел другой сторожевик на поддержку «17-му», если у джонки окажется прикрытие. Сигнальщики на обоих мостиках махали сигнальными флажками.
На джонке вдруг завалилась мачта, подрубленная, видимо, осколками снарядов. Она потащила в воду развешанное на такелаже бельишко. Четверо, стоявшие у кормы с поднятыми руками, дернулись было за ним. На обнаженных животах всколыхнулись амулеты из акульих зубов.
Разговаривать с пиратами морякам было не о чем. Подобный «улов» без лишних расспросов полагалось сдавать на берегу в разведотдел штаба флота. Там с ними и разбирались. Джонку взяли на буксир.
Захватывать нарушителей, выгонять китайские корабли из территориальных вод Вьетнама дивизиону приходится каждый поход. Работа эта, как считают моряки, не сложная. Но, наблюдая за сноровистыми действиями команды «17-го», нетрудно было представить, как она поведет себя и в более сложной обстановке.
— Судьбу современного быстротечного морского боя, — говорил мне в крохотной штурманской «17-го» лейтенант Нгуеп Ван Тю, пришедший в военно-морские силы в 1969 году из сухопутных войск, — решают люди, обладающие высокими нравственными и боевыми качествами, люди с закаленной волей, хорошей военной выучкой. Этого я прежде всего и добиваюсь от подчиненных.
