— Они нужны для спасательных капсул, Ваша светлость.
Рейт понимающе кивнул:
— И теперь вы не можете переправить генераторы на корабль, я правильно вас понял?
— Да, Ваша светлость.
— Понятно. А от того, что в них сидят эти орисы, клетки не пострадают?
— Нет, Ваша светлость. Мы их промоем, и они будут как новенькие.
— Ясно. — Герцог усмехнулся. — Ну, тогда я не вижу никакой проблемы. Как только доктор Ниторог пересадит своих животных в стационарные вольеры, его ассистент вернет вам эти клетки. Я распоряжусь.
— Спасибо, Ваша светлость! — В голосе техника слышалось искреннее облегчение.
Рейт улыбнулся и повернулся к Эфе, по-прежнему бесстрастно стоящей возле катера в обществе кухарки и ее сына:
— Эфа, отправляйся в мой кабинет, нам надо поговорить.
Девушка молча поклонилась и зашагала к замку. Герцог направился следом, от души проклиная всё на свете.
Рейт зашел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Эфа неподвижно стояла у окна и, казалось, любовалась открывающимся из него видом.
— Что с тобой происходит? — Герцог был не на шутку встревожен, поведение девушки становилось всё более необычным.
Эфа повернулась к нему только после того, как герцог с ней заговорил, словно не слышала, как он вошел, и безучастно произнесла:
— Я прошу вашего разрешения умереть от с-с-своей руки.
Рейт резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, не в силах скрыть потрясения, и коротко бросил:
— Нет!!
Эфа кивнула, как будто ожидала от него этого, и тихо, словно про себя, сказала:
— Значит, «пос-с-следний приказ». Что ж — это ваше право.
Рейт несколько секунд недоумевающе смотрел на нее, а затем, стараясь говорить спокойно, спросил:
— Почему ты заговорила о смерти? И что такое «последний приказ»?
Эфа молчала. Герцог вдруг подумал, что совершенно не знает ее, иногда даже боится, но мысль о том, что она может умереть, вызывает в его душе бурю протеста. Надо во что бы то ни стало выяснить, почему Эфа вообще заговорила о самоубийстве. Силясь ничем не выдать своих чувств, Рейт прошел к столу и опустился в кресло. Ему предстояло поговорить по душам с существом, настолько чуждым всему, что его до сих пор окружало, что герцог с трудом представлял себе, с чего начать, но был полон решимости попробовать.
— Эфа, пожалуйста, сядь и объясни мне, почему ты хочешь умереть?
Она беспрекословно села в кресло, стоящее напротив него.
— Я не хочу. — В голосе девушки не было и следа эмоций. — Но лучше умереть от с-с-своей руки, чем от «пос-с-следнего приказа».
— Понятно. — Герцог пытался скрыть озабоченность. — Этот «последний приказ», что он означает по своей сути? Его можно как-нибудь нейтрализовать?
— Нет. Ес-с-сли вы прикажете мне умереть — я умру. И умру очень болезненно.
— Что?!! — Рейт вскочил, забыв о том, что намеревался не демонстрировать Эфе собственные эмоции. — Я никогда не прикажу тебе подобного!!
Девушка смотрела на него, ничем не выдав, что поняла его слова. Герцог выдохнул, чтобы успокоиться, и уверенно произнес:
— Я никогда не прикажу тебе умереть. Ты свободный человек и имеешь право на жизнь, как и любой из нас. А теперь объясни мне, что такое «последний приказ», чтобы я мог распорядиться избавить тебя от него.
Эфа несколько секунд молча смотрела на него, а затем скинула капюшон и убрала волосы с шеи. Герцог не сопротивлялся, когда она провела его ладонью по своей шее — чуть ниже затылка. Рейт с удивлением ощутил под пальцами едва заметный шрам на плотной прохладной коже.
— Это находится там? — Он с удивлением отметил, как хрипло звучит его голос, и кашлянул.
— Да. — Эфа была абсолютно бесстрастна. — Его трудно обнаружить, он покрыт белковой оболочкой и не определяетс-с-ся с-с-с-канерами. Пос-с-сле кодового с-с-слова он активируетс-с-ся и начинает медленно разрушать мою нервную с-с-сис-с-стему, мгновенно парализуя меня. Это очень болезненно.
Рейт невольно вздрогнул, представив себе такую смерть, и тихо спросил:
— Почему так жестоко?
— Они прос-с-считали, что ничто иное не напугает меня дос-с-статочно для того, чтобы я повиновалас-с-сь бес-с-спрекос-с-словно. Это с-с-страховка на с-с-случай, ес-с-сли вдруг внедренный в мое с-с-сознание приказ во вс-с-сём повиноватьс-с-ся с-с-своему гос-с-сподину окажетс-с-ся недос-с-статочно эффективным, или я с-с-сойду с-с-с ума и выйду из-под контроля.
— Понятно. Это как-нибудь можно уничтожить?
— Нет.
— Значит, если кто-то прикажет тебе — умри, ты умрешь?
— Нет, только гос-с-сподин одной с-с-со мной крови.
— Слава Саану! Значит, никто, кроме меня и Императора, тебе не опасен. Я никогда не отдам такой приказ, клянусь честью, а от Императора тебе придется держаться подальше, и всё будет в порядке. — Рейт облегченно вздохнул и улыбнулся. — Всё не так страшно, как я предполагал. Эфа, ты можешь не беспокоиться по этому поводу, а теперь иди отдохни. Пока ты находишься на Оттори, тебе не нужно выполнять обязанности телохранителя. Осмотрись на новом месте, можешь брать катер в любое время, когда захочешь. Только, пожалуйста, позаботься о том, чтобы твои действия не привели к смерти кого-нибудь из моих подданных. Хорошо?
— Да, господин. — Эфа поклонилась и, не произнеся больше ни слова, вышла из кабинета, а Рейт вдруг с удивлением понял, что больше не хочет спать.
ГЛАВА 6
Герцог Оттори устало откинулся на спинку дорогого антикварного кресла и потер глаза. Отчет врача содержал больше вопросов, чем ответов на них, и это, мягко говоря, его раздражало. Ниторог обнаружил, что в организме Эфы присутствуют «генные культуры животных». Саан побери этих ученых, мог бы и прямо сказать, что Эфа — гибрид человека и нескольких животных, и не только млекопитающих, судя по ее явно змеиным повадкам.
Вдобавок врач установил выдающиеся умственные способности, но поразительную эмоциональную бедность объекта. Впрочем, последнее как раз и неудивительно. Ее использовали с самого рождения даже не как исполнителя, а как бессловесное оружие. Какие уж тут эмоции. Оказалось, что у нее отсутствует понятие о красоте. Она находит красивым оружие, предметы убийства, то есть всё, что связано со смертью и что нормальные люди красивым считать не могут. Поразительно, но боли и смерти Эфа абсолютно не боялась, даже не понимала, что такое страх смерти. Единственное, чем ее можно было напугать — это «последний приказ», но — как подозревал доктор Ниторог — это был искусственный страх, внедренный в ее сознание для того, чтобы держать девушку в повиновении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
