Опять «чемодан» – узкие стены, высокий потолок. Тоже нет окон, но есть дыра в полу, судя по запаху – удобства. Вместо топчана – типичная шконка, узкая, коротковатая, матраца и в помине нет. У-у! Гэбня кровавая! Питсот-мильонов-невинноубиенных!
– Эй! Церберы! Я жрать хочу! В этом курорте кормят?
– Заткнись! – в ответ из-за двери. Доходчиво. Диета по-чекистски.
Спать больше не хотелось. Думать тоже. Голова хоть и прошла, но в ней звенело, как гайка в пустой канистре. Да и о чём думать? Сбегать я не собираюсь, напрасно рефлексировать – удовольствие сомнительное и непродуктивное. А вот собственным телом надо заняться плотненько. Непослушное, неповоротливое, скованное – чуть связки не потянул при ударе ногой.
Разбитый гипс перестал мешать – пальцы двигались, но были словно чужие. Его снять бы, чтобы не болтался, но бинты разрезать нечем. Решил для себя, что обязательно надо сделать ножичек для скрытного ношения. Я видел такой в магазине «Охота-рыбалка» – обоюдоострый «тычковый» нож длиной сантиметров пять, вместо рукояти – кольцо. Нож-коготь. Для боя не годен, но верёвки перерезать пойдёт, и спрятать просто.
Снял гимнастёрку, аккуратно свернул, положил в изголовье шконки. Сел на шконку, скрестив ноги по-турецки, провёл комплекс дыхательных упражнений. Потом приседания, наклоны. Отжиматься мог только от стен – левая рука в гипсе очень болезненно воспринимала нагрузку. Вот так, разогревшись, стал «тянуться». Нужна большая гибкость в связках и сухожилиях, а её нет. Конечно, на шпагат не сяду, но хотя бы «пополам» надо складываться. То есть стоя доставать пол локтями. После растяжки – нагрузки. Те же приседания, наклоны, перекруты, отжим, жим пресса. После нагрузок – «тянуться». Больно-то как! Но ведь никто и не обещал, что будет легко.
Так и время пролетало незаметно. И не холодно. Когда совсем устал – надел гимнастёрку, лег на шконку, сапоги под голову. Так, в позе эмбриона, и поспал. Проснулся, когда дверь открылась. Сержант ГБ занёс табурет, крытый газетой, с котелком и кружкой на нём. Поставил, сам встал в дверях – ждёт.
– Это ужин или завтрак?
– Не положено.
– Что не положено? И кем не положено?
Но сержант был как каменный истукан. Пожав плечами, быстро порубал макароны с котлетой, запил компотом. Хлебом протёр дочиста посуду, крошки смахнул в руку – и в рот. Табурет и посуду сержант унёс, но газету оставил. Потом вернулся и принёс шерстяное старое одеяло, прожжённое по многих местах. Хоть так-то.
– Сержант, а курево? Курить охота, аж уши пухнут.
Он обернулся, долго-долго смотрел на меня, как-то особенно, словно не глазами, а рентген-аппаратом.
– Не положено? – догадался я. – Ты знаешь, однажды, до той войны ещё, врачи вскрыли череп погибшего городового. А там только две извилины. Они в растерянности, а старый профессор догадался: одна извилина – «положено», вторая – «не положено».
Сержант хмыкнул:
– Анекдот?
– Ого, у тебя больше двух?
– Язык у тебя длинный, старшина. Тебя за это не били?
– Часто пытаются. Но это довольно непросто.
– Боксёр?
– Нет. Русский рукопашный бой. Слышал?
– А-а. Это в царской армии в школах прапорщиков был.
– Что, серьёзно? Не знал. Так как насчёт курева?
– Я думал физкультурники не курят.
– Я же не физкультурник.
– А что это ты делал? Зарядку?
– Это я развлекался. Скучно на вашем курорте.
Сержант опять хмыкнул, но достал кисет, отсыпал табака. Дал коробку спичек. Издевается?
– Издеваешься? Как я крутить козью ногу буду? С одной рукой-то?
– Четверых одной рукой в больницу отправил? Как хочешь. Высыпай обратно.
– Ну уж нет. Буду мучиться.
Дверь за сержантом закрылась, но смотровое окошко осталось открытым. Я, матерясь и изрядно разозлившись, наконец, скрутил что-то похожее на «козью ногу», изведя четверть газетного листа. Прикурил, затянулся, но махра оказалась слишком крепкой, аж скрутило в кашле (за дверью довольное хмыканье). Дальше курил осторожнее. Даже удовольствие почувствовал. Хорошо, так вот после обеда покурить не спеша. А спешить мне некуда.
После перекура – вздремнул, завернувшись в одеяло. Потом – тренировка, перекус, перекур с дремотой, тренировка. И так три дня.
Только на четвёртый день меня повели на допрос. Я, насколько смог, привёл себя в порядок. И вот я в кабинете. Окно. Открытое. А за ним – мир. Оказывается, и за четыре дня можно одичать. Я поначалу ничего, кроме этого окна, и не увидел.
– Присаживайтесь, старшина.
Стол, большой, деревянный, крытый зелёным сукном. Массивная лампа на нём, пепельница, чернильница чудная. Как мраморная, только черно-зелёная. Стул. Массивный, с обивкой. Если бить будут – обивку испачкают. Сел. За столом тип с какими-то галочками в петлицах опрятной, но явно не новой формы ГБ. Он долго бодался со мной взглядом. Э-э, дядя, это бесполезно – не боюсь я тебя. Потом этот товарищ раскрыл довольно пухлую папку, стал перекладывать листочки, бегло разглядывая их. Мне это очень напомнило момент из «Матрицы». Сейчас он скажет, как агент Смит: «Как видите, мы за вами давненько наблюдаем», а я в ответ: «Меня не купить гестаповской липой. Я требую законный звонок адвокату». А потом у меня склеятся губы. Как давно и далеко это было! Я горько ухмыльнулся:
– А как вас зовут? – спросил я (не агент ли Смит?).
– Тимофей Порфирыч, а что?
– Да так. Интересно.
– Интересно, говоришь… – сказал он в задумчивости, полистал ещё листочки, закрыл папку, откинулся на стуле и вылупился на меня с таким видом, будто я кубик Рубика, а он его не смог собрать.
– Откуда же ты на нашу голову взялся? – спросил Тимофей Порфирыч.
– Из тех же ворот, что и весь народ, – пожал плечами я.
– Кури, – гэбэшник пододвинул ко мне коробку с папиросами, пепельницу. Он удивился, когда я прикурил от своих спичек.
– Сержанта не наказывайте – по-людски он поступил, выручил.
– Как же это он? Он же самый строгий из всех.
– За анекдот, – пожал плечами я.
– Анекдот? Какой?
Я рассказал. Тимофей Порфирыч только хмыкнул. Опять помолчал, долго глядел в окно, явно думая.
– Кто ты, старшина?
Я вскочил, вытянулся, доложился, как на плацу. Тимофей Порфирыч поморщился.
– Не о том я тебя спросил.
– А что же я ещё скажу? У меня за душой и нет больше ничего. Ну, ещё добавить можно, что контужен. А вы думали, я сразу шпиёном себя назову? Явки – пароли? Так рано ещё – даже не били.
– А бить будем?
– Да тоже бесполезно. Устанете только. И я просто так не дамся. Покалечу. А я этого не хочу.
– Да, это ты неплохо умеешь. Откуда только? Ответ из твоей части однозначно говорит, что ты не владеешь никаким единоборством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
