У Дина есть секретный приемчик — апперкот. Это когда бьешь в подбородок снизу вверх. Он его просто так не применяет, только в исключительных обстоятельствах.
Дин:
— Это очень опасный удар. Можно мозг повредить. Я им пользуюсь, только если нет выбора.
А у меня нет никакого особого приема. У меня лучше выходит защита, чем нападение. В седьмом классе я — один из самых крутых, номер четыре или даже три. Я очень быстрый. Коннор Грин как-то попробовал дать мне в ухо, а я ему ответил блокировкой тэквондо. Сработало! Все вокруг видели и теперь думают, что я знаю тэквондо. Поэтому ко мне никто не лезет, бесполезно, я ведь применю блокировку или смоюсь.
В обед был махач. Зачетный, я такого еще не видел. Думал, это понарошку, так, для смеху, пока не увидел выдранные волосы. Я и представить себе не мог, чтобы девчонки так зверски дрались. Месили друг друга Микита и Шанель. Никто не знал, чего это они, мы просто стояли и смотрели. Крутняк! Микита со всего маху шарахнула Шанель по башке, ничего себе ударчик, мужику под стать. Шанель в ответ вцепилась Миките в волосы. Та завыла как полоумная ведьма. Шанель — та помалкивала. Экономила силы. Лицо словно нарумяненное, глаза мечут молнии. Себя не помнит, сразу видно.
Микита:
— Уродка траханая! Что за дерьмо несла!
А Микита ухватила Шанель за волосы и вырвала клок. Волосы полетели во все стороны. Послышался визг: на кого-то попало. Вот гадость-то.
Все собрались в круг и смотрели, как девчонки мочат друг друга. Друзья Микиты болели за нее, подбадривали, призывали убить на фиг Шанель. За Шанель никто не болел. Мне стало ее жалко, это несправедливо, когда поддерживают кого-то одного.
А Шанель припасла бомбу. Сжалась как пружина и боднула Микиту в живот. Та полетела спиной вперед, чуть не повалила зрителей, но ее моментально подхватили и выпихнули на середину круга. Всем хотелось, чтобы битва продолжалась до чьей-то смерти. Микита ударила, целясь в глаза Шанель, но ничего не вышло: та вовремя зажмурилась. Тогда Микита вцепилась Шанель в ухо и дернула. Шанель как завизжит.
Шанель:
— Сережки!
Микита выпустила ухо и провела захват головы. Получилось. Шанель осталось только лягаться. Она попробовала было оттоптать Миките ноги, но все время промахивалась, наверное, вслепую действовала. Я подумал, что эти дуры сейчас точно поубивают друг друга, уже было не смешно, весь кайф пропал, хотелось их остановить. Но все орали как чокнутые.
Все вокруг:
— Убей ее! Убей ее!
Без Лощины и тут не обошлось. Стояли, гоготали, орали. Шиззи снимал драку на свой мобильник.
Шиззи:
— Так ее! Сдохни, стерва!
Убейца не смеялся. Стоял с каменным лицом. Наверное, волновался за Микиту, желал ей победы. А потом и вовсе плюнул и усвистел в кафе.
З-Омби:
— Ты куда это? Сам замутил, а теперь в кусты.
Убейца:
— Иди нах. Ничего я не мутил.
У Шанель джинсы сползли, сопли летели во все стороны. Девчонки крутились на месте, и мне стало казаться, что эта вертушка уже навсегда. Микита пихала Шанель поближе к окну кафе, и все вокруг понимали, какой у нее план.
Шиззи:
— В стекло ее, в стекло!
Микита так и собиралась. Правда, Шанель упиралась изо всех сил, скребла ногами по земле. Типа жертвенного козла волокли на… как его? — заклание. Козел знает, что сейчас умрет, и сопротивляется. Шанель старалась, Микита тоже.
Микита:
— Добилась?! Дотрындела? Сука!
Я хотел закрыть глаза и не смог. Очень уж круто. В толпе зрителей с другой стороны заметил Лидию. Она не знала, кого поддерживать, Микиту или Шанель, болела за обеих сразу. Лицо у нее было серьезное и испуганное.
И тут появились учителя, прорвались в круг и растащили девчонок. Сразу стало тихо. Всех вокруг охватило разочарование: до убийства дело так и не дошло. Толпа быстренько рассосалась.
На земле среди соплей обрывком мерзкой паутины валялся клок волос Шанель. И еще ноготь. Кто-то наступил на него и вдавил в землю, я даже пискнуть не успел. А то бы приобщил к вещдокам. Весь день я не мог сосредоточиться, да и все прочие переживали, словно кино прокручивали в голове отдельные куски драки, что поразили больше всего. Ну и битва была! С одной стороны, не верилось, что она произошла на самом деле, а с другой — что никого не убили. А жалко, казалось — вот-вот ненавистную гадину кокнут, ты будто растворялся от предвкушения.
Все бильярдные шары в молодежном клубе щербатые и даже не катятся куда надо. Их швыряют как попало, хоть это и запрещено. А у некоторых киев наконечник обломан. Прямой удар не получается, шар вихляется и крутится. Такая досада. От столов несет гнилью, сукно прожжено сигаретами. Лизнешь — подцепишь миллион микробов. Даже у Натана Бойда не хватило бы смелости лизнуть.
Сперва вошла Лидия, посмотреть, вдруг З-Омби тут, осторожно выглянула из-за угла. Я скрестил пальцы (это быстрее, чем читать молитву, если ситуация прижмет).
Я:
— Чисто?
Лидия:
— Да! Входи, не то весь вечер тут проторчим!
Это наш единственный шанс. З-Омби считает, что стол — его собственность, никому близко не подойти, когда он играет. Это если Дерека нет. Дерек даже здоровее З-Омби и знает тэквондо. Он научил меня паре приемов. Я умею блокировать атаку сверху и атаку снизу. Это нетрудно. А приемам нападения Дерек меня не стал учить, чтобы я не вздумал опробовать их на Лидии. Он со всеми так, у кого есть сестры, — учит только оборонительным приемам.
Мы поиграли, пока поганые шары окончательно нас не задрали. Лидия даже не старалась. Нарочно загнала белый шар в лузу — показать, что проиграла.
Лидия:
— Игре конец. Ты выиграл.
Я:
— Хо! Это ты специально поддавки устроила!
Лидия:
— Что хочу, то и делаю. Игра все равно дурацкая.
Играть не умеет, вот и строит из себя. Но поддаваться-то зачем? Мама говорит, поддаваться — это грех, все равно что лгать. Даже хуже, потому что врешь самому себе.
Мы вышли на улицу, и я посмотрел в бинокль, вдруг враги рядом и не дремлют. Микита с Убейцей сидели на ограде. Она курила толстенную сигарету, а Убейца запустил руку ей в трусы. Гадость какая. Меня затошнило.
Микита:
— Приветик, сочный.
Я:
— Отвянь.
Микита:
— Хламидия, вмажешь?
И протягивает Лидии окурок. Дым воняет потом. У меня сердце заколотилось.
Лидия:
— Нет, спасибо.
Микита:
— Хорошая девочка, блин. Соображает, когда надо промолчать, не то что Шанель. Нужно было укантовать эту сучку. Знает она что-то, скажите пожалуйста! Ни хера она не знает, понты одни. Повзрослеть пора.
На ладонях у Микиты темнели пятна от зажигалки. Вот это понты так понты, куда там ожогам тети Сони. Но у тети Сони хоть серьезная причина, а Миките наставил отметин Убейца, только чтобы понравиться. Мне даже стало его жалко. Я вот не подпаливал Поппи, а понравился. Заставил ее смеяться, и все. Подсказал бы ему кто, что рассмешить девчонку — способ куда надежнее.
Убейца:
— Кончай пялиться, пока я тебе эту хер-ню не расколотил.
Ну и дурацкий же вид у его губ в бинокль. Огромные такие, шлепаются друг о друга, вылитый мультяшка. Совсем не страшно. Убейца вообще не очень крутой. Даже свое прозвище не умеет произнести как следует. По правде надо говорить «Убийца». Глаза у него были мрачные, в них все время дым попадал. Еще как щиплет, я-то в курсе.
Убейца:
— Слышь, мелкий, скинься в тюбик. Вали отсюда, пока цел.
Вскочил, глаза налились кровью. Я быстро повернулся к нему спиной и принялся рассматривать центр «Юбилей». Тени грубых слов все еще виднелись на стенах: «иди на х…», «пососи мои яйца». Я не заметил, как Убейца подкрался ко мне, у меня и в мыслях не было. Схватил меня сзади за руки, сжал, бинокль полетел на землю. Убейца пнул его, бинокль ударился о стену и разлетелся на миллион кусочков.
Убейца:
— Не въехал, мать твою? Довыеживаешься.
Тут появился Дерек.
Дерек:
— Что происходит?
Убейца тут же отвалил. Микита засеменила вслед за ним по переулку, ее большой жирный зад колыхался, мышцы перекатывались под кожей, словно бешеные мыши в мешке.
Я:
— Ты заплатишь за бинокль! Скажу полицейским, что это ты его разбил!
Все, теперь не склеить. Без бинокля я снова гражданский.
Лидия:
— Я тебе другой куплю.
Я:
— Такого не купишь. Я на карнавале его выиграл.
Лидия:
— А что это он типа в камуфляже? Я:
— Мне нравится камуфляж. Проще спрятаться.
Лидия:
— А ты не прячься.
Я:
— Не могу. Надо выполнить задание. Лидия:
— Пошли домой, поздно уже.
Признаки возможного криминала:
Человек суетится, места себе найти не может.
Человек слишком быстро говорит. Человек все время озирается, будто потерял что-то. ✓
Человек слишком много курит. ✓
