Уже на дальних подступах к лавкам, как водится, нас встретила компактная стайка мальчишек-зазывал. Мы отважно прокладывали себе путь, пока их не осталось только двое. Поняв, куда мы направляемся, один из мальчишек ретировался, а второй обогнал нас на лестнице — лавка размещалась на втором этаже — и торжествующе распахнул перед нами дверь, как если бы мы оказались здесь исключительно в результате его предприимчивости и настойчивости. У него была смешная мордаха: на совершенно детском узком лице улыбка открывала два больших, уже взрослых, передних зуба. Он был похож на кролика или, скорее, белку.
— Добро пожаловать! — приветствовал нас ювелир, вставая с глубокого кресла в глубине лавки.
Это был сикх лет сорока с небольшим: бородатый, в тюрбане на голове и с огромным серым персидским котом в руках. Зрелище это было таким, что я — надеюсь, только внутренне — вздрогнул. У человека и кота было одно лицо: круглое, сытое, с густыми бровями, пухлыми щечками и масляными глазками. Фантастический вид, я на секунду даже поплыл, потерял контакт с реальностью. Передо мной был мужчина, у которого одна голова была на плечах, а вторую он, почесывая, прижимал к груди.
Вторая, не менее примечательная, особенность этого двуглавого раджпута: лицо и у человека, и у кота выражало, помимо неги и довольства, необычайную горделивость. Мне и честолюбие, и тщеславие скорее чужды, но допускаю, что у меня могло бы быть такое выражение, если бы я сделал нечто превышающее человеческие силы и достойное тысячи Нобелевских премий. Например, если бы я изобрел мурлыкание, а потом научил этому кошек всего мира.
Это сравнение пришло мне в голову, потому что хозяин лавки мягко опустил кота на стеклянные витрины, под которыми на бархатных подушечках были выложен его драгоценный товар. Кот подогнул под себя мохнатые, будто в меховых унтах, передние лапки и громко замурлыкал, рассматривая нас сквозь прищуренные глазки. А ювелир, также сладко щурясь, замурлыкал незамысловатые комплименты по поводу того, как превосходно выглядит Маша.
Кто не знает, сикхи — это отдельная религия, в чем-то объединяющая индуизм и ислам. В Нью-Йорке масса сикхов работает таксистами, но в Индии они считаются, как нам объяснил по дороге Барат Сыркар, одним из самых состоятельных слоев населения. Причина того, согласно нашей живой книге, проста: у индусов по восемь-десять детей, а у сикхов — один-два. Еще это очень воинственная община. Среди сикхов, разумеется, есть люди разных профессий, но именно они дали Индии самых мужественных и бесстрашных воинов.
По моему собственному опыту общения с представителями этой конфессии могу сказать, что сикхи особенно настойчивы в своем стремлении вас, туриста, то есть белую обезьяну, как-нибудь обмануть. Почти все индийцы, продающие свои товары или услуги — не важно, нужные вам или нет, — ставят перед собой такую цель, но сикхи усердствуют в этом с особой энергией.
Мы с Машей заранее выработали линию поведения. Ювелирная лавка — идеальное место для проведения операций по связи и передаче материалов.
Их в каждом городе столько, что покупатели в них практически никогда не пересекаются. Так почему же Ромка не поехал в Джайпур специально, чтобы связаться с таким агентом? Для отвода глаз — и потому, что даже шпионы привозят подарки своим близким — он купил у него пару колец и попросил квитанцию для таможни. И, поскольку одна из наших с Машей задач состояла как раз в том, чтобы засветиться, мы сюда и явились.
Приветливый хозяин нас уже усадил. Маша рассматривала бархатные подставки с множеством колец, мне была навязана стопка копий с могольских миниатюр, и мальчик даже успел сварить и принести нам всем масала-ти. Пока покупатели не определились, сикх развлекал нас разговорами о политике. Израиль — а первое, о чем он спросил, как обычно, была страна, из которой мы приехали: «вич кантри?» — его интересовал мало. Предметом его особых забот было недоверие, которое индийцы испытывали к пакистанцам.
— Почему Пакистана надо бояться? — восклицал он, переглядываясь с котом, как бы ища у него подтверждения, и оба щурили заплывшие глазки. — Индийцев — больше миллиарда, а пакистанцев всего-то полторы сотни миллионов. И потом, это же наши братья! Мы веками жили вместе, в одной стране, не разбирая, кто какой религии. Так почему я должен видеть в пакистанцах врагов?
— Наверное, это кому-то выгодно в самой Индии, — туманно заметил я.
— Вот в чем вопрос!
Последнее замечание звучало вполне по-гамлетовски.
— Вас зовут Баба? — неожиданно спросил я.
Сикх застыл, и даже кот перестал мурлыкать.
— Как вы узнали?
Я достал из кармана Ромкину розовую квитанцию. Ведь для чего-то моя интуиция подсказала мне оставить ее себе!
— Нам порекомендовал ваш магазин один приятель. Он даже оставил мне чек, чтобы мы не ошиблись адресом.
Ювелир взял порванную пополам квитанцию в руки. Он ее явно узнал — по имени человека или по его покупке. На Востоке лица людей, как правило, непроницаемы, но я почувствовал, как он напрягся.
— А почему она порвана?
— Мой приятель собирался ее выбросить, но я попросил из-за адреса.
— А, понятно. Значит, он благополучно прибыл в Израиль. Интересно! Получалось, сикх о дальнейшей судьбе Ромки не знал, но,
возможно, имел основания сомневаться, доберется ли он до дома. Рыба сама шла в нашу сеть. Только неизвестно, не запутаемся ли и мы в ней!
— И что же ваш друг порекомендовал вам здесь приобрести? Кроме колец.
Двусмысленный вопрос! Наверное, не случайный.
— У нас с ним вкусы похожи, — уклончиво сказал я.
— Так-так-так! — пробормотал ювелир, давая себе время подумать. Но времени на эту сложную операцию ему требовалось больше, и он привлек мое внимание к одной из миниатюр. — Вот очень тонкая работа! Это же все срисовано со старых миниатюр руками наших больших художников. Обратите внимание, как выписана каждая звездочка на небе! А глаза у слона? Как будто он смеется!
Я не стал торопить его с ответом. Сикх залез в витрину и выложил перед Машей еще одну бархатную подставку с кольцами.
— А вот еще изумруды! Не индийские, колумбийские — это самые дорогие.
Про изумруды со времен моей афганской операции и я мог бы ему рассказать.
Ювелир отослал мальчонку за новой порцией масала-ти и повернулся ко мне:
— А вы хотели бы то же самое?
Знать бы еще, что это такое!
— Ну, если у вас к этому времени есть больше, я готов взять и больше.
Сикх включил в обработку и эту новую информацию. Он вновь завладел котом, прижал его к груди и толстыми волосатыми пальцами принялся чесать ему брюшко. Помните, раньше были процессоры, которые могли работать в обычном режиме и в турбо? Так вот, сейчас его мозги работали в турборежиме.
— Я одного не могу понять, — произнес, наконец, ювелир. — Если ваш друг был доволен покупкой, зачем же вам приобретать ровно то же самое?
Нет, о смерти Ляхова он явно не знал. Сколько мне еще крутиться, как ужу на сковородке?
— Дело в том, что в дороге ваш товар немного повредился.
Лицо сикха расправилось — эта информация снимала его сомнения.
— А, понятно, понятно! Действительно, такую вещь повредить не сложно. Он опустил кота на витрину, но тот потянулся, изогнув спину, и спрыгнул на пол.
Мальчик принес нам на подносе новую порцию чая. Кто поедет в Индию, настоятельно рекомендую! Кое-где, как, например, в этой лавке, в масала-ти добавляют чуть-чуть кардамона — вообще не оторвешься!
— Вы понимаете, что выполнение этого заказа займет какое-то время?
Я понял, какое слово характеризует этого ювелира. Вкрадчивость! И голос у него такой, и вид, и образ мыслей. Вам нравятся вкрадчивые люди? Вам с ними спокойно?
— Разумеется. Сколько именно?
Я думал, этот Баба попросит нас прийти завтра. Но нет!
— Дней пять. Не больше недели! — уточнил сикх, видя мою реакцию. — Но вы на это время можете уехать из города. Покатайтесь по Раджастану! Удайпур, Биканер — вам на всю жизнь хватит впечатлений!
— И как я узнаю, что у вас все готово?
— Просто приезжайте! — Сикх прикинул в уме. — Сегодня среда? Приезжайте во вторник. Во вторник все гарантированно будет у меня.
А потом он сделал следующее. Взял Ромкину квитанцию, порвал ее на мелкие кусочки и бросил в пепельницу.
— Место вы уже знаете, зачем вам возить это с собой?
Ювелир повернулся к Маше:
— Вы что-нибудь выбрали себе?
— Да, вот это колечко! — Тут Маша вспомнила, что мы супруги. — Ты не возражаешь, дорогой?
Слышали бы вы, как она это произнесла: «Дорогой!»
Это было витое кольцо из белого, желтого и красного золота с тремя разными камнями. На белом золоте, если не ошибаюсь, был бриллиант. У Маши был хороший вкус: кольцо совершенно не отдавало Востоком с его показным великолепием. Такое вы могли купить в Италии.
— Конечно, нет! Очень красивое кольцо, — искренне согласился я и полез за бумажником.
