– Лошадей привели вместе с вами, – недоуменно посмотрел на меня Роик. – Я думал, что вы занимались сделкой.
– Сделкой занимался я, – ответил управляющий, выходя на середину, – господин барон уже тогда был в недееспособном состоянии.
– Да, кстати, – я слегка приподнялся на кровати, – от всего сердца благодарю вас всех как за спасение моей жизни, так и за то, что не бросили начатое дело. Поверьте мне, не пройдет и пары лет, вам всем воздастся втрое больше, не говоря уже о том, что я умею быть благодарным.
В комнате снова наступила тишина, но в этот раз все улыбались, переглядываясь.
– Про лошадей тогда позже, – я снова упал на подушку, в боку стало резко покалывать, – дальше.
– Обучаю уже двести человек, – раздался голос Рона, стоящего за спинами людей. – Толку пока мало, но отмахнуться втроем от одного смогут. Забрал часть лошадей себе, буду обучать десятка три всадников. Пока все.
Я посмотрел на негра. Лицо у него, как обычно, было ехидно-твердокаменное, но в ответ на мой взгляд он едва заметно подмигнул. «Значит, у него действительно все нормально», – с удовлетворением понял я.
– Начали строительство укреплений. – Гномы, стоявшие за Роном, показали на Дорна, давая ему слово.
«Угомонились», – понял я.
– Горловина входа в степь хоть и очень большая, но строим пока временный частокол из дерева, с перспективой замены его на каменный, – продолжил он. – Протяженность горловины около полукилометра, так что закончим мы через пару месяцев. Башни наверху скал мы поставили, начали те, которые будут стоять вдоль частокола.
Гном закончил и показал рукой на моих управленцев, передавая слово дальше.
– У нас все по плану, – емко сказал за всех Костел, – все проблемы были озвучены ранее. Других пока у нас нет.
– Тогда на сегодня все, общую картину я понял, завтра буду вызывать вас по одному, чтобы рассказали детали, – закончил я совещание. – Остаются Рон, Дарин, Костел и Дорн как основные участники похода за мной, остальные до завтра.
Гномы и люди поклонились мне и покинули комнату, косясь при этом на оставшихся.
– Ну, рассказывайте. – Я попытался пристроить левое плечо на кровати, чтобы оно не так сильно болело. – Начинает Костел, остальные дополняют по мере надобности. Я, кстати, оценил вашу игру в аристократа, Костел. – Я улыбнулся управляющему. – Можно брать у вас уроки.
– Я живу рядом с герцогом, – улыбнулся в ответ тот, – чего только не насмотришься. Когда вернулись гномы, мы сразу же бросились к тому месту, где на вас напали. Рон по следам битвы объяснил, что вас взяли в плен. Фора у них оказалась слишком большой, чтобы мы смогли догнать вас пешком, поэтому было принято решение всем вернуться, а Рона послать в погоню.
Я заинтересованно посмотрел на нубийца, тот делал вид, что чистит кинжалом ногти.
– Когда он вернулся и рассказал, где и как вас содержат, – Костел пожал плечами, – оказалось, что наших сил недостаточно, чтобы напасть на племя. Он же предложил организовать выкуп на играх, куда вас обязательно повезут.
– Угу, правда, на совещании решили все провернуть по-другому, – проворчал нубиец.
– Согласись, Рон, наш план удался, – сказал Дорн.
Видя мой интерес, Костел быстро продолжил:
– Мы взяли ваши бумаги посла и сделали еще одну бумагу, по которой чрезвычайный посол к гномам барон Максимильян отправляется королем Нумедом III для покупки табуна скакунов для своего войска. Поскольку все бумаги были подлинными, кроме этой, то никто и не обратил на нее внимания. Кочевники сразу встретили нас с распростертыми объятиями и всячески угождали. Мы сказали, что купим пробную партию лошадей в количестве двухсот голов и доставим их королю. Если он оценит товар, вернемся за следующей партией.
Я засмеялся.
– И кто предложил этот план? – сквозь смех простонал я, смеяться оказалось очень больно.
– Все участвовали в обсуждении, – ухмыльнулся Рон, – план был составлен коллективно.
– Да, круто вы завернули, – я постарался успокоиться, – незнакомцам кочевники не продали бы коней, а тут целая делегация, да еще и с бумагами от короля.
– Единственно, мы потратили тысячу золотых на ставки, – с сожалением заметил Костел. – Вы не смогли уговорить тех бойцов?
– А откуда вы узнали, что я с ними мог разговаривать? – удивился я.
– Рон увидел, когда мы еще разговаривали с кочевниками, – подмигнул мне Дарин, – мы и подумали, что ты сможешь их уговорить поддаться. Так что проигранная тысяча на твоей совести.
– Да ладно, тысяча золотых, это, конечно, много, но теперь у нас есть лошади, можно подумать о покупке скотины для людей, – отмахнулся я. Деньги уж точно не стоили моей смерти, и винить людей и гномов, спасших мне жизнь, было бы свинством. – Ладно, а сколько я провалялся-то? – поинтересовался я.
– Две недели, – серьезно ответил Дорн, – мы уже думали…
– Так, почему здесь столько народу? – Голос прозвучал с такой силой, что все вздрогнули. Я покосился на говорившую, поскольку голос был несомненно женским.
На пороге комнаты, уперев руки в бока, стояла колоритная бабуся, маленький рост и необычайная худоба которой никак не сочеталась с ее басом. Будто подслушав мои мысли, бабуся гаркнула по-командирски:
– А ну быстро все отседова!
Она сделал шаг в комнату, и по тому, как вздрогнули мои друзья и бочком стали протискиваться мимо грозной бабуси, я понял, что это и есть мой лечащий врач.
– Ходют и ходют тут, потом пол грязный, – проворчала старушка, подошла ко мне и быстро проверила рукой сначала лоб, затем глаза, потом заставила открыть рот. Я безропотно все выполнил, косясь при этом на пол – гости и правда его сильно извазюкали. «Какой вообще месяц-то на дворе? – пришла в голову мысль. – Должно быть, конец навета, не иначе».
– Ну, слава Единому, я думала помрет хлопчик, – вздохнула она, присаживаясь рядом, и, отбросив одеяло, стала осматривать перевязку. – Нюська, бегом сюда! – снова гаркнула она так, что у меня заложило уши.
В комнату вбежала уже знакомая мне рыжая девчушка.
– Воды и свежую материю на перевязку, – не глядя сказала бабуся, и девочка мигом убежала. – Молодежь пошла, хуже некуда, – начала она разматывать мои бинты, смачивая водой те места, которые засохли от крови, – все бегают, дерутся, нет бы дома сидеть, поле пахать, за домом ухаживать да детей растить.
– Ай! – вскрикнул я, когда она сдернула последний бинт, не отставший от раны.
– Не вопи, чай, не девка красная. – Она осуждающе посмотрела на меня.
– Так больно же, – проворчал я, не собираясь мириться с самоуправством лекарши.
– Терпи, – жестко отрезала она, достала из принесенной сумки глиняный горшок и вынула из него деревянную пробку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
