— Немного.
Я перевел взгляд на ее алые губы. Представил, как поцелую их, и они станут еще краснее. Цвета спелой ягоды.
Охренительно вкусной ягоды.
— Ты у меня такая красивая.
У меня.
— У тебя, — повторяет одними губами.
Жас вроде соглашается, но вроде — противится. К счастью, роспись и ее согласие все уже решили.
Да, эта девочка у меня.
— Хочу тебя поцеловать.
— Что?
Целую.
Сладко.
Горько.
Делаю шаг на нее, вынуждая Жас упереться в стену дома. Она тихо стонет в губы, платье испачкается теперь. Или испортится вовсе.
Упираюсь руками в камень рядом с ее охренительно красивыми волосами, проталкиваюсь языком глубже в ее рот.
Не целовал я ничего слаще и горечнее.
Это факт.
— Не надо, — бормочет тихо.
Упирается в мою грудь ладошками. Не отталкивает — принимает как данность, но этого поцелуя ой как не хочет.
А я хочу.
И не только поцелуя. Но о глубоком мечтать пока рано. Она же детей мне подарила. Пусть придет в себя, успеется еще.
— Просто поцелуй. Ладно? Подари мне его.
Дарит.
Вкусный поцелуй.
Дурманящий.
Я отклоняюсь, не сводя глаз с ее влажных губ. Блеск стерся. Зато на лице появился румянец. Живой, настоящий.
Красавица.
— Жасмин, — называю и целую еще раз.
Это вымышленное имя.
Ненастоящее.
Но теперь ее навечно. Я так решил.
— Чего тебе, Давид Басманов? — отзывается глухо, с болью, когда я отпускаю ее опухшие губы.
Жасмин упирается губами мне в шею и тяжело дышит. Ей поцелуи со мной напоминают о нашем кровавом прошлом.
Девочка из прошлого.
Кристина Литейникова.
Ей было восемнадцать или около того, когда убили всю ее семью.
Я вспомнил ее. К сожалению, не сразу. Вспомнил, как она попалась мне в руки и как я не спас ее мать. Да и Кристину особо тоже не уберег, Доменико сделал из невинной девочки с шансами на потрясающее будущее — монстра с пистолетом в руках.
Если говорить правду, то сейчас.
Сегодня Жасмин стала моей женой. У нас двое детей. Она никуда не денется, выслушает меня — покорно и смиренно.
— Кристин, я не убивал их. Олега убили люди Эмина.
Жасмин побелела. Краски с лица исчезли, глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся в ужасе.
Да, я все знаю.
— Ты все знал.
Я кивнул.
— И молчал.
Жасмин вспыхнула как факел. Она взметнула руку — хотела влепить мне пощечину.
Не выйдет, девочка. Все, что угодно от тебя терпеть готов, но только не пощечины.
Я перехватил ее за запястье. Жасмин вскрикнула — не ожидала крепкий перехват.
Второй рукой хватаю ее за талию, рывком нагибаю ее лицом вниз и фиксирую обе руки за спиной.
— Ненавижу тебя!
В этот момент слышу выстрел. Пуля, пересекая большое расстояние, врезается в плоть дома.
Сука.
На том уровне, где до этого было лицо Жасмин.
Глава 31
Отец нервно расхаживал по кабинету из стороны в сторону. Подумать только: на свадьбе его сына стреляли в его новоиспеченную жену.
Заголовки уже пестрели.
Пятно легло на только что отстиранную репутацию отца. Хватило ему, что я отсидел в тюрьме. Отец свое имя заново поднимал, и вот теперь.
То, что целились в мою жену, его мало волновало. Главное, что сын и внуки целы.
Меня же злило другое.
Жасмин и дети. С ними все в порядке, но, если бы я не скрутил Жасмин вовремя, вместо стены дома пуля бы пробила тело Жасмин.
Я переключил мысли.
Иначе ручаться за себя было тяжко. Хотелось сразу сорваться и полететь на родину. Показать, чем завершаются покушения на чужих жен.
Этого они и ждали. Моего возвращения.
— Стреляла твоя семья, — утвердительно говорит отец.
— Я знаю, — сцепил челюсти.
Я хотел крушить и убивать.
После выстрела я спрятал Жасмин в подвале, возле которого и прижимал ее в жажде поцелуя. Представив, что целились в Жасмин, я озверел. Открыл дверь в подвал, запихал туда новоиспеченную жену и закрыл дверь на замок.
А сам примерно оценил, откуда могли стрелять, и двинулся в ту сторону. Снаружи стрелять не могли, вокруг особняка все защищено и везде охрана. В итоге я поймал официанта, тот в спешке покидал территорию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это мог быть Доменико, а мог быть кто повыше. Например, твой отец. Давид, ты слышишь меня?
Люди отца раскололи официанта. Они забрали пацана из моих рук — ему же на благо, я помню, как хотел лично поквитаться с ним. Помню, как глаза налились кровью.
Я мог потерять ее. А мне и ночи в Волгограде хватило. Сполна.
Сука.
Эльдар подошел и тронул меня за плечо:
— Я ведь даже не успел тебя толком поздравить, муж и новоиспеченный отец, — Эльдар холодно улыбнулся.
— Только не заводи старую шарманку, пап. Я еще не переварил, — попросил сквозь зубы.
— И не переваришь. А дети есть, и тебе пора браться за ум. Я не хочу знать, как ты нашел эту девушку. Больше всего меня беспокоит, не принесет ли она нам проблем.
— Эта девушка — уже моя жена. Все под контролем.
Идея о браке была моя.
Всегда.
Дети послужили лишь толчком к этому. Я и детей не хотел сперва. Выбирая между жизнью Жасмин и детьми — я бы выбрал ее. Да простят меня небеса, но я бы выбрал ее.
Сначала я считал Жасмин призом — красивое тело, острый язык. Потом подсел на адреналин, который она мне давала.
Но теперь все сильнее. И серьезнее.
— Покушение на нее было последним предупреждением, Давид, — недовольно заметил отец, — следующий выстрел будет в твою голову. Тебе придется вернуться на родину. Это не обсуждается.
— Не смей. Не вернусь.
Отец замолчал. Тяжело задышал, скрипя зубами, но замолчал.
Ненадолго.
В этот раз он настроено решительно. Эльдар вышлет меня из страны.
— Давид, мальчик мой, вчера за тобой пришел Доменико. Сегодня пришли другие. Завтра они приедут сюда сами. И убьют всю твою семью. Тебя все равно вернут домой, и только тебе решать, кем — главой влиятельной семьи или трупом.
Я закатил глаза:
— Поэтому я не хотел говорить тебе о Доменико…
— Как ты посмел!
Эльдар резко ударил кулаком по столу. Я подавил в себе эмоции и упрямо посмотрел ему в глаза.
Я не говорил отцу о приезде Доменико в Россию и о покушениях на меня. Знал, что отец сразу же будет настаивать на возвращении в семью, которую я ненавидел.
Конечно, все эти месяцы, что я пропадал, они с матерью знали, что я жив. Подвергать мать такому стрессу я не смел — не в том она возрасте, чтобы переживать ложную смерть сына. Пусть даже приемного.
Эльдар сам отослал меня на Сицилию, об этом знали самые близкие. Я не должен был, но вернулся обратно.
— Отец, успокойся. Ты покраснел.
— Твоими усилиями, — процедил Эльдар и сел обратно за свой стол, — а я еще должен дожить до зрелости своего внука Руслана. Только попробуйте уложить меня в могилу раньше времени.
— Да, за сына Рустама ты взялся основательно. Но меня не трогай, отец. Я благодарен тебе за то, что воспитал. Я уже говорил тебе перед отъездом и скажу еще раз: Сицилия не моя, — предупредил тихо.
— Я не собираюсь хоронить тебя! — взбесился моей твердолобости отец, — ты вернешься на Сицилию, если хочешь жить, и станешь полноправным членом своей семьи, Давидо Де Конте!
Я склонился над столом и предупредил:
— Не произноси эту фамилию вслух. Слышать не хочу эту фамилию. Чтоб он сдох.
— Это твой отец.
— Ты — мой отец. А не тот ублюдок, изувечивший мою мать.
Эльдар растер свое морщинистое лицо руками. Нет, отец у меня был еще мужиком что надо, вот только годы брали свое. Он все еще тешил себя надеждами, что я вернусь на Сицилию и возглавлю свою семью. И ему польза, и из меня человека сделает. Так он считал.
Но если я и вернусь на Сицилию, то только для того, чтобы воздать ублюдку по заслугам.
Я резко поднялся с места.
— Разговор окончен, отец. А теперь извини, меня ждет моя жена. Она напугана, и я должен ее успокоить.
