– Семнадцать пятьдесят. Десять минут до закрытия. Каждый спешит вовремя закончить свои дела.
Две спички. Чертежи, эскизы, карты – все вспыхнуло.
– И вот еще что, Яспер… Держи себя под контролем.
– Я, черт побери, знаю, что делаю.
Огонь пожирал планы и маршруты отхода.
– Как когда ты сунул ствол в рот инкассатору?
Главное – не терять контроль. Ни в коем случае не становиться частью насилия, но управлять им. Много лет назад он прочел это в глазах отца, а теперь читал в глазах Яспера – глазах, которые контролировались, но сами не контролировали.
– Или когда ты стрелял по инкассаторской машине, хотя мы уже видели вдалеке фары полицейского автомобиля?
Большая разница – одним ударом сломать переносицу или сжечь дом дотла.
– Смотри на меня, Яспер. Мне нужна полная уверенность. Я могу на тебя положиться?
Осталось девятнадцать часов двенадцать минут.
– Да. Можешь.
31
Лео смотрел, как младший брат расстегнул до талии бронежилет и затянул ремень на одну дырочку потуже. Они сидели на корточках в кузове одного из двух фургонов, которые Феликс угнал накануне ночью. Наружу не выглянешь, но Лео все равно точно знал, где они сейчас, точно знал, как далеко они отъехали.
– А вдруг я застряну? – спросил Винсент.
– Застрянешь?
– Ну да, застряну в окошке.
– В каком еще окошке?
– В кассовом. Когда полезу внутрь.
Через четыре минуты двенадцать секунд он ограбит свой первый банк.
– Ты не застрянешь.
– Ну а вдруг?
– Винсент, посмотри на меня. Ты не застрянешь.
Они искали фургон с логотипом какой-нибудь
мастерской по бокам и нашли самый что ни на есть подходящий. Огромные буквы “Ремонт труб”, такую машину можно подогнать к банку, не вызывая мгновенной тревоги, – причем каждый, кто ее видел, сумеет дать четкое описание.
Чтобы сохранить равновесие, Лео ухватился за ручку задней дверцы, фургон накренился – последняя круговая развязка. Еще двадцать метров – заметный подскок, когда они съехали с Хандельсвеген, пересекли тротуар и очутились на площади Сведмюраторг.
Последний отрезок, шины, всхлипнув, тормозят на мокром асфальте.
Лео поправил наушники, убедился, что микрофон прочно прицеплен к воротнику комбинезона; Винсент, Яспер и Феликс проверили свои наушники. Затем все надели маски – вблизи казалось, будто кто-то вырезал из журнала и приклеил прямо на ткань бумажные глаза, бумажные рты.
– Микки-Маус! – Яспер ухмыльнулся, поднеся руки к наушникам, которые выпирали из-под черной ткани, как большие круглые шары. – Микки-Маус, блин!
– Яспер, хватит! – прицыкнул Лео.
– Микки-Маус, Микки-Маус, Микки…
– Хватит.
Вот только что Лео успокоил Винсента; нервозность Яспера вынести труднее, мужчина готовится к взрослому насилию и оттого ведет себя как ребенок. Первое настоящее ограбление банка. У каждого свой способ справиться с собой.
– Проверка связи. – Передатчик лежал в правом кармане комбинезона, указательный палец на маленькой угловатой кнопке, Лео тихо сказал: – Один-два. Один-два.
Его голос у них в ушах. Голос, который скоро поведет их за собой.
– Феликс, полицейский сканер?
Феликс припарковал фургон так, что в боковое зеркало мог видеть весь банк, а в зеркало заднего вида – трех грабителей, готовых выскочить наружу.
– Настроен на нужную частоту. Закодирован. Мы будем точно знать, где полиция.
– Хорошо. Винсент?
Да?
– Мы пройдем прямо сквозь них.
– Прямо сквозь них.
Звук четырех одновременно заряжаемых автоматов пробежал по стенам и полу.
– Пять секунд…
На часах семнадцать пятьдесят.
– Четыре…
Лео мягко положил ладонь на ручку задней двери.
– Три, две…
– Погоди!
Феликс повернул зеркало заднего вида.
– Из банка выходит старик с ходунком. А за ним старая дама.
Лео опустил оружие. Он почти закончил обратный отсчет. Винсент был спокоен, Яспер сосредоточен. Время вышло.
– Феликс, черт подери…
– У нас есть время. Пусть они уйдут.
– Нет там никакого старика с ходунком! И никакой старухи! С этой минуты… они просто не существуют. Проходим прямо сквозь них. Там существуют только наши денежки!
– Всё?
– Феликс, мы…
– Старик с ходунком. И старушенция. – Феликс чуть повернул зеркало. – Они вышли.
32
Восемь шагов до стеклянной двери Коммерческого банка. Лео впереди. Винсент в шаге за ним. Яспер в двух шагах.
Накрапывал дождик, запах поздней осенней листвы сквозь ткань маски, влажные, скользкие бурые листья, прилипшие к уличной брусчатке. И повсюду – глаза. Люди, сидящие в ряд, пьют пиво за окном пиццерии, флорист с женой, тепло одетые, в цветочной палатке, двое клиентов у одного из кассовых окошек банка, как раз обернувшиеся.
Настоящие листья и настоящие глаза. Настоящий дождь. Настоящие люди. Настоящее небо и настоящий ветер.
Настоящая дверь банка.
Тренировки закончены. Возврата нет.
Винсент полностью сосредоточился на затылке Лео. Если смотреть только туда и идти следом, он сумеет дойти до банка и войти внутрь.
Если это сработает, они увидят взрослого мужчину. Понимаешь, братишка?
Осталось шесть шагов. Пять. Четыре.
Внутри за окошками будут сидеть кассиры, и они должны быть уверены, что в дверь вошли трое взрослых мужчин.
Бронежилет занимал так много места, распирал комбинезон, затрудняя естественные движения.
Ты должен держаться прямо, когда идешь. Ступай на всю ногу.
И автомат, наискось висящий через плечо, по-прежнему трет.
Представь себе, что весишь больше, что ты тяжелый и точно знаешь, /судя идешь.
Но как он ни всматривался в затылок Лео, ему казалось, что, стараясь ступать на всю ногу, он все равно не приближается к банку.
Не приближа…
Не прибли…
– Винсент?
Лео остановился в шаге от двери. Обернулся, положил руку Винсенту на плечо и сказал в микрофон то, что все они услышали в наушники:
– Идешь прямо насквозь.
Идешь прямо насквозь.
Голос старшего брата в голове у младшего, он всегда был там. Теперь Лео поднес руку к воротнику, прикрыл микрофон, потом наклонился, другой рукой отодвинул Винсентов наушник.
– Винсент?
И прошептал:
– Ты же знаешь, я тебя люблю.
И снова повернулся к банку.
Лео открыл стеклянную дверь банка, Винсент вошел следом. Я тебя люблю. Так только мама говорила. Они прошли через узкий тамбур, сверху задувал горячий воздух, а он гадал, что Лео имел в виду на самом деле. Старался успокоить младшего брата, чтобы тот шагал, как взрослый. Или, может, они вправду умрут, Лео знал, только не знал, как об этом сказать.
Ни звука кругом.
Тишина, когда Лео обернулся и всадил восемнадцать пуль в камеру наблюдения, которая вывернулась наизнанку, как цветок, длинные лепестки покачивались вокруг линзы; тишина, когда Яспер выпустил пятнадцать пуль по второй камере, обломки которой попадали на пол.
– Синий четыре!
Лео что-то кричал ему, губы двигались за черной тканью, но он ничего не слышал.
– Синий четыре!
Винсент смотрел на тела, скорчившиеся у его ног, прикрывшие голову руками.
– Синий четыре… окошко кассира!
И он начал двигаться.
К окошку кассира. Женщину в желтой стеганой куртке он заметил слишком поздно, наступил ей на руку, меж тем как операционистка захлопнула и заперла окошко, а сама бросилась на пол.
Если окошко закрыто…
Если он не сможет запрыгнуть на стойку и пролезть в него.
Если застрянет…
– Шестьдесят секунд!
Лео пробежал рядом с ним, что-то крича, потом опять вскинул оружие, мягко опустился на колено, левой рукой прижимая деревянный приклад. Десять, двадцать, тридцать, сорок выстрелов.
– Синий четыре… давай!
Винсент вдруг снова стал слышать. Все было кристально ясно.
Секунду стекло висело в воздухе, словно тысячи осколков пока не поняли, что сейчас упадут, а он метнулся к теперь уже пустому проему, в жилете, который уже не мешал, с ремнем, который больше не тер. Он слышал, как подметка левого ботинка давила осколки, резкий, свистящий звук, когда он очутился на стойке, правой подметкой вминая стекла в деревянную панель, словно круша кубики льда, потом оба ботинка очутились на полу с той стороны, осколки врезались в ковер. Когда же он метнулся к внутренней дверце, чтобы впустить Синего номер три, а потом назад, к операционистке, выкрикивая: ключи от хранилища! – голос звучал как надо, все сработало, пальцы с красным маникюром протянулись к нему со связкой ключей.
– Девяносто секунд!
Он стоял посреди банка, шестеро людей у его ног: молодая женщина в желтой стеганой куртке, которая не издала ни звука, когда Винсент наступил ей на руку; мужчина в пальто и коричневых мокасинах, который отказывался лечь на пол, пока Лео не заставил его прикладом автомата; пожилая женщина, прижавшаяся к стойке и не сводившая с него глаз, не умоляющих, не испуганных, она просто как бы следила за происходящим; два парня не старше Винсента, за большой пальмой возле фасадного окна, позднее они будут рассказывать, как лежали там, в средоточии ограбления; женщина с продуктовой сумкой, из которой вывалились кукурузные хлопья, хлеб и красная банка с детским питанием.
