– Почему ты меня не ругаешь? – спросила она, пытаясь прочесть на ярлыке способы стирки. – Если бы я тебя послушалась, то не задела бы леску и на грохот не примчались бы милиционеры.
– Да, – согласился я, облизнув пересохшие от стыда губы. – Они бы не примчались.
Ирэн как-то странно посмотрела на меня; в ее глазах веселился немой восторг, будто она хотела крикнуть: а вот ты и попался!
– И я бы еще долго морочила тебе голову Фатьяновым! – добавила Ирэн, не сводя с меня глаз, чтобы насладиться моей реакцией. – Я продолжала бы убеждать тебя, что он убийца и все наши беды идут от него.
Теперь настала моя очередь смотреть на Ирэн с интересом. Ее необычная манера разговора насторожила меня. Ирэн явно готовила мне бомбу.
– А разве все беды идут не от Фатьянова? – осторожно спросил я. – Ты уже изменила свое мнение о нем?
– Изменила, – ответила Ирэн жестко и отвернулась. – Потому что Фатьянова уже нет. Он труп. Его убили сегодня в полдень.
Мне показалось, что темнота вдруг разорвалась и меня ослепила яркая вспышка. Я взял Ирэн за плечи и заглянул ей в глаза.
– Ты узнала об этом от следователя?
Ирэн, уже не сдерживаясь, не пытая меня неизвестностью, заговорила быстро и взволнованно:
– Да. Она прямо в кузове стала меня допрашивать. «Колись, – говорит, – девочка, пока здесь нет ни свидетелей, ни протокола. Вы были у Фатьянова утром?» Я отвечаю: «Были, ну и что?» – «Когда вы от него вышли?» Я отвечаю: «Минут через двадцать, приблизительно в половине одиннадцатого. Его жена может подтвердить». А следовательша таким змеиным голоском: «Да, она уже подтвердила, что у вас был нервный разговор с Фатьяновым и что он высказывал вам какие-то претензии». Я тогда спрашиваю: «А что, в этом есть какой-нибудь криминал?»
Она ненадолго замолчала, чтобы перевести дух. Я пока не знал, чем закончился разговор Ирэн и следователя, но не сомневался, что наше положение аховое. Старший следователь прокуратуры и распечатанный фоторобот – это были признаки серьезной охоты.
– Она продолжает пытать: «Вацура звонил Фатьянову после того, как вы расстались?» – «Нет, – говорю, – не звонил. Мы даже не знаем номера его телефона». А она мне: «Но жена Фатьянова утверждает, что звонил мужчина и представился Кириллом Вацурой…» Понимаешь, я слушаю ее, и мне не страшно, а смешно. Думаю, скучно бабе, вот она и задает глупые вопросы. Я в этом духе ей и отвечаю: «А если бы мужчина представился президентом, вы бы его на допрос вызвали?» Тут она вспылила и говорит мне: «В прятки со мной решила поиграть, дурочка? Но я с тобой играть не намерена! Фатьянов убит полчаса спустя после вашей встречи с ним, и у меня очень много оснований считать, что это сделали вы с Вацурой!» Я, конечно, обомлела. Чего-чего, а этого я не ожидала.
– Она не сказала, где и как его убили?
– Жена подслушала весь разговор с параллельного аппарата. Мужчина, который представился твоим именем, сказал, что все проблемы решены, и предложил встретиться на Южнобережном шоссе. Фатьянов очень обрадовался и тотчас выехал. Через сорок минут его труп с пулевым ранением головы нашли на обочине шоссе, в двух шагах от его машины.
– Фоторобот составляла его жена?
– Наверное. А кто еще? Я думаю, что когда ее допрашивали, она говорила только про нас. Чем-то мы ей не понравились.
– Лучше бы остались пить чай, – произнес я. – Что следователь еще спрашивала?
– Задала стандартный вопрос: где мы были в одиннадцать часов?
– А где мы были?
– В квартире у Тоси!
– Об этом, конечно, нельзя было говорить.
– Разумеется, я не сказала. Соврала, что мы загорали на городском пляже, но эта Мухина меня сразу же раскусила. Задрала мне край платья, а там, извиняюсь, не купальник, а, так сказать, повседневное белье. «В этом, – говорит, – ты загорала? Да еще и без лифчика?» Я больше врать не стала и сказала, что свидетельствовать против себя не намерена. Вот и все. Потом ты к нам вломился…
Она тяжко вздохнула и посмотрела на меня тоскливыми глазами, но мне ситуация представлялась не столь драматичной.
– Ирэн, – сказал я, – у следователя нет ни одной серьезной улики против нас. Она располагает только двумя, причем очень сомнительными фактами. Первый – звонивший представился моим именем, и второй– ты не смогла убедительно сказать, где мы находились в момент убийства. Но этого мало! Это вообще ничто!
– Я тебе еще не все сказала, – глухим голосом произнесла Ирэн, и я понял, что она не сказала главного. – Под рукой убитого нашли лист бумаги…
– И там было написано: «Поиграем в прятки?» Да? Ну и что? Пусть там найдут хоть сто бумажек с этой дурацкой надписью!
– Почерковедческая экспертиза установила, – сказала Ирэн, глядя себе под ноги, – что эти слова написаны твоей рукой.
Я усмехнулся, взглянул на свою руку, будто сам хотел убедиться в том, что моя рука не станет писать всякую чушь.
– Ерунда! Откуда у милиции образцы моего почерка? Писем я отродясь никому не писал, а школьные сочинения сжег сразу после выпускного бала.
– К ним каким-то образом попала твоя записная книжка.
Тут я хлопнул себя по лбу.
– Вспомнил! Да, это правда. Милиционер, который обыскивал меня у подъезда Тоси, забрал ее вместе с паспортом и правами… Маразм! Шизуха! Меня приперли к стенке! Меня душат фальшивками!
Я схватился за голову. Убийца наступал на меня напористо и нагло. Он накинул на меня сеть, и я дергался и брыкался в ней. Ни много ни мало – черный гений. Хитрый негодяй. Умный, расчетливый подонок. Но откуда у него образец моего почерка?
Словно услышав мои мысли, Ирэн спросила:
– Где убийца мог найти образец твоего почерка?
– Не знаю. Но теперь я понимаю, что нет ничего невозможного. Начиная с ГАИ и заканчивая домоуправлением – везде в пыльных шкафах валяются бланки, заявления, квитанции, которые мне когда-то приходилось заполнять. В годовщину вывода войск из Афгана я факсом отправляю своим друзьям стишки собственного сочинения и записочки с предложением выпить по сто грамм. Разве большая проблема выудить из мусорной корзины такой факс? Или еще проще: Тося вместе с договором нечаянно прихватила какую-нибудь бумаженцию с моими каракулями, которую потом убийца вынул из ее сумочки.
– Никаких бумаженций с твоими каракулями у меня на столе не лежало, – немедленно опротестовала Ирэн, не желая брать на душу еще один грех.
– Не в том суть, где убийца нашел образец моего почерка, – сказал я. – Скопировать почерк нетрудно даже с приходного ордера. Суть всего происходящего в том, что убийца целенаправленно пытается засадить меня за решетку. С его возможностями ему было бы нетрудно убить меня, но он вовсе не хочет моей смерти! Зачем ему меня убивать, когда я – его полное и безоговорочное алиби! Я его черновик, на который он собирается навесить все свои грехи и отправить меня на скамью подсудимых. Он меня лелеет, беспокоится о моем здоровье и каждый раз подставляет меня все более изощренно.
Я в сердцах стукнул кулаком по стволу пальмы, и с листьев на нас обрушился поток воды. Ирэн жалобно пискнула и втянула голову в плечи. Ее обновка мгновенно вымокла насквозь, и терракотовая футболка прилипла к телу, в точности повторяя его рельеф. Теперь Ирэн не просто дрожала от холода, ее колотил крупный озноб.
– Что же нам теперь делать, Кирилл? – спросила она, прижимая руки к груди.
Инспектор по чистоте была близка к отчаянию. Я подумал, что мы, конечно, можем переночевать в каком-нибудь курятнике, но утром хозяйка обязательно потребует наши паспорта для регистрации, и нам придется искать другое жилье, где все в точности повторится. И так мы будем болтаться по городу в поисках очередного курятника и при этом прятаться от милиции, кидаться в кусты при виде милицейской машины или патрульных, вздрагивать от стука в дверь, окрика в спину или косого взгляда прохожего. А убийца будет играть в прятки и где попало подкидывать свои дурацкие записочки. И так будет продолжаться до тех пор, пока я не найду негодяя, не обвешаю его уликами и не приведу его к Мухиной в кабинет.
Я взял Ирэн за руку, холодную, влажную, безвольную, и быстрым шагом пошел к набережной. Я давно открыл для себя одну истину: если чувствую, что зашел в тупик, то надо вернуться к исходной точке и уже оттуда двигаться в принципиально ином направлении, причем принципиально другим способом, например, скакать, или плыть, или лететь. Надо как бы начать новую жизнь.
– Куда мы идем? – спросила Ирэн.
– Туда, где мы сможем спокойно выспаться.
– Это далеко?
– Не очень.
– А разве в нашем городе есть такое место, где мы сможем спать спокойно?
Через городской сад мы вышли на набережную. На мокром асфальте отражались огни кораблей и катеров, стоящих у причала. Мимо закрытых аттракционов, похожих на спящих слонов, торопливо прошла одинокая парочка с зонтиком. Взволнованные волны, накатывая на нисходящие к самой воде ступени, расшибались в брызги, и монолитная набережная содрогалась от тяжелых ударов.
