Многие юные леди заметили отсутствие мистера Принса и заключили, что мисс Грилл потеряла разом обоих поклонников, наиболее любезных ее сердцу. Правда, у нее оставалось их еще много, и жалеть ее, кажется, не приходилось. Чуть не все молодые люди стремились с ней танцевать, и, каковы бы ни были ее тревоги, веселилась она не меньше прочих.
Лорд Сом, обходя залы, остановился у стола, где играли в кадриль, и сказал:
- Вас три дня не было, мистер Мак-Мусс, какие новости в Лондоне?
Мистер Мак-Мусс:
- Да никаких, в сущности, милорд. Столы крутятся, как и прежде, с призраками все в порядке, и даже более: их уже не только слышат, но и осязают; они пожимают из-под столов руки умникам спиритам, а те торжественно удостоверяют сей факт. Люди просвещенные дурно обращаются с женами; жены отплачивают им по-своему, и бракоразводных процессов скопилось в судах лет на двадцать, если их и дальше будут разбирать с той же поспешностью. Лопаются коммерческие предприятия, взрываются котлы высокого напряжения, и шарлатаны всех родов наслаждаются доверием общества. Повсюду войны и военные слухи. Объединение по защите мира передало дела в суд, где карают несостоятельных пророков. На землю надвигаются великие скорби, и Аполлион собственной персоной будет, того гляди, несменяемо править всеми народами. Да, кстати, есть для вас одна новость, да вы, верно, уже сами слышали. Это я о заседании общества пантопрагматиков под председательством лорда Кудаветера, который открыл его длинной речью, любезно предоставленной им как искуснейшее руководство во лжи для начинающих ораторов. Общество разделилось на ведомства, чтобы соваться во все, сверху донизу, от голосов в законодательстве до А и Б, сидевших на трубе. Я искал рыбного ведомства с вашим сиятельством во главе; но такового не обнаружил. А прекрасное было б ведомство. Само собой оно б разделилось на три класса: рыба живая, рыба ископаемая и рыба на сковородке.
Лорд Сом:
- Поверьте, мистер Мак-Мусс, теперь и сам я нахожу все это смешным. Рыба отныне интересует меня разве по третьему классу, да и то лишь для моего собственного стола и для стола моих друзей.
Мистер Грилл:
- Странно, однако, что у пантопрагматиков нет ведомства по стряпне; женского ведомства по обучению молодых жен искусству удерживать мужей дома с помощью доброго обеда, да получше, чем дадут им на стороне, особливо в клубе. Эти заведения и процветают только оттого, что жены в стряпне ничего не смыслят; ибо в этом деле, как и во всех прочих, мало приказать, надобно еще понимать, как твое приказание лучше исполнить. А дело-то поважней для блага общества, нежели девять десятых всех тех дел, куда суются пантопрагматики.
Преподобный отец Опимиан:
- Ну, а я так радуюсь, что они сюда не суются. Обед, приготовленный по Новому Способу, был бы куда смешней и несъедобней, чем римский обед в “Перигрине Пикле” {240}. Разумеется, пусть наши юные дамы, учатся стряпне. Но только уж не у общества пантопрагматиков.
Мистер Грилл:
- Что же до надвигающихся на землю скорбей, боюсь, что предвестия их можно заметить и не заглядывая в Апокалипсис. Нибур {241}, основываясь не на пророчестве, радовался, что уходит со сцены, ибо чувствовал приближение нового, еще более мрачного средневековья.
Преподобный отец Опимиан:
- Да, но у него не было перед глазами победного марша разума, с барабанным боем несущего науку по городам и весям. Боюсь, правда, шумливая эта наука может лишь заново убедить, что “глаза нам на то и даны, чтоб разглядывать дорогу, которая идет во тьме” {*}.
След истин, что, сойдя с тропы деянья,
вотще искал я под крылом молчанья {**},
вряд ли обнаружу я в неуемной болтовне всех этих шумливых поставщиков вздора.
{* Тюремщик: Понимаете, сэр, вы ж не знаете, куда пойдете.
Цимбелин: Нет, я знаю, приятель.
Постум: Стало быть, ваша-то смерть с глазами; что-то не видывал я такой на картинках…
Цимбелин: Уверяю тебя, приятель, у всякого есть глаза, чтоб разглядеть дорогу, по которой мне придется пойти, да только иные жмурятся, чтоб ее не видеть.
Постум: Надо ж, вот потеха, значит, глаза нам на то и даны, чтоб разглядывать дорогу, которая идет во тьме.
Цимбелин, акт V, сц. 4. (Примеч автора.).
** Коллинз, “Ода о нравах” {242}. (Примеч. автора).}
Мистер Грилл:
- Да если б вам и удалось их обнаружить, они б не много помогли против вторжения готов и вандалов, какое, верно, предвидел Нибур. Вандалы сидят на северных тронах, заботясь лишь об одном, как бы задушить всякую истину и свободу, вандалы повсюду, даже и среди нас, и цель у них и здесь точно та же, только наши плуты умеют лучше ее прикрыть, а наши простофили лучше дают себя одурачить.
Преподобный отец Опимиан:
- Прибавьте, что вандалы заполнили половину Америки, с вольной речью и даже с попытками вольной мысли расправляясь не хуже инквизиции, разве что заменив суд линча и виселицы иной пародией на правосудие, кончающейся кнутом и костром.
Мистер Грилл:
- Я сужу только о Европе. Страшная монархия на севере и анархия на юге; и ярость толпы здесь у нас, ныне сглаживаемая и подавляемая, но всегда готовая вспыхнуть неодолимым пламенем, как “скрытый под обманным пеплом огнь” {*}.
{* incedis per ignes
Suppositos cineri doloso. - Hor. Carm. II, 1. (Примеч. автора).
Ты пишешь, по огню ступая,
Что под золою обманно тлеет. - Гораций, Оды, II, 1 (лат.). (Пер. Г. Церетели).}
Мистер Мак-Мусс:
- Но пока нам даже очень весело. И довлеет дневи злоба его, тем более что лично я поблизости вовсе ее покуда не наблюдаю.
Мисс Тополь:
- Лорд Сом, кажется, того же мнения, ибо ускользнул от продолжения спора, чтоб пригласить мисс Найфет на контрданс.
Преподобный отец Опимиан:
- И вовремя спохватился. Он будет танцевать с ней как раз перед ужином и поведет ее к столу. Замечаете вы, что ее трагической строгости как не бывало? Она и всегда-то была чудо как хороша, но порой казалась ожившей статуей. А нынче она - само счастье, вся так и сияет.
Мисс Тополь:
- Как же ей не сиять? Настоящее и будущее для нее лучезарны. Вот она и отражает эти лучи.
Потом был ужин, а все отобедали рано и потому угощались с живым удовольствием. Лорд Сом из кожи лез вон, угождая своему божеству, однако ж не забывал и прекрасных соседок. После ужина опять танцевали, будто сговорившись не расходиться до утра. Мистер Грилл, мистер Мак-Мусс, преподобный отец Опимиан и еще кое-кто из гостей постарше, отказавшиеся от обычного своего стаканчика вина после раннего обеда, теперь остались за столом выпить пунша, который лился рекой, и его разносили среди прочих напитков по гостиным в перерывах между танцами и с благодарностью принимали молодые люди и не вполне отвергали юные дамы. Мы вынуждены в этом признаться, не соглашаясь, впрочем, с веселым Гольдони, который считает, что и в скрытой под маской бессловесной даме можно тотчас узнать англичанку по благосклонности к пуншу {**}.
{** Лорд Рунебиф в Венеции встречает перед bottega di caffe [кофейня (ит.). (Примеч. автора).] Розауру. Она в маске и делает ему английский книксен.
Milord: Madama, molto compila, volete caffe?
Rоsaura: (Fa cenno di no).
Milord: Cioccolata?
Rоsaura: (Fa cenno di no).
Milord: Volete ponce?
Rоsaura: (Fa cenno di si).
Milord: Oh! e Inglese.
La Vedova Scaltra, A. III, s. 10.
Милорд: Сударыня, вы желаете кофе?
Розаура: (отрицательно качает головой).
Милорд: Шоколаду?
Розаура: (отрицательно качает головой).
Милорд: Хотите пуншу?
Розаура: (кивает в знак согласия).
Милорд: О! Англичанка.
Хитрая вдова (ит.) {243}.
Он не предлагает ей чаю, который, будучи более английским напитком, нежели кофе или шоколад, мог бы скорей соперничать с пуншем; особенно если пить его, как пьют англичане в другой комедии Гольдони, не с молоком, а с ар_а_ком {244}. Лорд Артур приходит в гости к лорду Бонфилу среди дня и тот предлагает ему чай с сахаром и араком. Пока они пьют его, входит лорд Кубрек.
Вonfil: Favorite, bevete con noi.
Соubrech: Il te non si rifiuta.
Artur: E bevanda salutifera.
Bonfil: Volete rak?
Соubrech: Si, rak.
Вonfil: Ecco, vi servo.
Pamela Fanciula, A. I, s. 15.
Бонфил: Соблаговолите выпить с нами.
Кубрек: От чая не отказываются.
Артур: Этот напиток полезен.
Бонфил: Хотите арак?
Кубрек: Да.
Бонфил: Я угощаю.
Памела Фанчилла (ит.) {245}}
1. ГЛАВА XXXII
СТРАХИ И НАДЕЖДЫ. ВОЗМЕЩЕНЬЯ В ЖИЗНИ.
АФИНСКАЯ КОМЕДИЯ. МАДЕРА И МУЗЫКА. ПРИЗНАНЬЯ
Ὑμεῑς δέ, πρέσβεις, χαίρετ᾽, ἐν κακοῑς ὅμως
Ψυχῇ διδόντες ἡδονὴν καθ᾽ ἡμέραν,
Ὡς τοῑς θανοῦτος οὐδὲν ωφὲλεῖ.
Прощайте, старцы! Даже среди горестей
Душе дарите радость каждодневную,
Ведь после смерти счастья и в богатстве нет {248}.
Призрак Дария - хору в “Персах” Эсхила
Дороти начала уж было верить новостям Гарри, но вот обычная жизнерадостность Гарри стала ему изменять: упорство засевшего в Башне молодого хозяина отравляло надежду. Однако в деле Гарри наметилась уже счастливая перемена, оставалось продолжать в том же духе, и Дороти разрешала ему строить воздушные замки, согретые и разукрашенные огнями будущего рождества.
