– Нет, гораздо лучше. – Глаза девочки засветились и расширились. – Что я, маленькая?
– Нет, конечно, – заверил я с вынужденной легкой улыбкой. – Покажи-ка.
– Только будь аккуратнее, он может убежать.
Девочка немного наклонила и пододвинула ко мне пакет, разведя высокие ручки.
Я заглянул внутрь и тут же отпрянул, пожалуй, где-то в глубине души уже зная, что там увижу. Это был снова котенок, каким я запомнил его в момент смерти. А лапка конвульсивно дергалась и словно хотела пожать мою руку, слегка топорща залитые кровью коготки. Но теперь вокруг витал специфический сладковатый запах, и, казалось, слух улавливает жужжание мух. Они непременно должны быть толстые и белесые, напоминающие слепых могильных червей, которых я никогда не видел, но в воображении неизменно явственно различал их неторопливое копошение. Неужели этот кошмар никогда не закончится?
На глаза внезапно навернулись слезы, а к горлу подкатила тошнота. Я развернулся и, выгнувшись, почувствовал, как содержимое желудка проливается из меня, неся облегчение и, как ни странно, успокаивая душу. Даже вероятность нападения на меня котенка сзади, как произошло с водителем, почему-то стала казаться больше фантастичной и неприменимой ко мне.
Я зажмурился и, закашлявшись, вытер тыльной стороной руки рот и глаза. Что же это такое? Уже припадки начинаются, а ситуация, пожалуй, стала запутаннее, чем когда умерла Ди. Столько трупов, и ко всем имею отношение именно я. Пожалуй, каким бы странным это ни могло показаться, я с удовольствием вернул бы время назад и снова оказался просто с мертвой невестой. С другой стороны, если досконально не воспроизвести все, что следует за этим, события опять примут непредсказуемый характер. А еще неизвестно – является ли худшим именно то положение, в котором я оказался сейчас. Ведь, в конце концов, я жив, свободен, более-менее здоров и даже обрел довольно странных помощников, которые, несомненно, очень здорово меня выручили. Конечно, если бы не своеобразное поведение трупа Ди, то ее «папик» и тот ценитель искусства были бы живы и сейчас. Или дело все-таки в судьбе, а не в исполнителях?
– Как ты себя чувствуешь? – послышался заботливый голос сзади, но теперь он принадлежал Ди.
– Более-менее, – пробормотал я и почувствовал, как на плечо мне легла легкая рука.
– Не беспокойся. Сейчас все пройдет.
Я кивнул, а потом медленно обернулся. Рядом сидела действительно Ди – такая, как я ее помнил или, может быть, хотел видеть при жизни. И это сбивало с толку.
– Ты извини, что все так получилось.
– А, чего там.
Любимая беззаботно махнула рукой, а потом доверительно нагнулась и показала пальцем куда-то вниз.
– Он тебя больше не побеспокоит. Спрятался там.
Я заметил кончик подрагивающего хвоста под сиденьем и нервно усмехнулся:
– Что он там делает?
– Принюхайся.
Я потянул носом и действительно почувствовал какой-то новый запах. Он смутно ассоциировался с медицинской комиссией во время получения приписного свидетельства в военкомате, а потом память услужливо подсунула мне пару кошачьих туалетов. Да, именно то.
– Он боится, – доверительно прошептала Ди.
– Смерти?
– Нет, теперь жизни.
Любимая помедлила и кивнула:
– Так же, как и я.
– Но ты же не совсем настоящая?
– Как сказать. Главное, что ты в это веришь.
– Да, мне хочется, чтобы было именно так, – ответил я и твердо добавил: – Это было ошибкой. Ты не должна была умереть.
– Знаешь, когда я была маленькой – той самой девочкой, которую ты недавно здесь видел, у меня тоже был домашний любимец. Не поверишь – ахатин.
– Что это?
– Такая большая улитка. – Ди грустно улыбнулась: – Она жила в аквариуме на кухне и очень любила купаться. Я брала ее на руки, опускала под струю воды, и она ползала. Представляешь?
– Да, могу вообразить.
– Я ухаживала за ней и думала, что все будет хорошо, а однажды она умерла.
– По-моему, улитки вообще долго не живут, – сказал я, откидываясь на спинку сиденья и теребя волосы. – И что же?
– Родители предлагали ее просто завернуть в салфетку и выбросить. Ну, или, в крайнем случае, где-нибудь закопать. А я, конечно, не могла этого сделать и некоторое время носила ее с собой в кармане дома и на улице. Подружки спрашивали о ней, и я уверяла всех, что все в полном порядке – улитка жива и здорова. Мне казалось, что, если произнести слово «смерть» вслух вне дома, то лишь тогда это обретет настоящую реальность. А так вроде бы оставался шанс, что она вдруг снова оживет.
Ди сглотнула, и по ее странно ровной щеке потекла слеза.
– Я часто вынимала ее из кармана и прикладывала к уху, прислушиваясь. Иногда мне казалось, что внутри раковины слышится дыхание и даже какие-то неразборчивые слова, адресованные мне. А потом, в какой-то момент, я сильно поссорилась со своей лучшей подругой и, роясь в карманах, достала улитку на ладонь. Это почему-то заставило на какое-то время отойти всему остальному на задний план, а потом я швырнула ее со всей силы за гаражи и громко закричала от ужаса. Почему-то именно в тот момент я осознала, что ходила и пыталась разговаривать все последние дни с трупом, и это показалось отвратительным. Потом я некоторое время считала себя чуть ли не «психованной», пыталась забыть улитку, но, словно подсознательно, неизменно выбирала путь через те самые гаражи, несомненно надеясь, что однажды увижу ее снова. Этого так и не произошло, но не знаю – как бы я поступила, исполнись мое желание, и к чему бы это привело.
– Ты мне никогда ничего такого не рассказывала.
– Просто не было повода. – Любимая пожала плечами. – Ты мне тоже о кошачьей лапке ничего не говорил. Так что – квиты. Но это не вся история – продолжение будет для тебя, думаю, намного интереснее.
– Хорошо, я слушаю.
– Когда мне показалось, что эта ахатиновая история осталась в далеком прошлом, улитка стала являться мне во снах. Сначала лишь в каких-то эпизодах, связанных с природой, а потом постепенно вытесняя остальное и заполняя все собой. В какой-то момент я уже переместилась внутрь раковины и брела извилистыми полутемными лабиринтами к чему-то очень страшному, находящемуся в самом центре. А потом сны перескочили и в реальность.
– Это как?
Я поежился и вспомнил, как тоже видел иногда во сне кошачью лапку, но она неизменно была засунута в мой карман или сумку, никогда не напоминая о себе. Просто став неотъемлемой частью ощущения себя, а ужас я испытывал только после пробуждения, когда обрывки снов еще слишком явственно кружились в голове и мешали целиком раствориться в настоящем.
– Однажды мы сидели с друзьями в кафе и ели мягкое мороженое из металлических стаканчиков. В какой-то момент мне показалось, что у меня по ложке, только что оказавшейся во рту, ползет улитка. Я повернулась и сплюнула, но там было только мороженое. А потом, уже при выходе из кафе, подруга сломала руку. С тех пор мне иногда казалось, что я в разных местах вижу или просто ощущаю ахатина, что почти всегда являлось предвестником чего-нибудь плохого. И я не избавилась от этой иллюзии до самой смерти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
