– Спасибо, – как хорошая девочка первым делом поблагодарила я. Темнота вроде рассеялась, но головокружение не прошло до конца. А потом у меня вообще все прошло, как только я увидела, КТО меня подхватил.
Та самая шестирукая статуя!
– Служу госпоже! – рыкнуло это существо и подобострастно уставилось на меня, на минуточку, тремя парами глаз.
Тааак, Рита, что ты на этот раз отчудила?
А это явно устроила я, раз оно называет меня госпожой. Нет, если не кривить душой, это довольно приятно. Госпожа! Как бы заставить Амилоту меня так называть? Стоп, помечтать и потом можно будет. Я почувствовала, что меня не пытаются сжать, и ловко вывернулась, приземлившись обеими ногами в образовавшийся на полу сугроб.
– Госпожа-а-а-а-а, – потянуло со всех сторон, и каменные статуи стали стряхивать с себя снежный покров. – Госпожа-а-а…
Музей неестественных существ ожил и пришел в движение, каждый экспонат, насколько я могла бросить взор, пока еще медленно и как будто неумело взбрыкивал, тряс головой, руками, лапами, крыльями и далее по списку – у кого что имелось. Воздух наполнился льдистым ароматом потревоженного снега, каменной пыли от трения неподвижных прежде конечностей, а еще треском, шорохом и стуком десятков ног, спустившихся с постаментов. Даже снегопад будто стал реже, чтобы дать мне возможность вдоволь налюбоваться рожденным мною хаосом.
И это было уже не смешно.
– Мамочки! – пискнула я и попятилась. Только вот отступать было некуда, ко мне со всех сторон музея стекались кикиморы, гоблины, оборотни и еще куча черт знает кого с клыками в пару моих ладоней, крыльями и хвостами. И все прям пылали любовью к своей “госпоже”. То есть мне.
– Стоять! – рявкнула я командным голосом, и армия оживших скульптур застыла в разных позах, одна особь даже упала носом вперед, не устояв на тонкой курьей ножке. Никто на ее конфуз внимания не обратил.
– Приказывай, госпожа, – прогудел тот, самый первый пробужденный товарищ. Мысли у меня забегали внутри черепной коробки между точкой А “надо валить, пока не поздно” и точкой Б “надо воспользоваться ситуацией, когда еще такой шанс выпадет”. Неестественная армия сгрудилась вокруг, перекрывая мне как проход вперед, так и путь к отступлению, а я меж тем все сильнее приближалась в своих суетливых измышлениях в точке Б…
Но даже если я и впрямь стану их госпожой, куда мне потом деть такое количество нечисти? Не в нашей же с Мией комнате их размещать?
Снег прекратился, облака собрались в дальнем углу и изредка потрескивали зарядами молний. Не уверена, что так было задумано, так что к списку моих правонарушений можно было смело приписать еще и порчу погодных контуров помещения. Миллхаус меня убьет, грустно поняла я.
– Приказывай, госпожа.
“Госпожа… Госпожа… Госпожа…” – эхом отозвалось со всех сторон.
– Ладно, ладно! – Я все-таки решилась. – Найдите мне…
Раздался резкий протяжный скрип за спиной, потом через секунд тридцать тишины в стеклянное помещение музея кто-то заглянул.
– Есть здесь кто-нибудь? Терехина, если это опять ты… АААА!
Вот блин! Как же не вовремя!
Мои зверушки посчитали, что вторгшийся светлый это их законная добыча, и толпой рванули на голос. Я сжалась в комок, но на удивление меня обступали по дуге, чтобы случайно не затоптать. А вот стеклянная дверь в мгновение ока превратилась в пыль, а металлическое основание, на котором она держалась, согнули в непотребную фигуру.
– Ой, блин…
Меня все-таки вынесло из музея вместе со вторым потоком существ. Я даже не успела понять, когда успела оказаться верхом на скелетообразной собаке размером со взрослую лошадь, и даже как-то умудрилась возглавить побег из Шоушенка местного разлива. Ну, было даже весело, пока мы не оказались на улице прямо перед главным корпусом. Нет, даже хуже – прямо перед ректорской делегацией, которая застыла возле крыльца.
– Кудряшова? – рыкнула ректорша, всем видом напомнив мне нашего золотейшего драконьего Миллхауса. – Кудряшова! Это… Это что?
Пес подо мной резко затормозил, и я начала сползать набок, еще пытаясь как-то уцепиться за выступающие ребра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Это не я… – попыталась отвертеться, но мои каменные подчиненные не дали мне такого шанса, разом воскликнув:
– Госпожа упала!
И тут я как раз эпично сверзилась, неприлично задрав подол юбки.
Клыкастые рванули ко мне, по пути снеся группу перепуганных студентов, растоптав несколько клумб и своротив каменный фонтанчик. Зато я была поднята, приведена в порядок неумелыми, зато заботливыми лапами и поставлена на землю.
– Что это за бардак?! – не унималась госпожа Бламс, и ее можно было понять. На площади перед главным корпусом резко стало не продохнуть, и кто-то из местных точно хлопнулся в обморок от одного только зрелища. В суматохе я не могла разглядеть в толпе знакомые лица, а потом и вовсе стало не до того. Ректорское трио, обменявшись взглядами, сотворили в руках нечто вроде сияющих золотых сфер, и госпожа Лилиан первой бросила ее в шестирукого.
Тот издал протяжный вопль-скрип и рухнул как подкошенный, проломив собой цветные плиты площади. И тут меня взорвало. Обман с состязанием, неудобная одежда, невкусная еда, хищные семена, карцер, убийство шестирукого, наконец! Я, не думая, сформировала в ладони самый большой булыжник, какой только делала раньше, и с криком “Наших бьют!” запулила его в госпожу Лилиан.
Промахнулась.
Ректорша взревела раненым зверем и заорала не своим голосом:
– Остановите их!
Пухленькая Нинель с неожиданной прытью принялась колдовать, но золотая сеть в ее руках едва не погасла, как только некое неопознанное щупальце схватило ее за ногу и дернуло. Заклинание вырвалось и упало на голову госпоже Бламс. Повалил белый дым и запахло озоном. Нинель еще не отошла от ужаса и рванулась куда глаза глядят, попутно нанеся своим маленьким, но круглым телом немалый урон моей армии, потом попыталась взобраться на колонну, вопя что-то про “морских гадов”, но длинная юбка раз за разом сводила ее попытки на нет.
После того, как она свалилась, ректорша встряхнула ее за ворот и снова попыталась организовать сопротивление. Но поздно – я только разошлась. Вскочив обратно на спину пса-скелета, я возомнила себя великим полководцем и выкрикивала наспех сочиненные требования:
– Долой унылое морализаторство! Мы за короткие юбки и сытную еду!
– Ууу! – азартно поддержала меня каменная армия.
– Свободу честному мнению, матдрагорам и узникам карцера!
– УУУ!
– Светка, выходи, поговорить надо!
Потом что-то снесло меня с насиженного места, я прокатилась по земле и, вскочив, инстинктивно перекинулась в полузмею и обратно. К такому оказалась не готова еще одна часть случайно вовлеченных в месилово светлых, снова кто-то потерял сознание, и его оттащили в тенек аллеи.
– Кудряшова, я этого так не оставлю! – бросила мне ректорша, оторвала подол у юбки, укоротив ее до размера мини и, сверкая кружевными панталончиками, запрыгнула на каменную горгулью. Внизу бесновались существа вперемешку с подоспевшими охранниками академии. Я понимала, что все зашло слишком далеко, но стресс слишком долго копился во мне, чтобы вовремя остановиться. Честно, я хотела по-хорошему.
Горгулья лишилась обоих крыльев и грустно завыла, совсем как живая.
– Итить! Такая заваруха и без нас! – воскликнули откуда-то снизу, и каменные плиты площади взорвалась осколками. Из прорыва повылезали суровые коренюки и, успешно вооружившись остатками камней, стали дружно помогать нечисти выкашивать охранников.
– Прекратить! Прекратить, я сказала! – голос ректорши уже звучал на ультразвуке, но перебить рык и матерщину он не смог. Все окончательно вышло из-под контроля. Я как наяву увидела пылающий синими огнями взгляд Миллхауса из-под длинной челки, и будто очнулась. Судорожно принялась призвать землю, чтобы хоть как-то утихомирить толпу, но их было слишком много, а я полностью выложилась в этом музее.
