Я часто повторял, что виктимология может стать ключом к разгадке подобных дел, и следователи занялись личной жизнью Терры Айкерд. В день исчезновения Терра вместе с Хэзер побывала у себя на работе, в местном спортивном клубе, куда вернулась три дня назад. В тот день она получила зарплату и вместе с Хэзер отправилась в банк. Затем вернулась домой переодеться, прежде чем выйти погулять с дочерью. Мать, с которой Терра говорила по телефону, не заметила в ее голосе никаких перемен. Днем один из соседей увидел, как Терра вместе с Хэзер села в машину, которую вел белый мужчина. После этого никто не видел женщину живой.
Первым подозреваемым стал муж Терры, Чарльз, поскольку их брак был далеко не идеальным, и Чарльза, по-видимому, не особенно огорчило исчезновение жены и дочери. Но на время их исчезновения у Чарльза оказалось железное алиби — он был загружен работой в местном дешевом ресторане, — а ввиду маленькой зарплаты вряд ли у него хватило бы денег или навыков планирования, чтобы нанять убийцу или самому совершить преступление. Когда образ жизни жертвы был подвергнут более пристальному изучению, на свет всплыло по меньшей мере три приятеля Терры, у одного из них имелась машина, соответствующая описанию автомобиля, в который, по словам соседа, женщина села в день своего исчезновения. Второй приятель также вызывал подозрения. Наркоман и алкоголик, он угрожал убить Терру, если она выйдет замуж за другого. Третий приятель служил в ВВС и работал в военной полиции в Колорадо-Спрингс. Ему был выдан револьвер и патроны, которые могли соответствовать оружию, из которого убили Терру. Несмотря на алиби — в тот день он уезжал на похороны в другой штат, — ему еще хватало времени, чтобы вернуться и совершить убийство.
Над этими многочисленными версиями, отсутствием достоверной информации и пропажей ребенка следователи бились до 8 августа, до звонка из Топики, Канзас, в полицию которой поступил сигнал по «горячей линии». Неизвестный сообщал о попытке продажи ребенка в Кентукки, описание ребенка совпадало с описанием Хэзер Айкерд. Воспользовавшись информацией, полученной от полиции Канзаса, власти Колорадо опознали в продавце человека по имени Ральф Блейн Тейкмайр. Сорокалетний Тейкмайр был рокером, живущим в Канзасе. Во время расспросов об этом мужчине в семье Айкердов свекор Терры назвал его «дядей Ральфом», давним другом семьи, который навещал их 4 июля. Тейкмайр уделил тогда много времени Терре и Хэзер, купил им в подарок тенниски «харлей-дэвидсон». Айкерды считали, что, несмотря на совпадение даты его визита и исчезновения Терры и Хэзер, дядя Ральф как давний друг никогда не решился бы на такое ужасное злодеяние, как похищение и убийство.
Но следственные органы считали иначе, и команда филиала ФБР в Канзасе в ту же ночь установила надзор за домом дяди Ральфа. Убедившись, что ребенок находится в доме, они арестовали Тейкмайра на следующее утро, как только он вышел на улицу. Хэзер была обнаружена живой и здоровой. После того как: Тейкмайр признался в убийстве Терры и похищении Хэзер, его взяли под стражу по федеральному обвинению. При обыске дома и машины были обнаружены гильзы от орудия убийства вместе с пятнами крови и окровавленной сумочкой Терры. Пистолет убийцы нашелся в ближайшем ломбарде.
При допросе, проведенном агентами ФБР, выяснилось, что первоначально мотивы Тейкмайра ничем не отличались от мотивов женщин — похитительниц младенцев. По-видимому, его жена так и не могла забеременеть, и Тейкмайр ощущал потребность где-нибудь раздобыть ребенка, особенно после того, как супруга напомнила о его неисполненном обещании купить малыша. Тейкмайр оправдывал свои действия выводом, сделанным после недолгих наблюдений во время визита 4 июля: Терра не в состоянии воспитать дочь.
Еще один случай привлек наше внимание летом 1987 года, выделяясь не только уровнем насилия, но и дезорганизованностью преступника. 23 июля беременная Синди Линн Рей отправилась на обычный предродовой осмотр в клинику госпиталя базы ВВС Кертленд, неподалеку от Альбукерка, Нью-Мексико. Выходя из клиники, она встретилась с женщиной по имени Дарси Кейлин Пирс, и та похитила Синди с автостоянки, угрожая будущей матери пистолетом-зажигалкой. Похитительница заставила Синди сесть в ее «фольксваген» 1964 года. Пирс рассказывала мужу, подругам и членам семьи о том, что последние десять месяцев она старалась забеременеть и теперь ей это удалось. Свою жертву она увезла в отдаленный горный район Манзано, к востоку от Альбукерка, где перевязала шею Рей шнуром, взятым из сумочки Рей, чтобы она оставалась в обморочном состоянии. Затем она утащила Рей под деревья и с помощью ключей от машины сделала ей кесарево сечение и перекусила пуповину. Оставив свою жертву в лесу, Пирс вернулась в Альбукерк и рассказала знакомым, что родила ребенка сама, на шоссе между Альбукерком и Санта-Фе.
Вызвали скорую помощь, Пирс и ребенка отвезли в медицинский центр Университета Нью-Мексико, где она отказалась от врачебного осмотра. Врачи подозревали, что ребенок родился не вагинальным путем, и заявили об этом Пирс, которая после этого призналась, что якобы ребенка ей родила другая женщина, разрешившаяся от бремени с помощью акушерки из Санта-Фе. Все события удалось связать воедино, когда акушерка с базы ВВС упомянула об исчезновении служащей базы, которая вскоре должна была родить. После допроса, проведенного полицией, Дарси Пирс в конце концов привела следователей к Синди Рей, но спасти несчастную уже не удалось. Она умерла от кровопотери и заражения.
Узнав о признании жены, Рей Пирс был потрясен самим фактом и жестокостью преступления. Сотрудникам полиции Альбукерка и следователям ВВС по особым делам он рассказывал, что десять или одиннадцать месяцев твердо верил в беременность жены. Дарси Пирс была отправлена в тюрьму в Кертленде, а позднее ее приговорили к пожизненному заключению. К счастью, в деле Пирс сотрудники госпиталя немедленно сообщили о случившемся в полицию, хотя у них и не было свидетельств тому, что произошло преступление. Не менее важно, что местная полиция и военные следователи быстро сформировали следственную команду и работали сообща, чтобы поскорее раскрыть преступление. Хотя такие примеры сотрудничества в раскрытии других преступлений мы находим не всегда, при похищении младенцев преимущества раннего обнаружения и эффективного оповещения о совершении преступления очевидны, власти должны оказывать друг другу помощь, обращаться к общественности, создавать службу анонимных сообщений, чтобы местные жители могли быстро сообщить обо всех подозрительных событиях или людях. За последние пять лет, в основном-в результате героической работы, проделанной такими людьми, как Джон Ребан, вице-президент и главный исполнительный директор НЦППЭД, являющийся также автором рекомендаций по предотвращению похищения детей из больниц, число подобных преступлений значительно снизилось. В настоящее время в больницах проводится обучение персонала, вводятся меры безопасности, составляются планы немедленного реагирования в экстренных случаях.
Ребан и НЦППЭД также подготовили рекомендации для родителей. Эти рекомендации и другую информацию для родителей и профессионалов-медиков можно получить в НЦППЭД, позвонив по телефону 1–800-ТНЕ-LOST или написав по адресу: NCMEC, 2101 Wilson Boulevard, suite 550, Arlington, VA 22201–3052.
Даже когда подобные истории заканчиваются благополучно и ребенок возвращается домой живым и на первый взгляд здоровым, событие оказывает острое и длительное воздействие на родителей и, если похищение состоялось в больнице, — на медиков. Судебное разбирательство — обычное явление в таких случаях, но гораздо больше сестры страдают от пост-травматических стрессовых заболеваний и психологических проблем, чем от страха лишиться работы. Даже сестры с длинным и успешным послужным списком могут сменить место работы или профессию после такого похищения — так травмирует их чувство вины и беспомощности. Родители тоже испытывают широкий спектр эмоций на протяжении всего похищения: от травмы при первом осознании, что их ребенок исчез, до тревоги и страха в ожидании, когда он вернется. И после возвращения ребенка родители подолгу не могут расслабиться. Им приходится заново привыкать к нему, а ребенку — к ним, они часто боятся еще какой-нибудь роковой случайности. Родители выказывают все признаки посттравматических стрессовых заболеваний и часто склонны в будущем чрезмерно опекать свое дитя. Нередко и сам ребенок, даже если за ним тщательно ухаживали похитители, страдает от кошмаров, страхов, вспышек воспоминаний. А во время суда над похитителем и любых гражданских тяжб все участники получают еще одну травму.
Как во всех типах преступлений, я всегда советую «изучить почерк», попытаться проникнуть в сознание преступника, но случается, к нашей великой досаде, когда все, что произошло, так и остается для нас чистой страницей. Когда младенца или ребенка постарше так и не удается найти, это гнетет не только семью жертвы, но и всех участвующих в расследовании. Нет трупа, нет места преступления, а значит, и нет улик, которые можно было бы проанализировать, и поэтому работать приходится в основном с самыми приблизительными из предположений. Если жертва — не новорожденный младенец, а ребенок постарше, статистически НС вряд ли окажется членом семьи, вероятно, это мужчина, а его мотив — сексуальное влечение. Возможно, сценарий похищения подаст нам мысль об уровне интеллекта НС, но чаще всего приходится искать любого человека, замеченного в преступлениях на сексуальной почве, в радиусе пары сотен миль. За тем приходится расширять зону поисков, включая известных или подозреваемых похитителей детей или взрослых. Такая «охота» может ни к чему не привести.
