“Удержать же пролетарскую власть в стране, неслыханно разоренной, с гигантским преобладанием крестьянства, так же разоренного, без помощи капитала, — за которую, конечно, он сдерет сотенные проценты, — нельзя. Это надо понять. И поэтому — либо этот тип экономических отношений, либо ничего” [В.И. Ленин. Доклад Х Съезду Российской коммунистической партии (большевиков), 15 марта 1921 г. (Перед цитированным отрывком Ленин аргументировал свое предложение так: “Пока революции нет в других странах, мы должны были бы вылезать десятилетиями, и тут не жалко сотнями миллионов, а то миллиардами поступиться из наших необъятных богатств, из наших богатых источников сырья, лишь бы получить помощь крупного передового капитализма. Мы потом с лихвой себе вернем. Удержать же…” — и далее по тексту. Цитата приведена по: Ленин В.И. Поли. собр. соч., 5-е изд., т. 43, с. 68. — Прим. ред. “РИ”.)].
Затем Лев Троцкий якобы сказал: “Что нам здесь нужно, так это организатор наподобие Бернарда M. Баруха” [William Reswick. I Dreamt Revolution (Chicago: Henry Regnery, 1952), p. 78.].[28]
Осознание Советами приближающегося краха экономики вело к тому, что американский и германский бизнес был привлечен возможностью эксплуатации русского рынка посредством продажи необходимых товаров; немцы, фактически, начали это еще в 1918 году. Первые сделки, заключенные Советским бюро в Нью-Йорке, показывают, что предшествовавшая американская финансовая и моральная поддержка большевиков была оплачена в форме контрактов.
Крупнейший заказ в 1919–1920 годах получили чикагские изготовители мясных консервов “Моррис & Ко.” — на 50 миллионов фунтов пищевых продуктов стоимостью около 10 миллионов долларов. Семья Моррисов была родственниками семьи Свифтов. Хелен Свифт, позже связанная с центром “Единство” имени Авраама Линкольна, была замужем за Эдвардом Моррисом (из фирмы по производству мясных консервов) и, кроме того, была сестрой Харольда X. Свифта, “майора” в миссии Красного Креста в России в 1917 году под руководством Томпсона.
Людвиг Мартене был ранее вице-президентом компании “Вайнберг & Познер”, расположенной по адресу: Нью-Йорк, Бродвей 120, и эта фирма получила заказ на 3 миллиона долларов.
Контракты, заключенные в 1919 году Советским бюро с американскими фирмами
Дата контракта / Фирма
7.07.19 — Милуоки Шейпер *
30.07.19 — Кемпсмит Мфг. *
10.05.19 — Ф.Майер Бут & Шу *
08.19 — Стил соул ту & Ко *
23.07.19 — Элин Берлоу, Н-Й
24.07.19 — Фишманн & Ко
29.09.19 — Вайнберг & Познер
27.10.19 — Лехай-Машин Ко.
22.10.20 — Моррис & Ко., Чикаго
* Позже контракты заключались через компанию “Боброфф Форин Трейд энд Инжиниринг”, Милуоки.
Проданные товары / Стоимость в $
Машины — 45.071
Машины — 97.470
Обувь — 1.201.250
Обувь — 58.750
Обувь — 3.000.000
Одежда — 3.000.000
Машины — 3.000.000
Типографские станки — 4.500.000
50 млн. фунт. пищевых продуктов — 10.000.000
Источник: Сенат США, “Русская пропаганда”, слушания в подкомитете Комитета по внешним связям, 66-й Конгр., 2-я сесс., 1920 г., с. 71.
Советское золото и американские банки
Золото было практически единственным средством, которым Советский Союз мог оплачивать свои иностранные закупки, и международные банки очень хотели облегчить Советам его отправку. Русский экспорт золота, главным образом в виде золотых монет царской чеканки, начался в начале 1920 года в Норвегию и Швецию. Оттуда золото переправлялось в Голландию и Германию для передачи по назначению в другие страны, включая США.
В августе 1920 года партия русских золотых монет была получена банком “Ден Норске Хандельсбанк” в Норвегии в качестве обеспечения платежей за продажу в интересах советского правительства 3000 тонн угля фирмой “Нильс Йуул & Компани” в США. Эти монеты были переданы в “Норгес Банк” для хранения. Монеты проверили, взвесили и установили, что они были отчеканены до начала войны 1914 года и, поэтому, являлись подлинными русскими монетами царской чеканки [U.S. State Dept. Decimal File, 861.51/815.].
Вскоре после этого начального эпизода компания “Роберт Доллар” из Сан-Франциско получила на свой стокгольмский счет золотые слитки, оцениваемые в 39 млн. шведских крон; золото имело штамп старого царского правительства России. Агент компании “Доллар” в Стокгольме обратился к фирме “Америкэн Экспресс” с просьбой переправить золото в США. “Америкэн Экспресс” отказалась это сделать. Необходимо заметить, что Роберт Доллар был директором “Америкэн Интернэшнл Корпорейшн”; таким образом, АИК была связана с первой попыткой ввоза золота в Америку [Ibid., 861.51/836].
В то же самое время сообщалось, что из Ревеля [Таллина] в Балтийское море вышли три корабля с советским золотом, предназначенным для США. Пароход “Гаутод” вез 216 ящиков золота под наблюдением профессора Ломоносова, возвращавшегося в США. Еще 216 ящиков золота под наблюдением трех российских агентов вез пароход “Карл Лайн”. На пароход “Рухелева” погрузили 108 ящиков. В каждом ящике было три пуда золота, оценивающегося в 60 тысяч золотых рублей за пуд. После этого еще одна партия золота была отправлена на пароходе “Вилинг Моулд”.
Фирма “Кун, Леб & Ко”, явно действовавшая в интересах компании “Гаранта Траст”, запросила официальную позицию Государственного департамента в отношении получения советского золота. Департамент в своем ответе выразил озабоченность, так как если отказать в приеме, то “золото, вероятно, попадет в руки Военного департамента, вызвав этим прямую ответственность правительства и усложнение ситуации” [Ibid., 861.51/837, October 4, 1920]. Этот же ответ, подготовленный Мерле Смитом после совещания с Келли и Гилбертом, констатировал, что, если владелец не знает точно о неполном праве владения собственностью,[29] то невозможно отказать в ее приеме. Предполагалось, что США попросят переплавить золото в пробирной палате, и поэтому решено было телеграфировать фирме “Кун, Леб & Ко.”, что на ввоз советского золота в США никаких ограничений налагаться не будет.
Золото поступило в нью-йоркскую пробирную палату и было депонировано не фирмой “Кун, Леб & Ко”, а нью-йоркской компанией “Гаранта Траст”. Последняя затем направила запрос в Федеральное резервное управление, которое, в свою очередь, направило в Министерство финансов США запрос о приеме и платежах. Суперинтендант нью-йоркской пробирной палаты информировал Министерство финансов, что золото почти на 7 млн. долларов не имеет идентифицирующих клейм, и что “депонированные слитки уже были переплавлены в слитки монетного двора США”. Министерство финансов предложило Федеральному резервному управлению определить, действовала ли компания “Гаранта Траст” “при представлении золота от своего имени или от имени другого лица” и, в частности, “имела ли место какая-либо передача кредита или сделка с валютой в результате ввоза или депонирования золота” [Ibid., 861.51/837, October 24, 1920].
10 ноября 1920 года вице-президент “Гаранта Траст” А. Бретон написал в Министерство финансов заместителю министра Гилберту, пожаловавшись, что его компания не получила от пробирной палаты обычного в таких случаях немедленного аванса за депонирование “желтого металла, оставленного для перевода в валюту”. В письме было заявлено, что “Гаранта Траст” получила удовлетворительные гарантии того, что слитки являются продуктом переплавки французских и бельгийских монет, хотя она купила металл в Голландии. В письме содержалась просьба к Министерству финансов ускорить платежи за золото. В ответ Министерство финансов возразило, что оно “не покупает золота, предложенного монетному двору или пробирной палате США, если известно или есть подозрение, что оно советского происхождения”, а ввиду имеющихся сведений о продажах Советами золота в Голландию, представленное компанией “Гаранта Траст” золото считается “сомнительным, учитывая подозрение в его советском происхождении”. Компании “Гаранта Траст” предлагалось забрать золото из пробирной палаты в любое время, когда она пожелает, или “представить такие дополнительные доказательства Министерству финансов, Федеральному резервному банку Нью-Йорка или Государственному департаменту, каковые могут потребоваться, чтобы очистить это золото от подозрений в его советском происхождении” [Ibid., 861.51/853, November 11, 1920].
