Вскоре шипение стихло. Я, словно собаку на поводке, держал на веревке круглое суденышко, похожее на детский бассейн, со звонкими упругими бортами и торчащими, словно шипы морской мины, пластиковыми ниппелями. Это было похоже на чудо. Бог, услышав наши молитвы, сбросил нам сверху резиновый ковчег.
Схватив Ирэн за пояс брюк, я закинул ее на плот. Она упала животом на пружинистый борт, обессиленно сползла с него на днище и притихла. Я выпрыгнул из воды, словно дельфин, перекинул ноги через борт и повалился рядом с Ирэн. Некоторое время мы лежали на горячей резине молча и неподвижно, слушая, как волны шлепают о борт. Едко пахло свежим тальком и заводской краской. Мне казалось, что на свете нет более приятных запахов, чем эти. Отныне они будут стойко ассоциироваться у меня со спасением.
Почувствовав в себе достаточно сил, чтобы продолжать полноценную жизнь, я сел, и тотчас мне в спину уперся какой-то предмет. Это оказался аварийный комплект, тщательно упакованный в резиновый мешок и прикрепленный к борту ремнями. Я разорвал зубами оболочку и вытряхнул содержимое на дно плота.
– Не густо, – сказал я, перебирая пластиковые бутылки с водой, фонарик без батареек, компас, синяя стрелка которого убеждала меня в том, что Турция находится на севере, плитку заплесневелого шоколада и сигнальный фальшфейер красного дыма.
Я свинтил крышку с бутылки и протянул Ирэн. Она отказалась, отрицательно покачала головой и провела ладонью по мокрым губам.
– Спасибо, я только что напилась…
Раз пытается шутить, значит, не так все плохо. Я сделал глоток, плотно завинтил крышку и закинул аварийный комплект в мешок. Это все, чем мы располагали, если не считать совершенно бесполезную в открытом море промокшую пачку денег в заднем кармане моих джинсов. Все остальное – наши мобильные телефоны, сумочка Ирэн с косметикой, документами и пистолетом – стали трофеем моря. Оптимизм вымыло из моей души морской водой, и я уже не был убежден в том, что наши злоключения завершились. Нельзя было исключать продолжения черной полосы, судьба снова могла подкинуть нам какую-нибудь бяку, и кто знает, как долго еще плот будет служить нашим обиталищем.
Мне не хотелось, чтобы Ирэн догадалась о моих невеселых мыслях, и все же она обратила внимание на то, как тщательно я затягиваю бечевку на горловине мешка.
– А почему мы не едим шоколадку? – спросила она.
Ей эта шоколадка – что собаке пятая нога. Ирэн просто хотела выяснить, к чему я готовлюсь.
– Шоколадку мы съедим на берегу вместе с шампанским, – ответил я. – Отпразднуем наше чудесное спасение.
Она все поняла и прикрыла глаза. Лицо ее было спокойным и неживым. Мокрые пряди вьющимися веревочками налипли на щеки, губы, подбородок. Мне захотелось убрать их, и я коснулся ладонью ее лица. Губы Ирэн шевельнулись.
– Мне жалко капитана, – произнесла она. – Выходит, зря говорят, что пьяным море по колено.
Ирэн помолчала, прислушиваясь к тому, как гулко ударяется и царапает в борт плота плавающий мусор, который когда-то был самолетом и яхтой.
– И пассажиров самолета жалко, – добавила она. – Представляешь, как люди сидели в креслах, и стюардессы разносили напитки, и солнце светило в иллюминаторы… И вдруг взрыв! Потом ужасный грохот, треск разламывающегося самолета, ураганный ветер, холод, жуткие крики…
– Ты так живо расписываешь, словно сама была среди пассажиров.
– А ты веришь в эту случайность? – Ирэн вдруг задала неожиданный вопрос и даже приподнялась на локте, чтобы лучше видеть мои глаза. Не знаю, что она хотела там увидеть, я же увидел в ее глазах совершенно откровенный суеверный страх.
– Верю ли я, что ракета случайно попала в самолет? – уточнил я вопрос.
– Нет, я не о том… – Долгая пауза. – Веришь ли ты, что попадание ракеты в самолет и появление на этом месте убийцы – это случайные и не связанные события?
– Как же эти события могут быть не связаны? Очень даже связаны! Самолет потерпел катастрофу, и по этой причине я позвонил в службу спасения. Пока я разговаривал с диспетчером, убийца запеленговал наши координаты.
– Ты меня не понимаешь, – нахмурилась Ирэн, с подозрением вглядываясь мне в глаза. – Или не хочешь понять… Меня преследует навязчивая мысль, что…
– Что?
– …что убийца… прямо или косвенно…
Как тяжело давались ей эти слова! Мне хотелось схватить Ирэн за плечи и встряхнуть ее.
– …прямо или косвенно виноват в том, что разбился самолет, – наконец договорила она. – Ты веришь в это?
Эва, как серьезно она хватила! Я постарался ответить мягко:
– Я поверю, что это его рук дело, только в том случае, если убийца – сам сатана. Но лучше не приписывать ему мистических способностей, а то у нас с тобой не останется никаких шансов схватить его за ухо.
Ирэн опять положила голову на борт, повернулась на бок и поджала колени к животу, как любят спать дети. Ей было зябко в мокрой одежде, и даже знойное солнце не могло ее согреть.
– Будет лучше, если ты выжмешь одежду, – сказал я. – Раздевайся, я отвернусь.
Ирэн, тронутая моей пустяковой заботой, улыбнулась краем губ и с благодарностью коснулась моей руки. Я сел на борт и свесил ноги в воду. Какое, однако, неблагодарное существо человек! Как быстро он меняет ставки и ценности в жизненной иерархии! Каких-нибудь полчаса назад я был готов отдать за свою жизнь все, что было у меня за душой, а вот сейчас смотрю на свои босые ноги и жалею, что не сумел спасти кроссовки.
– Но что же все-таки это было? – спросила Ирэн из-за моей спины. Мысль о том, что убийца каким-то боком причастен к катастрофе, не давала ей покоя.
Я слышал, как шуршит одежда, как журчит вода за бортом, как Ирэн встряхивает футболку, чтобы придать ей форму после выжимки.
– Скорее всего, это просто несчастный случай, – ответил я. – Метеорологическая ракета случайно угодила в пассажирский самолет. Или же зенитчики получили информацию, что к Побережью приближается самолет-шпион, и сбили его. Не исключено, что это вообще была обыкновенная учебная цель, похожая на пассажирский самолет.
Я порол чепуху, чтобы успокоить Ирэн, но она иногда была девушкой неглупой и не поверила мне.
– Учебная цель, заполненная чемоданами и куклами?
– Ну что ты гадаешь! – сердито упрекнул я. – Почему упал самолет – это не наша с тобой головная боль, Ирэн! Мы не о том должны сейчас думать!
– А о чем же?.. Можешь поворачиваться.
– Когда нас найдут спасатели, то первый вопрос, который нам зададут, будет звучать приблизительно так: как вы оказались за пределами территориальных вод? – сказал я и перенес ноги через борт. – Затем поинтересуются нашими фамилиями. Если я представлюсь Вацурой, то милиция окажется рядом с нами так быстро, что мы не успеем смыть с себя морскую соль. И прямиком с этого плота нас отправят за решетку.
– Что же нам делать?
– Во-первых, представиться под другими фамилиями. Мы туристы из какой-нибудь малоизвестной страны. А во-вторых, даже намеком не упоминать про скоростной катер и стрельбу из автомата. По этому факту сразу же возбудят уголовное дело, милиция начнет копать и очень скоро выяснит, что милицейский патруль на улице Свердлова разоружил именно я.
– Но как мы объясним, куда подевалась яхта?
– Скажем, что на нее рухнул самолет, и яхта пошла ко дну, причем с нашими паспортами. Капитан, как положено, последним покинул борт и погиб. А нам удалось спастись.
Мы с Ирэн договорились, что будем твердо придерживаться этой версии, даже если нас станут допрашивать поодиночке. Авиакатастрофа – событие столь масштабное и драматичное, что спасателей должны заинтересовать исключительно наши свидетельские показания. О том, что мы незаконно оказались за пределами территориальных вод, вряд ли кто вспомнит.
– Все будет хорошо, – заверил я.
– Если только он не вернется, – ответила Ирэн и кинула тревожный взгляд на далекий туманный берег.
Мне не хотелось думать о том, что убийца может через некоторое время вернуться. Для нас это означало бы верную гибель. Уничтожить двух безоружных людей на резиновом плоту, вдали от берега и свидетелей – пара пустяков. Я вообще не хотел вспоминать об этом выродке, но Ирэн уже окончательно спустилась с небес на землю и вновь стала той Ирэн, которая последние дни неотступно следовала за мной сквозь тернии криминального сыска. Коль наш рай под белыми парусами утонул, какой смысл искать его в пахнущем тальком спасательном плоту?
– Он не вернется, – с надеждой произнес я. – Зачем ему лишний раз рисковать? С минуты на минуту могут прибыть спасатели.
– Но что произошло, Кирилл? Ведь ты говорил, что он вовсе не собирается убивать тебя, что ему надо всего лишь засадить тебя за решетку! Почему он так неожиданно изменил своим правилам?
Я пожал плечами.
– Не знаю, Ирина. Но ты права: что-то произошло. Почему-то я стал для него опасен. И тюрьма, куда он пытался меня запихнуть, уже не снимает проблему.
