Сэфа передернуло.
— Кошмар какой! Бар, дружище, ты еще мало мне врезал. Так, значит, они все время и были морские свинки? Как я мог так попасться!
— Не переживай, ты не один такой, — вздохнул Денис. — Посмотри на его высочество…
— Ну, мальчишка… Ты-то вон, не полез к этим свиньям. Как тебе удалось?
— С трудом, — признался Денис. — Но я человек женатый…
Опять этот непроницаемый взгляд темных глаз! Порой меня ужасно бесила эта дурацкая манера Дениса выражаться. Невозможно было понять, серьезно он говорит или шутит. Почему-то все подобные фразы я принимала на свой счет. Может быть, и сейчас он сказал это для меня? Мол, оставь надежду, бедная Жанна…
Тем временем из воды выскочил Чаня, отряхнулся, окатив нас градом брызг, и сообщил:
— Ушли, негодницы. Забились в свою нору и скалились на меня оттуда.
— Ладно, давайте-ка покинем этот гостеприимный берег, — сказал Денис. — Надеюсь, все сюрпризы Пьяного озера мы уже знаем.
— Нет, не все, — заявил пес. — Там, на берегу, я видел хижину. И она не пустует.
То, что Чанг назвал хижиной, оказалось маленьким деревянным домиком с камышовой крышей. Этакая мечта рыбака или охотника. Или просто отшельника, ищущего уединения. Неудивительно, что мы раньше его не заметили: сирень и жимолость сплели вокруг него надежную живиую изгородь. На берегу сохла лодка, между двумя соснам и висел гамак, застеленный пледом. Уличный стол перед домом был накрыт белоснежной скатертью, на которой стоял большой кувшин с молоком и плошка с земляникой. Никакой необходимости подходить ближе у нас не было, и все-таки мы не смогли перебороть в себе любопытство.
— Давайте уберемся прочь, пока не поздно, — прошептал Сэф. — Вдруг это еще одна ловушка?
— Нет, наваждениями здесь не пахнет, — тоном знатока произнес Бар.
— Кто бы здесь ни жил, он вряд ли будет к нам враждебен, — сказал Денис. — Посмотрите, какая благодать кругом! Если бы не эти гаруты…
— Гаруты мне не мешают, — раздался голос, и на порог вышла женщина. Она была в узких блестящих черных брюках и шелковой фиолетовой блузе, расшитой алыми нитками. На тонкой талии блузу перехватывал кожаный пояс с заклепками. Алая лента приподымала тяжелые рыжие волосы. Узкая рука, вся в кольцах и браслетах, небрежно держала бокал с вином, которое уже слегка затуманило ее густо накрашенные изумрудные глаза. Серебряные украшения загадочно мерцали в глубоком вырезе блузы.
— Гаруты мне не мешают, — томно повторила отшельиица. — Они такие милые, смешные зверьки…
— Кто это? — жалобно прошептал Сэф. — Еще одна свинка-оборотень? Я этого не выдержу, клянусь Шаном…
— Нет, — успокоила я его. — Я ее знаю. Это… В общем, ее зовут Алена.
4. Волшебное Зеркало
— Располагайтесь, досточтимые господа. Извините, что не приглашаю вас в дом, но он слишком мал для такой компании. Сейчас будем обедать. Простите, ваше высочество, трапеза будет скромной.
Алена кокетничала, как любая хозяйка: стол был накрыт вполне по-королевски. После простой походной еды мы накинулись на деликатесы: фазаньи крылышки в меду, зернистую икру, тонко порезанную буженину под белым соусом…
— Это, между прочим, старое фишелонское, — похвасталась она, ловко откупоривая одну из двух пузатых бутылок.
— О, — покивал Сэф, пригубив из бокала. — И не иначе как двухсотлетней выдержки.
— Еще на пятьдесят лет старше, — гордо уточнила Алена. — Каждая бутылка стоила мне доран. Но я ни о чем не жалею. Знаете, господа, когда лежишь в гамаке, вечером, на закате, смотришь на озеро и потягиваешь это вино… Больше ничего не нужно.
И она мечтательно улыбнулась. Здесь, в Лаверэле, Алена оказалась совсем не похожей на бизнес-леди из петербургского агентства. Я никогда не видела ее такой… Счастливой? Нет, это не то слово. Так выглядит человек, вернувшийся домой после долгой разлуки. И не просто домой, а туда, где его ждут, где он никогда не почувствует себя чужим, сколько бы лет ни прошло.
Алена наклонилась к принцу.
— Ваше высочество, насколько мне известно, вы уже осведомлены о деятельности нашего ордена?
— Да, гарсин, — ответил принц и вдруг поднялся со стула.
— Предлагаю тост за мужественных защитников трона! — провозгласил он и залпом допил свой бокал.
— Это уже второй, — шепнул мне на ухо Сэф. — Напьется парень. В Фишелоне знают толк в винах. У меня и то уже в голове загудело.
— Вы с ним одинаково небрежны, — усмехнулась я. — Любители морских свинок…
— Ну знаешь… — обиделся анапчанин. — Гаруты, между прочим, всех околдовали. И это не моя вина, что у меня нет сдерживающего фактора, как у нашего командира.
С этими словами он потянулся к бутылке, но хозяйка с любезной улыбкой убрала ее со стола.
— А теперь поговорим о деле, господа. Вам, ваше высочество, тоже будет полезно это услышать. Раз уж вы в курсе. Но помните, вы обещали свято хранить тайну нашего ордена.
— Клянусь… великим Шаном, — вымолвил принц и поник золотистой головой.
— Господа, устройте его высочество в гамаке, — велела Алена. — Сегодня ему уже не до секретов.
— А Бар пускай идет к лошадям, — заявила Нолколеда. — Нечего ему уши греть.
— Пускай идет, — согласилась Алена. И, проводив Бара взглядом, заметила: — Толковый у тебя слуга, Жанна.
— Теперь никто из лаверэльцев нас не слышит, — удовлетворенно сказала немка. — Так вы фрамат?
— Да, дорогая, — улыбнулась женщина. — Но иногда я об этом жалею. Например, сегодня, когда я вынуждена тратить свой и без того короткий отпуск на встречу с отрядом бестолковых агентов, едва не ставших добычей моих симпатичных соседок. Между прочим, мы искали вас к востоку отсюда.
— Это моя вина, гарсин, — покраснел сенс Зилезан. — Я не смог разобраться с картой…
— Глупости, сенс, — перебил его Денис. — Это я принимал решение, по какой дороге идти, значит, я и виноват.
— О, господа, вам повезло с командиром, — одобрительно рассмеялась Алена. — Командовать умеют многие, по немногие готовы взять на себя ответственность за ошибки. Но выяснять, кто виноват, — это в традициях землян. Сейчас важнее другое. За время вашего путешествия в Шимилоре и в Вэллайде многое изменилось…
И она рассказала нам о последних столичных событиях. Новости были настораживающие. В частности, выяснились некоторые подробности о мускарах. Это действительно были шпионы, приплывшие в Лаверэль из Райшмы. Надо заметить, в Шимилоре не было ни одного судна, способного на такое далекое путешествие… Сколько всего мускаров было на континенте, никто не знал. По Шимилору ползли слухи о страшном, черном колдовстве. В нескольких деревнях при странных обстоятельствах сгорели священные деревья. Иногда — вместе со священниками, привязанными к стволу… Среди городской молодежи все больше становилось поклонников Модита. Но теперь адепты новой веры не ограничивались рисованием аляповатых картин. С университетских трибун они проповедовали отказ от шимилорских богов. До Раскола люди почитали Модита, бога ночного света, говорили они. Поклоняться деревьям могут лишь дикари. На Демере есть люди, принявшие истинную веру. Это — райшманы. Скоро они придут в Лаверэль, и шимилорцы должны встретить их приход как освобождение от тьмы невежества и суеверий. «А те, кто не примет истинную веру, — твердили они, — падет от меча. Ибо сила будет на стороне праведных».
