Алан Мартин задумчиво смотрел в окно. Он был один: Эндрю уехал на встречу в филиал «Ай-Ти-Ти», не дав ему никаких указаний. Сэм Викарсон позвонил из аэропорта — судя по всему, ему есть что сказать.
Мелькнул дорожный указатель: «Бойсе, Айдахо, население 73 000 человек, столица колумбийского бассейна».
Мартин никак не мог переключиться на предстоящие переговоры. Мыслями он все еще был в Пасадене, рядом с маленьким человечком по имени Эрнест Маноло. Неправдоподобно юным, неистовым человечком. Эндрю не захотел говорить с ним о Маноло, предложив подождать до вечера, когда все соберутся вместе. Конечно, в этом есть своя логика: в частном разговоре можно упустить детали. Эндрю был прав и в том, что каждый должен сохранить порох сухим до общего обсуждения.
В сущности, этот Маноло не столь важная персона, обычный винтик во вращающемся с пугающей скоростью огромном колесе. И Эндрю был трижды прав, напомнив ему об этом.
Хотя, с другой стороны, Эрнест Маноло, представитель «АФТ-КПП» в Южной Калифорнии, имел здесь особое влияние.
Сколько еще таких Маноло разбросано по стране?
Майкл Райен сидел в кафе, на первом этаже, злясь на самого себя. Какого черта он сюда приперся? Нужно было остаться в номере и ждать звонка Тривейна. Не сообразил, не подумал, и вот на тебе! Первым, на кого он наткнулся в этом кафе, оказался Пол Боннер, собственной персоной!
Понятно, Боннер был изумлен. Майкл, как мог, постарался объяснить причину своего появления здесь, но добился только того, что изумление уступило место подозрению.
Черт бы их всех побрал!
А все из-за этого его дружка, Ральфа Джемисона, редкого тупицы, сумасшедшего! Того самого Джемисона, который фальсифицировал проекты, чтобы «Дженис индастриз» смогла получить сто пять миллионов долларов из фондов на оборону.
Как это ему удалось? И как он решился? Целиком: и полностью продаться «Дженис индастриз»! Старина Джемисон, трижды разведенный, с четырьмя детьми от разных женщин, со всеми его мелкими грешками немолодого уже человека, вроде склонности к дешевым порно...
Правда, «Дженис» его не забыла. Джемисон хвастался, что у них это в порядке вещей. «Мамаша, — заявил он, — бережет свои таланты».
Действительно бережет — счета в швейцарских банках... Бред какой-то!
* * *
Прошло уже три дня после того, как Тривейн с помощниками покинул Сан-Франциско, а Джеймс Годдард все еще никак не мог его забыть. Что-то было не то, и последние встречи только усилили беспокойство.
Ну, во-первых, отсутствовал Алан Мартин, что было странно: Алан — кадр ценный, такой же ценный, как и он сам, Джеймс Годдард. Без него многие детали остались невысвеченными. Уж кто-кто, а Мартин не только знал им цену, но умел их схватить на лету!
Правда, Тривейн отделался шуткой, заявив, что Мартин сидит в «Марк Хопкинс» из-за плохой воды в Сан-Франциско.
После последней встречи Годдард решил проверить его слова и отправился в «Марк Хопкинс», где жили люди Тривейна. Выяснилось, что Алан Мартин уже два дня как покинул отель.
Почему же Тривейн солгал? Почему лгал и его второй помощник, Викарсон? Куда на самом деле уехал Мартин?
Может быть, за новой и важной информацией, поступившей в дни их встреч?
Не исключено, что информацию им поставил сам Годдард, проговорившись о чем-то, но что это за информация? О чем она или о ком? Как бы это выяснить, не вызывая ни у кого тревоги? Ведь это так важно!
Марио де Спаданте сказал, что кое-кого следует повесить. Правда, Годдарда в этом списке пока нет, это уж точно! О Господи! Ведь он — ключевая фигура; именно он составил проекты, назвал цифры, по его данным принимались решения. Кем — Годдард не знал, но без него ничего бы не было. Именно он — тот краеугольный камень... Краеугольный камень.
Впрочем, за вниманием и уважением скрывалось презрение — Годдард знал. Презрение к человеку, который мог только предлагать, ничем не располагая...
«Счетовод»... Именно так назвал его Марио де Спаданте. Пусть!.. Зато «счетоводов» не вешают.
Проголосовав, Годдард остановил машину. Он уже принял решение: сейчас он вернется в контору, отберет самые важные документы, аккуратно уложит в портфель и отвезет домой.
На сей раз ему нужны только цифры. Цифры «Дженис», не имена. Теперь он знал, что с ними делать. Человек должен сам заботиться о себе.
* * *
Выйдя из машины, Тривейн вошел в фойе отеля. Он обещал Сэму Викарсону, что встретится с ним у него в номере. Но сначала нужно поговорить с Боннером. Независимо от того, что он узнает от своей команды сегодня вечером, ему необходимо вернуться самолетом Пейса в Вашингтон. А затем, уже в зависимости от информации о Маноло, Джемисоне и Студебейкере, отправиться из Вашингтона сначала в Нью-Йорк, а потом — в Чикаго.
Митчелл Армбрастер... Арон Грин... Йан Гамильтон...
Как ни крути, пора использовать Пола Боннера.
Майор ждет его в коктейль-холле, и нужно постараться, чтобы встреча была короткой.
Надо довести до конца это дело, убедить Вашингтон — при помощи Боннера — в законности его временного отсутствия в подкомитете. Впрочем, был и другой аспект проблемы.
Как бы там ни было, он сам участвовал в таких же манипуляциях, которые призван был выявлять, — в рассчитанной и намеренной лжи. Тривейн пытался оправдать себя, повторяя, что вступил в игру без какого-либо денежного интереса. Но ведь кроме денежных, были еще и другие «интересы», и весьма значительные. Да, в деньгах он не нуждался... Но вдруг все силы, которые кто-то вкладывал в добывание денег, он тратил на достижение иных, но тоже личных целей? Однако решение было принято, что теперь думать? Ясно одно: это один из самых трудных периодов в его жизни.
Шесть лет назад Филис обследовали в больнице. Маммографии тогда еще не было, а ее беспокоило уплотнение в груди. Эндрю помнил, чего ему стоило тогда выглядеть уверенным, зная, что возможно самое худшее и что дети, видя его страдания, тоже будут страдать.
И вот сейчас, шесть лет спустя, в похожей ситуации окажется Пол Боннер: он получит смутный диагноз, подернутый туманом, полный сомнений и всевозможных предчувствий. А затем последует и просьба: не сможет ли он присутствовать на встречах подкомитета с двумя субподрядчиками «Дженерал моторс» и «Локхид», которые пробудут в Денвере еще несколько дней? Боннеру просто необходимо быть там — для «солидности»: ведь Сэм Викарсон еще слишком молод, а Алану Мартину не хватает уверенности. И, конечно, вместе с майором будут его помощники.
Если он согласится, то Тривейн сможет вернуться к жене — Филис в четверг должна лечь на обследование. Деталей никто не знает, даже Сэм и Алан, даже те двое из «1б00». А в понедельник он вернется в Денвер...
Когда с выпивкой было покончено, Тривейн вдруг обнаружил, что не может смотреть майору в глаза. Весь вечер Боннер был сама любезность, лез вон из кожи, чтобы отвлечь Тривейна от грустных мыслей.
«Боже мой! — подумал Тривейн. — В этой нации ярлыков этот человек — мой враг. Но загляните ему в глаза — в них страх. Страх за меня».
* * *
Пол Боннер медленно шел по коридору к своему номеру. Он отпер дверь и захлопнул ее с такой силой, что висящие на стене две дешевые репродукции — свидетельство полного отсутствия вкуса у владельца отеля — задрожали. Подойдя к бюро, он взял стоявшую на нем бутылку виски и сделал большой глоток. Затем, переведя дыхание, допил все до дна и отбросил пустую бутылку. Может, провести остаток дня в номере, заказав еще бутылку спиртного?
Тогда будет легче разгадать эту шараду? Эх, нужно было схитрить при утренней встрече с Аланом Мартином и Сэмом: выведать у них всю подноготную об этих субподрядчиках в Денвере.
Дерьмо! Все эти бобры — просто дерьмо! А самый главный играет в грязную игру! Никогда бы не подумал, что Тривейн опустится до такого! Можно понять, когда женщин используют в делах по доставке оружия, контрабанды и наркотиков, но так... Играть на самых деликатных, святых чувствах! Нет, здесь нет и намека на порядочность или силу...
Со стаканом в руках Боннер грузно опустился на кровать и попросил телефониста соединить его по личному номеру с бригадным генералом Лестером Купером.
Чтобы сообщить главное, ему хватило меньше минуты:
— На этот раз прикрытие — его жена. Он сказал мне, что летит на восток, чтобы быть рядом с ней. А она вроде бы должна лечь на обследование в частную клинику... Подозрение на рак... Только это ложь!
— Уверены?
— На все сто, — ответил Боннер, допивая содержимое своего стакана.
— Почему? Это уж слишком...
— Потому что потому. — Боннер понимал, что говорит с начальством чересчур резко, но сдержаться не мог: возмущение Тривейном приобрело личный характер. — Алан Мартин исчез полтора дня назад, Сэма Викарсона невозможно найти уже два дня. И никаких объяснений! На все только один ответ: дела подкомитета! А сегодня я наткнулся на Майкла Райена в Бойсе. Что-то затевается, генерал, и это дурно пахнет!
