в колледже, а дочь — в частной школе), который полтора года назад овдовел и пытался заполнить душевную пустоту. Поверив в наивную любовь Альты, преподобный заговорил с ней о браке. Когда слухи об этом дошли до Рокфеллера, он сначала не поверил, потом пригласил сплетников к себе домой, расспросил и был как громом поражён открывшейся правдой. Кренделлу он выставил ультиматум: либо он уезжает, либо Рокфеллер выйдет из числа прихожан баптистской церкви на Евклид-авеню (которая без его денег просуществовала бы недолго). Кренделл перевёлся в Чикаго — якобы для того, чтобы дать своим детям лучшее образование.
Несмотря на этот досадный инцидент и скоропостижную смерть Чарлза Пратта 4 мая, воспринятую со смешанными чувствами, Рокфеллер быстро шёл на поправку: его щёки вновь покрылись здоровым румянцем. В июне он писал Арчболду, оставшемуся за старшего: «Я рад отметить, что моё здоровье постоянно улучшается. Я Вам выразить не могу, насколько иным предстаёт передо мной мир». Увы, в его представления о мире пришлось внести коррективы после того, как Фредерик Гейтс по его просьбе совершил инспекционную поездку по баптистским школам Алабамы, чтобы попутно выяснить, почему железоплавильная печь, которую Рокфеллер купил по совету старого друга, оказалась в руках судебного распорядителя. На поверку вышло, что выплавлять железо никто и не собирался, а вся эта операция потребовалась, чтобы поднять цены на местную недвижимость: многие баптистские священники покупали землю, стоимость которой должна была возрасти из-за близости к железоделательному заводу. Рокфеллер скрыл своё удивление, сказав, что приобрёл эту «безделицу», просто чтобы помочь сыну старого друга освоить производство железа. Кстати, у него есть прибыльный завод в Висконсине, который якобы приносит тысячу долларов в день. Вам не трудно будет съездить туда и проверить?.. Гейтс отправился в Висконсин и выяснил, что там такая же картина, а рокфеллеровский завод на самом деле приносит тысячу в день убытка. Закладная на 600 тысяч долларов — не безделица.
Выслушав отчёт Гейтса, Рокфеллер вызвал в Форест-Хилл «старого друга» с Уолл-стрит (то ли Колби, то ли Хойта — Гейтс не запомнил). Тот сначала всё отрицал, но доказательства, которые привёз с собой Гейтс, выглядели неопровержимо. На следующий день другу пришлось вернуться и переписать закладную. А Гейтса послали в Скалистые горы инспектировать шахты. «Что?! — воскликнул горный инженер из Денвера, когда Гейтс сообщил ему о цели своего приезда. — Вы хотите сказать, что Джон Д. Рокфеллер вложил деньги в эту чёртову аферу?!» Многообещающее начало. Шахты оказались фикцией… Узнав об «открытиях» Гейтса, Джордж Роджерс предложил Рокфеллеру учредить исполнительный комитет для управления его собственными инвестициями на общую сумму 23 миллиона долларов, из которых 14 миллионов были вложены в ценные бумаги железнодорожных компаний. Гейтс будет заниматься инвестициями и благотворительностью, его сосед по Монклеру Старр Мёрфи — юридическими вопросами, сам Роджерс — делопроизводством, а Рокфеллер станет платить каждому по десять тысяч долларов в год. Это только поначалу кажется, что дорого, а на самом деле выйдет гораздо дешевле, чем довериться мошенникам, которые тебя обкрадывают. Джон Д. был вынужден согласиться. В одну ночь бывший бедный баптистский священник стал президентом двух железных дорог, тринадцати горнодобывающих компаний и ещё кое-чего по мелочи: фабрик, лесопилок…
По возвращении в Нью-Йорк поздоровевшему от сельской жизни Рокфеллеру пришлось вновь с головой окунуться в зловонное болото проблем, интриг и махинаций.
Ещё в мае 1890 года молодой генеральный прокурор штата Огайо Дэвид Уотсон потребовал начать расследование против «Стандард ойл Огайо» с целью… роспуска этой компании. На такие решительные действия его подвигла брошюра о трестах учёного юриста Уильяма Кука, случайно купленная в книжной лавке. В руководстве фирмы решили, что это очередные происки конкурентов. «Не уверен, кого именно преследуют дознаватели, но считаю, что к этому приложили руку кливлендские переработчики», — написал Фрэнк Рокфеллер старшему брату, предположив, что информацию Уотсон получает от Джона Шермана. Защищая компанию, Сэмюэл Додд в очередной раз повторил, что акции «Стандард ойл Огайо» перевели управля-ющим в Нью-Йорк их держатели, то есть физические лица, а не сама фирма, но Уотсона это не убедило. А ведь он принадлежал к Республиканской партии! Уж я ли не помогал республиканцам! — возмущался Джон Д. человеческой неблагодарностью. Весной 1891 года, когда он приходил в себя в Форест-Хилле, Марк Ханна написал ему: «Намедни я прижал нашего достойного генерального прокурора Уотсона и сообщил ему, что думаю». А думал он следующее: «Компанией „Стандард ойл“ управляют и руководят одни из самых лучших и сильных людей нашей страны. Все они республиканцы и были весьма щедры в пожертвованиях на партию; я лично знаю, что мистер Рокфеллер всегда спокойно вносил свою долю». Самому Уотсону шесть раз предлагали взятку (до 100 тысяч долларов наличными), чтобы он закрыл дело, но тот не шёл на сделку — наоборот, подобное давление побуждало его упорствовать. 2 марта 1892 года он одержал победу: Верховный суд штата Огайо постановил, что компанию «Стандард ойл Огайо» на самом деле контролируют с Бродвея, 26; договор о доверительном управлении надлежит расторгнуть, поскольку трест пытается монополизировать нефтяной бизнес на всех его этапах.
Один шустрый репортёр тотчас ринулся на Бродвей, 26, за комментариями; Сэмюэл Додд учтиво разъяснил ему, что решение суда не будет иметь никаких последствий, а договор о доверительном управлении вообще-то и не нужен: его заключили просто так, для очистки совести. Додд был спокоен, потому что они с Рокфеллером ещё несколько лет назад рассмотрели все возможные варианты действий на случай роспуска треста по решению суда. Например, в 1889 году штат Нью-Джерси принял закон, позволявший компаниям-резидентам владеть акциями других корпораций, — чем не вариант? 10 марта Додд объявил, что трест будет ликвидирован. На следующий же день всех держателей сертификатов «Стандард ойл» оповестили о собрании, которое состоится 21 марта и на котором они смогут обменять свои сертификаты на соответствующее количество акций двадцати входивших в трест компаний. Распределение полномочий, денег и дивидендов внутри империи «Стандард ойл» останется прежним.
Председательствовал на заседании 21 марта Джон Д. Рокфеллер, которому принадлежали 256 854 из 972 500 акций. В помещение, способное вместить 200 человек, набилось целых три сотни акционеров, поэтому долго размусоливать не стали: проголосовали единогласно за роспуск треста, назначили восьмерых ответственных за его ликвидацию и разошлись. Рокфеллер тоже был в их числе, но поскольку он только-только оправился от разных хворей, то предпочёл переложить ношу на плечи коллег. Это было весьма прозорливо, поскольку ликвидация проходила долго и трудно, в обстановке свар и нервотрёпки: мелкие акционеры не хотели менять сертификаты треста на акции компаний, не приносившие дивидендов и не котировавшиеся на вторичном рынке.
Головная компания теперь называлась «Стандард ойл Нью-Джерси». Она скупила огромные пакеты акций других компаний «Стандард ойл» и теперь владела имуществом по всей территории США, от Атлантики до Тихого океана, образовав огромный холдинг. Исполнительный комитет на Бродвее, 26, официально распустили, но
