обмолвилась, что именно она настаивала на изменении Спинама в лучшую сторону и всеми силами содействовала нашему воссоединению.
– Тем хуже для ее репутации, – фыркнула Калор. – Королева всегда должна обдумывать свои действия на пару шагов вперед. Лично я не готова идти по головам ради своих целей.
– Какое благородство, – прошептала я, задетая ее словами.
– Рада, что вам знакомо это понятие, – продолжила язвить аэстка. – А вы и взаправду такая, какой брат вас описывал.
И что она хочет этим сказать?
– Ну зачем же вы так? – пролепетала Флорента, сбитая с толку нашими разборками.
– Не зря говорят, что гордость аэстов идет впереди них.
– Если бы только гордость, – усмехнулась Имбри. Где же Совет?
– О, я уверена, что ваши добродетели не менее греховны. И зачем нас только собирают вместе? Вы глухи к чужим словам и не готовы идти на диалог. Богини учили нас жить вместе, неужели вы забыли их мудрости?
– Зато я не лезу в чужую политику с непрошенными советами, – фыркнула я, припомнив, как мама рассказывала мне о советах, которые королева Аэсты пыталась ей дать на прошлом их собрании.
– И чем же были плохи мои советы? – вскипятилась она.
– Прошу, перестаньте, – встряла Флорента, умоляюще взглянув на нас. – Сейчас ведь Совет придет, а вы ругаетесь. Мы же с вами наследницы, нам нечего делить.
– Совсем нечего, – ядовито отозвалась аэстка. – Разве что расположение Богинь. Послушай, Флорента, не лезь, пожалуйста, в разговор взрослых. Нивис Вьерго уже достаточно взрослая, чтобы постоять за себя.
– Я по-вашему маленькая? Да я ни в чем вам не уступаю!
– А вот здесь ты не права, – покачала головой аэстка. Я почуяла, что пахнет жареным.
– Остановись, пока не поздно, – предостерегла я ее, переходя на ты, как она с Флорентой. Имбри молча наблюдала за нашей перепалкой, даже не предпринимая попыток вмешаться.
– Ты не такая же, как мы, – продолжила королева Аэсты, будто бы назло мне. – Мы – дочери наследниц и наш род восходит к нашим матерям-Богиням. А ты всего лишь ветвь этой цепочки. В тебе почти не осталось божественности, так что тыне одна из нас.
– Какая же ты!.. – воскликнула я. Флорента побледнела и замкнулась, отвернувшись от нас и чуть сжавшись. – Зачем ты ей это наговорила? А ты, Имбри, согласна с ее словами? Почему ты молчишь?
– Меня не надо втравливать в эту перепалку, – покачала головой Имбри, скрестив руки на груди. – Калор, можно было и не так резко. Она же ребенок!
– Я не ребенок! – в слезах вскрикнула Флорента, вскочив со своего места. Она выбежала в коридор. Я последовала за ней, окидывая ледяным взглядом Калор. Имя-то какое противное. Последнее, что я услышала, был стон Имбри, что Совет мог бы и не опаздывать, и неуверенные слова Калор:
– Я думала, что она знает.
Юная девушка, едва вступившая во взрослый мир магов, их распрей и интриг. Флоренте бы в сто двадцать лет учиться, веселиться и беззаботно жить. В ее возрасте я была не столь искушена миром магов. Мне было жаль ее. Я знала, как упорно Флорента старается стать достойной наследницей. Что с того, что ее кровь не столь чиста? Она все еще из рода наследниц.
У Вернума очень тяжелая история с родословной Флоренты. Лишь два трона отличались чистой родословной – мой и королевы Аэсты. До этого времени у нас было меньше всего мальчиков в роду. Дети моих братьев станут мужскими ветвями, такие считают нарушенными и называют прерванными, аналогичная ситуация и в роду Аэстских. Ветвь от Джорана станет прерванной, он первый мальчик в роду. Что удивительно, первые мальчики в наших семьях из пары близнецов. И, пожалуй, это то немногое, что нас объединяет.
Когда-то давно мужским ветками не давали продолжения. Линия наследниц должна продолжаться только по женской линии, в идеале – от единственной дочери в каждом поколении. С выживаемостью магов проблем никогда не было, а потому семьи Престолов придерживались негласной традиции одного ребенка. Но примерно на четвертом поколении Весеннего престола начинается разветвление: появляется мужская ветвь, из нее происходит Папаверис и Эниона, мать Флоренты тоже из побочной мужской ветви, но пятого или шестого поколения наследниц. Прямая ветвь истинных наследниц закончилась на седьмом поколении, у которого не было детей. Мужские ветви учитывать не принято, как там потом семья разветвлялась и множилась – одним Богиням известно. С Осенним престолом иная история, у первой Наследницы, рожденной самой Богиней, было две дочери: от старшей произошел род матери Имбри, а от младшей до сих пор идет второстепенный род, одна из ветвей которого закончилась на Вертексе – отце Имбри. И хотя благодаря браку ее родителей их ветви сошлись вновь в одну, Имбри очень важно родить наследницу, чтобы лишить второстепенную ветвь возможности претендовать на трон на ближайшее поколение.
Флорента заливалась слезами в коридоре.
– Нивис, оставьте меня одну, я прошу вас, – взмолилась она, перейдя на вы. Она редко обращалась ко мне таким образом, мое сердце сжалось. Калор бы заметила, что у меня ледяное сердце, но оно хотя бы способно биться, в отличие от ее иссохшего, зачерствелого камня.
– Флорента, я просто хотела сказать, что маги бывают жестоки и заносчивы, особенно власть имущие. Но тебе не стоит принимать их слова на свой счет.
– Она наследница по крови матерей, а моим матерям это место досталось путем унижений, войн и страданий. Я заслуживаю его не меньше, чем она! По крайней мере, разве моя вина, что наследница в седьмом поколении умерла, так и не оставив потомства, но страну в распрях, междоусобицах и почти полном запустении? Это мой род, – она гордо прижала кулак к груди, – когда-то поднял страну с колен, вернув ей прежнее процветание. И я не намерена пускать их труд дракону под хвост. Я буду достойна своего места.
– Это слова настоящей королевы. Пусть она тебя таковой и не считает, но ты настоящая Наследница.
***
Совет прошел именно так, как я представляла: нас допросили о том, что мы помним о происходящем. Уточнили, правда ли то, что я жена Спинама. Насколько я знаю, легальных способов обвенчаться в бессознательном состоянии нет. В глазах Калор читалось презрение, когда я сообщила об этом. Уверена, ее сдерживало только присутствие Совета и отсутствие прямых доказательств моей причастности. Богини, теперь я понимаю, почему мама постоянно раздраженная с их собраний приходила: терпеть такое эго невероятно тяжело. В зале определенно нечем дышать. Богини, выходит, что когда я стану новой королевой, мне придется постоянно видеть это наглое лицо? А я думала, что после Энионы меня сложно чем-то
