— А знаешь, в жизни ты гораздо красивее, — сказал он, подходя ближе к кровати.
Я отпрянула, стремясь, чтобы он не приближался ко мне.
Вероятно, мой голос оставался ровным, и я могла смело смотреть в глаза этим парням, не разрываясь на части, но это лишь потому, что мой рот, казалось, половину времени двигался без одобрения мозга.
Нелепость, называемая гордостью, не позволяла умолять о пощаде.
В действительности, я была в ужасе. Природный инстинкт бороться или сбежать заставил все тело напрячься в страхе от того, что должно произойти.
— На свете полно красивых девушек, с которыми ты мог бы развлечься. Почему выбрал именно меня?
— Никто из тех девчонок — не ты, Арлен.
Я соскочила с кровати, держа между нами как можно больше пространства. Драться с ним — не самый блестящий вариант. Это могло только лишь вымотать меня или ранить.
Витус покачал головой и поднял обе руки вверх, словно сдаваясь. Он резко прижал палец к губам, когда я открыла рот, чтобы спросить, какого черта он творил.
Он продолжил наступать на меня в той же позе, слегка покачивая головой, когда я боковым зрением посмотрела в сторону ванной, легко поняв мое намерение. Пару раз шагнула назад, но из-за стены дальше было не пройти.
— Послушай, вынуждать женщин раздвигать ноги — не мой конек, и я не хочу сегодня этого делать, но мои папаши будут не слишком довольны, если я уйду отсюда, не получив то, ради чего мы проделали весь этот путь, — прошептал он, остановившись на расстоянии вытянутой руки от меня.
— Разве это меня касается? Больше смахивает на твою личную проблему.
— На самом деле это касается лишь тебя. Я пытаюсь поступить правильно. Они за дверью, подслушивают, так что ты можешь забраться на эту кровать и добровольно лечь на спину, или я сделаю все по-плохому для всех нас.
Какой же это был компромисс? Он получал то, что хотел, в любом случае. Единственным вариантом было драться и в конечном итоге проиграть, — может быть, я чудом надеру ему задницу, но потом все равно придется иметь дело с его бандой по ту сторону двери, или же я могла напрячь хребет и принять это.
В действительности оставался только один логический путь, — проиграть сражение, но сохранить шансы на победу в войне.
Резко вздернув подбородок, я пронеслась мимо него и вернулась в кровать.
Лежа на спине и раздвинув ноги, отказывалась смотреть на него, желая, чтобы он быстрее покончил с этим.
Мама говорила, что соитие с мужчиной никогда не длятся долго. Она пыталась подготовить меня к браку, которого я не хотела. Уверена, она и представить себе не могла, что ее совет будет использован для чего-то подобного.
У Витуса не заняло много времени, чтобы сделать шаг. От звука звякнувшего ремня, руки сжались в кулаки. Я сосредоточилась на облупившейся с потолка краске и зажмурила глаза, когда кровать прогнулась.
Все во мне негодовало от этого, заставляя еще сильнее ненавидеть себя.
Вздрогнула, когда он положил руку мне на колено.
— Все в порядке, — ворковал он, устраиваясь между моих ног. — Мне не нужно никаких Витусов-младших, бегающих вокруг. Ноа сказал, что ты принимаешь таблетки, хотя если бы решил с тобой размножаться, не могу сказать, что жаловался бы. Кстати, я чист.
Он слегка рассмеялся, а у меня скрутило живот.
Засранец только что сказал «размножаться». Раньше никогда не слышала от мужчин таких слов и могла поспорить, что знала несколько чертовски дерьмовых парней. Даже Дикари не делали ничего подобного.
Это был удар прямо в лицо, когда до меня дошло, что у дьявола и его нечестивого семейства больше морали, чем у обычных людей.
Короткий миг ничего не происходило, но затем почувствовала обнаженные твердые грудные мышцы.
Мозг кричал, в груди кольнуло, чтобы предприняла что-нибудь и не дала этому случиться.
Сомкнув губы в твердую линию, попыталась проглотить рвущийся наружу всхлип, оставляя вместо него какой-то нечленораздельный звук.
— Ш-ш-ш, все в порядке, — успокаивал он, проводя большим пальцем по линии роста волос.
Я хотела, чтобы он перестал так говорить. Это было ненормально. Ничего не будет в порядке. Я никогда не приду в норму.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Через секунду он уже протискивался в меня, проникая членом внутрь, преодолевая сухость.
Он продолжал шептать мне на ухо свои бессмысленные ободрения. Я лежала, ощущая его непрошеные ласки, и чертовски сильно мечтала вновь оказаться в той красивой клетке с золотыми прутьями.
Ощущая его длину, погружающуюся и выходящую из меня, слышала каждый его легкий стон. Он сказал, что я красива, и вдруг неожиданно, почувствовала себя как никогда уродливой.
Едва только первая слезинка выскользнула на свободу, душа моя раскололась. Когда тело начало реагировать на его действия, она треснула еще больше.
Дышать стало трудно. Я отдавала очередную частичку себя тому, кто никогда не заслужил бы это за тысячу разных жизней.
Когда он прикоснулся своими губами к моим, глаза распахнулись.
— Нет, — выдохнула.
— Не будь такой.
Он попытался вновь, но на сей раз я отвернула лицо.
Его ответный смех был подобен ударам гвоздей по школьной доске для моих барабанных перепонок.
Думала, что то, что случилось дальше, будет настолько ужасным, насколько вообще возможно, когда он скользнул рукой вниз между нами и начал касаться той части тела, которую даже Ной не беспокоил.
— Прекрати, — потребовала, отталкивая его руку. Он проигнорировал, прижал предплечье к моей груди и ускорил темп.
— Приятные ощущения, не так ли? — поддразнил он, надавливая сильнее.
Я проигнорировала это.
Тело считало, что да, а разум говорил, что это худшая форма пытки, через которую можно пройти. Сосредоточилась на его правом бицепсе, где красовалась та же татуировка в виде буквы «V», что и у другого мужчины. Я много раз кончала от собственных пальцев, чтобы понять, что происходит внутри меня.
Внизу живота появилось знакомое напряжение, давление медленно нарастало.
Усилием воли я отогнала это, размышляя обо всех безумных идеях, на которые была способна. На передний план сознания вырвалось воспоминание о том, как Кали сверлит мужской член.
Вспомнилось, как точно каннибалы использовали ломик, чтобы раздробить грудную клетку дяди прямо у меня на глазах.
Отвлечение сработало. Витусу не потребовалось много времени, чтобы кончить, а я держалась за эти мгновения, как за спасательный круг. Когда он, наконец, в последний раз погрузился в меня, кончив с вызывающим тошноту стоном, я заставила его член выскользнуть, прежде чем он перестал подрагивать.
Он вскочил на ноги с улыбкой, которую мне хотелось стереть.
— Проклятье, только взгляни на это.
Он схватил свой обмякший член и смахнул часть очевидного предательства моего тела. Без предупреждения парень протянул руку и вытер ее об мое лицо, рассмеявшись, когда оттолкнула его.
Я снова натянула свой грязный халат и устремила взгляд на пальцы ног, пока он заправлялся.
— Ну, не могу сказать, что ты лучшая из всех, что у меня были. Не очень люблю трупы, но других вполне устроит.
Я так стремительно вскочила на ноги, что он предусмотрительно отступил от меня на шаг.
— Что ты имеешь в виду под другими?
Когда он натянул рубашку через голову и поправил ее, уже знала ответ. Почему решила, что все закончится на нем? Я была идиоткой.
Не показывая вида, что собираюсь сбежать, бросилась в сторону ванной, не обращая внимания на сперму, медленно стекающую по внутренней стороне бедра.
На двери замок был хлипкий. В глубине души понимала, что этот шаг нелогичен и не выиграет ничего, кроме нескольких минут. Но все равно пошла на это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он не пытался остановить меня. Я вошла внутрь, хлопнула дверью и задвинула засов.
Послышался скрип, затем шаги, я поняла, что его семейка вернулась в комнату.
— Куда она, бл*ть, подевалась?
— Заперлась. Мне не пришлось ее принуждать. Она охотно впустила меня между ног. Я сказал ей, что один из вас будет следующим. Не думаю, что вы понравитесь ей так же, как я, — пошутил Витус.
