Если наложить изображение Австралии на карту Европы, окажется закрытым пространство от Москвы до Мадрида и от Дублина до Стамбула. По площади Австралию можно сравнить с Европой (без России) или с Соединенными Штатами (без Аляски). Однако население страны-континента — 18 миллионов человек — это всего-навсего Москва и Санкт-Петербург, вместе взятые. Большинство австралийцев живут вдоль восточного и южного побережий. Там находятся самые крупные города страны — Сидней, Мельбурн, Аделаида.
Глядя на Сидней с высоты птичьего полета, думаешь, что этот город олицетворяет собой восточное понимание живописности, воплощенное в словах «горы и воды». Море здесь как бы породнилось с сушей, с зелеными холмами, застроенными белыми коттеджами. Бутылочная гладь тихих бухт испещрена множеством белых черточек. Каждая такая черточка — стоящая на приколе яхта. Асфальтовые дороги змеятся по жилым массивам, которые никак не хочется назвать кварталами, ибо ничего прямоугольного, геометрического в облике Сиднея как бы нет. За исключением Сити, где небоскребы высоки и стоят тесно друг к другу, как в нью-йоркском Манхэттене, Сидней представляет собой сплошное предместье. Это очень разбросанный город, занимающий площадь в четыре раза больше Москвы. Сидней часто сравнивают с Сан-Франциско. И эти города действительно схожи не только своими холмами и заливами, небоскребами и яхтами, но и своим здоровым свежим воздухом. Соседство с морем в Сиднее не только видишь, но и ощущаешь. Приливы и отливы работают, как кондиционер, отсасывая с улиц выхлопные газы и очищая воздух.
После двух бессонных ночей и одного дня в самолете я решил начать свое пребывание в Австралии с поездки на пляж, поскольку вряд ли был бы способен к чему-либо другому, кроме морского купания. Поехали на пляж Бондай. Полоса золотистого песка четко очерчивает там плавную дугу бухты. Сохранившиеся еще с довоенных лет приземистые старомодные гостиницы одна за другой скупаются японцами. И скоро один из красивейших пляжей Сиднея будет обрамлен цепью отелей-небоскребов. Бондай популярен среди тех, кто увлекается серфингом. Кто на доске с парусом, кто просто на доске, а кто заменяя ее собственным телом. Если пловец поймал гребень волны под определенным углом, она несет человека на многие десятки метров. Но купаться в бухте, открытой океанскому прибою, нужно осмотрительно. Напористые волны не раз сбивали меня с ног и волокли по песчаному дну.
Жители Сиднея — заядлые купальщики. Температура морской воды редко опускается тут ниже 16 градусов. Поэтому плавать можно практически круглый год. А пляжей много даже в городской черте, не говоря уже об окрестностях. Купание в море стало неотъемлемой частью образа жизни сиднейцев. И трудно представить себе, что всего полтора века назад оно было запрещено законом. Купание на публике с шести часов утра до восьми вечера каралось как непристойное поведение. Не является ли своеобразным вызовом этому ханжеству прошлого столетия авангардизм современных сиднейских купальщиц?
Прогуливаясь в первый день вдоль кромки прибоя, я вдруг услышал за спиной женский голос:
— Извините за беспокойство, но не подержите ли вы одного из моих малышей, пока я искупаю другого?
Я обернулся. Передо мной стояла молодая мать, держа за руки годовалую девочку и трехлетнего мальчика. Дети были без штанишек, но в майках, видимо, чтобы уберечь плечи от загара. На матери же, наоборот, отсутствовала верхняя половина купального костюма. Несколько ошеломленный (как-никак после перелета), я выполнил просьбу. И лишь потом обратил внимание, что точно так же были одеты примерно две трети женщин на пляже, причем не только молодые. Но самым поразительным было, пожалуй, то, что эти обнаженные торсы не вызывали у мужчин ни малейшего интереса.
Отель, в котором я жил в Сиднее, выходил окнами на стадион для крикета. Послеполуденное солнце ярко прорисовывало белые костюмы игроков на зеленом поле. А там, где кончался стадион, серебрилась гладь залива, заштрихованная частоколом мачт. Еще дальше виднелась стальная арка Сиднейского моста. Его уже можно считать примером индустриального ретро. Тем не менее этот подвесной мост впечатляет. Две пары каменных опорных башен и мощный пролет из двух стальных дуг держат на тросах проезжую часть. Я осознал масштабы этого сооружения, лишь когда увидел проходящий по мосту поезд. Вагоны, к моему удивлению, выглядели по крайней мере в пять раз меньше, чем я мог поначалу ожидать.
Другая достопримечательность Сиднея — модернистское здание Оперного театра. Оно напоминает колонию разросшихся ракушек. Сооружение это, безусловно, незаурядное, хотя его архитектурный замысел вызывает много споров.
Несколько викторианских зданий, дворец генерал-губернатора, похожий на герцогский поместный дом, напоминают о временах, когда Австралия была гораздо теснее связана со «старой страной», как тут называют Англию. В центре города заботливо сохранено несколько улочек старого Сиднея с матросскими кабаками и другими приметами прошлого века. Жителям молодой страны, каковой является Австралия, хочется считать эти чугунные фонари и отреставрированные вывески историческими памятниками.
Небоскребы Сити вплотную подходят к морскому вокзалу. На этом живописном месте, откуда хорошо любоваться мостом Харборбридж и Оперным театром, и был когда-то заложен Сидней. От морского вокзала отправляются катера, на которых туристы совершают экскурсии по Сиднейскому заливу. Одна из них называется «Круиз капитана Кука». После длительного плавания Кук подошел к восточному побережью Австралии и, двигаясь на север, дал имена многим географическим ориентирам. В их числе был и Ботани-бэй, то есть Ботнический залив, поразивший Кука разнообразием и красотой растительности на своих берегах. Вернувшись в Англию, Кук доложил об открытых им землях. Было решено начать их колонизацию.
В 1788 году британская эскадра под командованием капитана Филиппа вновь подошла к Ботани-бэй. Капитану больше приглянулось другое место по соседству, которое он назвал лучшей в мире гаванью, где тысячи кораблей одновременно могут поднять свои паруса. Там и было основано каторжное поселение, впоследствии названное Сидней.
Двухсотлетие колонизации Австралии волей-неволей заставило общественность страны задуматься о судьбе ее коренного населения. Сенсационный резонанс обрели на этом фоне итоги исследований, проведенных учеными Сиднейского университета. Эти научные данные свидетельствуют, что двести лет назад в Австралии проживало примерно 750 тысяч аборигенов, а отнюдь не 300 тысяч, как принято было считать до сих пор. По словам исследователя Петера Уайта, эта цифра умышленно занижалась властями, чтобы преуменьшить ответственность белых поселенцев за то, что с их появлением число коренных жителей страны сократилось в пять раз. Сейчас в Австралии насчитывается 160 тысяч аборигенов. Они составляют один процент населения. Австралия осталась одной из самых «белых» среди развитых стран. Недаром ее называют тихоокеанской Южной Африкой. Даже в Лондоне, не говоря уже о Вашингтоне, на улицах видишь гораздо больше цветных лиц.
