– И все же хотелось бы услышать, – не сдержалась Валерия, – какой именно кретин решил предстать перед вами в ипостаси информатора. Вы, случайно, не знаете его имени?
– Кто бы мне назвал его?!
– Кто-то еще кроме радиста знает о моем сотрудничестве с сигуранцей? Только правду, поручик, правду.
Крамольников понял, что вторгся в ту зону деятельности агента, вторгаться в которую ни в коем случае нельзя было, но изменить что-либо уже не мог.
– Ни радист, ни связной тоже ничего не знают. Радиограмма была шифрованной, а шифр известен только мне. Может, ты и права, румынам не следовало сообщать мне о твоем сотрудничестве с сигуранцей, но кто-то же решил организовать эту утечку информации. Наверное, рассчитывал, что те несколько дней, которые остались до входа румынских войск в город, мы как-нибудь продержимся.
– Ничего, выясним, – спокойно, почти буднично, произнесла она и дважды подряд нажала на курок пистолета. Причем первый выстрел прозвучал как раз тогда, когда в руке поручика тоже оказался пистолет.
С тем же спокойствием она обшарила убитого, изъяла из-за брючного пояса еще один, совсем маленький, швейцарский пистолетик, который у них в разведшколе называли «дамским», а затем – из кошелька, из карманов галифе и кителя, а также из командирской сумки – запасные обоймы и пачки советских денег. Все это еще могло ей пригодиться.
Вернувшись на квартиру Феликса, мать и отец которого были на работе, она тут же позвонила Бекетову.
– Рандеву состоялось, товарищ полковник. – Парнишку она выставила из квартиры и приказала до конца разговора держаться подальше от двери.
– И что, поручик согласился бежать вместе с вами?
– Он пытался изобличить меня как агента НКВД, которого эта служба пытается внедрить в сигуранцу; требовал, чтобы я в этом призналась, иначе угрожал тут же пристрелить меня. Я успела нажать на курок на мгновение раньше и до сих пор считаю, что спаслась только чудом.
Бекетов озадаченно что-то проворчал, недовольно посопел в трубку и обронил:
– За ликвидацию опасного агента сигуранцы объявляю благодарность. Хотя стоило бы тебя по-отцовски выпороть ремнем, чтобы лучше подстраховывалась. Какого дьявола ты потащилась на встречу одна, да еще и в катакомбы? Это можно было сделать на квартире у Волчицы.
– Неужели не ясно, что заманить поручика в логово этой фурии нам уже не удалось бы? – холодно парировала баронесса Валерия. – А вот продолжать операцию «Контрабандист» или нет – это вам решать. Лично я готова.
Она вдруг услышала позади себя шаги и ощутила, как руки Феликса легли ей на бедра, а затем поползли вверх, к груди; в то же время она почувствовала, как своими ногами парень пытается обхватить ее бедра. Она помнила, что несколько дней назад парень застал ее в точно таких же сексуальных объятиях своего отца, и теперь, очевидно, решил, что имеет право следовать по его стопам.
– В таком случае будем продолжать, – молвил тем временем полковник. – Хотя на вашем месте я бы, наверное, отказался.
– На моем месте вы уже давно пустили бы себе пулю в лоб, – почти проворковала баронесса.
– Вряд ли я стал бы прибегать к таким крайностям. Скорее всего предложил бы оставить меня в Одессе до прихода румын. Кстати, меня удивляет, что вы сразу же согласились на переброску через Дунай, не предложив нам оставить вас в Одессе, ведь это уже вопрос нескольких недель.
– Во-первых, это выглядело бы неромантично, во-вторых, я привыкла выполнять приказы, в-третьих, не забывайте, что на Дунае сейчас готовится к сражениям капитан Гродов. Продолжать перечисление?
Валерия почувствовала, что руки Феликса уже хозяйничают у нее под платьем, довольно опытно оголяя бедра, и подумала: «Господи, чтобы в такие годы!.. И никакого трепета перед женским телом? Никакого страха?! Кстати, сколько ему в действительности лет? Исполнилось хотя бы шестнадцать? А с другой стороны, не отбиваться же от этого юного наглеца с телефонной трубкой в руках, когда на проводе полковник контрразведки!»
– Не утруждайте себя, баронесса, достаточно, – сказал Бекетов, позволив Валерии облегченно вздохнуть.
Если бы она действительно хотела продолжить это перечисление, то назвала бы истинную причину, по которой согласилась на рисковую ночную переправу в челне какого-то проходимца от контрабанды. А заключалась она в том, что когда сигуранца и абвер обнаружат ее оставленной русской контрразведкой в городе, то как же трудно будет убедить их руководителей, что по-настоящему русским она так и не продалась, а всего лишь добросовестно выполняла порученное ей задание: «Во что бы то ни стало внедриться. Причем как можно глубже и надежнее».
– Где вы сейчас находитесь? – спросил полковник.
– Если хотите прислать машину, то через час буду ждать ее у входа на слободской «Базарчик». Заодно надо бы убрать тело поручика.
– Об этом позаботятся. Будем считать, что ему еще и повезло: умереть от руки такой прелестной женщины!
Только положив трубку, баронесса слегка расслабилась и почувствовала, что юный кавалер уже почти оголил ее и помышляет об умопомрачительном подвиге, как первопроходец, нацелившийся на Южный полюс.
– Тебе сколько лет, кавалергард?
– Три дня назад исполнилось семнадцать.
– Согласна, это увеличивает шансы на взятие твоей первой Бастилии, – признала Валерия. – Но уж слишком ты бесцеремонно приступил к осаде.
На отца Феликса баронессу навела Волчица, убедив ее в том, что этот партийный служащий способен пойти очень далеко, но в то же время в душе он остается истинным молдаванином, а значит, можно попытаться завербовать его или хотя бы завязать тесное знакомство. Авось пригодится. Она же со временем подсказала Крамольникову, что он может рассчитывать на парнишку. Ну, а затем случилось так, что Феликс застал их в минуты, когда партработник районного масштаба и по совместительству его отец, брал ее здесь же, на этом столе и в этой же позе.
Встретившись с ним после этой «сцены у фонтана» на улице, Валерия выяснила, что помогать ей в «кое-каких деликатных вопросах» парень согласится только при условии, что «научит его, как нужно ласкать женщин». Теперь она поняла, что длительная наука этому кавалергарду не понадобится, а вот услуги самого парнишки, как, впрочем, и его отца, могут понадобиться ей в любую минуту.
10
Услышав из уст командующего флотилией эти новые для себя данные, командиры судов и береговых батарей многозначительно переглянулись.
– Сколько же в таком случае всего самолетов у румын, если такую армаду они сумели выделить только для прикрытия своей речной дивизии? – мрачно задался вопросом начальник противовоздушной обороны дунайского района полковник Матвеев. Этот всегда мрачный, молчаливый человек еще в Гражданскую умудрился командовать дивизионной артиллерией и по возрасту превосходил все остальных командиров, кроме разве что самого контр-адмирала. – Мы-то считали, что авиации у нее с гулькин нос.
– Это оно и есть – «япошку шапками закидаем…», – назидательно напомнил ему полковник Просянов, а вдобавок опасно съехидничал: – «Шапкозакидательство-с, господин полковник, шапкозакидательство-с…».
– Общая численность румынского воздушного флота нас не интересует, – сухо заметил Григорьев, стараясь погасить перепалку. – Важно знать, какими силами противник намерен угрожать нашим судам и береговым сооружениям.
– Да сколько есть у них самолетов, столько и будем сбивать, и вся печаль! – беспечно улыбнулся командир зенитного артдивизиона капитан Шило. – А если бы мне еще пару тысяч штук снарядов подбросили да батарею новых зениток…
Обычно во время совещания командующий жестко пресекал подобные дебаты, но в этот раз терпеливо дождался, пока страсти угаснут, и невозмутимо продолжил:
– К сожалению, в воздухе нам почти нечего противопоставить такой массе самолетов. Известно, что наше воздушное прикрытие пока что возложено только на 96-ю отдельную истребительную эскадрилью, – контр-адмирал задумчиво пожевал нижнюю губу и, задернув занавеску демонстрационной доски, точно так же задумчиво подтвердил: – Да-да, все еще одна-единственная эскадрилья. И это несмотря на все мои рапорты с просьбой усилить воздушное прикрытие района действий флотилии. Поэтому особые надежды на зенитное вооружение самих наших судов и, конечно же, на зенитный дивизион.
– Мои хлопцы, товарищ командующий, не подведут, это ясно, – отозвался полковник Матвеев, по привычке пытаясь подкрутить едва наметившийся ус. Очевидно, забыл, что прежние, основательно прокуренные, недавно сбрил. – Хотя, понятное дело…
– И наконец, последние сведения, связанные с мысом Сату-Ноу, – не стал выслушивать его объяснения командующий. – Для нас он представляет особый интерес, так как географически нацелен на Измаил, – контр-адмирал несколько раз пытался пронзить указательным пальцем то место на карте, на котором был очерчен аппендикс злополучного мыса, за пределами которого ждал своей фронтовой судьбы небольшой одноименный рыбацкий поселок.
