- Некоторые вещи вам не понять, - дракон задрал подбородок, а я снова ударила ладонями по столу и прошипела:
- На некоторые вещи вам проще закрывать глаза, разве не так?! Вы хоть на минуту представьте себе, каково это - когда тебя используют? Когда из тебя тянут кровь? Когда тебе не принадлежит собственная жизнь? - пришпилила каждого чешуйчатого гада брезгливым взглядом и, выпрямившись, произнесла: - я - принцесса Гардии. Жена владыки сапфировых драконов, менталист, в конце-концов. Если вы наивно полагаете, что сможете без последствий подчинить мою волю себе - вы глубоко заблуждаетесь.
Я осеклась, чувствуя, как в груди разливается жжение, словно подкатывает сердечный приступ. Рейнхарт поддержал, потребовал воды и открыть окно, но я остановила его, чувствуя, что внутри что-то происходит. Через мою кожу прорывался свет, он лился из глаз, носа, рта, а потом всех отшвырнуло от меня на несколько метров и говорила уже не я:
- Всем, кто считает иначе, придется иметь дело со мной. Я, Шаамни, первошайри, мать древних драконов уничтожу любого, кто к ней прикоснется.
Шаамни исчезла также внезапно, как и появилась. Я обмякла и упала в объятия Рейнхарта, и уже тогда услышала веселое:
"Ты, все-таки, меня спасла. А эти пусть попробуют! Не поверишь, как аппетитно пахнут жареные драконы!"
Собрание пришлось прервать. Увиденное настолько потрясло присутствующих, что им понадобился перерыв. Мне он тоже понадобился. Выходка Шаамни стоила мне всех сил, особенно ментальных. Меня словно высосали досуха, я не ощущала в себе и капли ментальной магии, едва стояла на ногах и Рейнхарт, подхватив на руки, отнес меня в спальню, а сам отправился решать мои проблемы.
Слышала, в замок доставили Венеру, и здесь как раз Вайцек.
- Рейн, я себя хорошо чувствую, - заверила, делая вид, что голова совсем не кружится. - Я должна встретиться с Венерой, должна помочь провести ритуал, должна...
- Поспать, - отрезал он и накрыл мою ладонь своей. - Прости, любовь моя.
Только не заклинание глубок...
Какое счастье первым делом открыв глаза увидеть на тумбочке канделябр! Я еще не до конца проснулась, а рука уже тянулась к нему. Накатившая тошнота несколько изменила траекторию моих движений - я сунула в рот ментоловую пластинку и уже тогда обхватила прекрасный, ветвистый, размашистый канделябр, осматриваясь в поисках того, на ком бы его испытать.
Увы.
Дверь поставили на место, но запирать не стали - Рейн, похоже, всерьез отнесся к моему страху закрытых пространств. Канделябр дрогнул, но не решимость его применить.
Ладно, дама я не гордая. Если жертва не идет к ловцу, ловец и сам придет к своей жертве.
- Рейнхарт? - пропела ласковым голоском, выбираясь из постели.
За окном уже плескалось солнце - полдень, не меньше. Я провела в постели немало, чтобы понять - пропустила все самое интересное! А еще - меня переодели. Впрочем, это ладно, спать в корсете и впрямь неудобно.
Перехватила канделябр и вышла в гостиную.
- Рейнушка-а-а... о-о... - закончила, медленно опуская канделябр.
- Рейнушка? - мужчина вскинул бровь, сдавливая смех.
Спрятала канделябр за спину, потому что кроме супруга в комнате находился еще один человек.
- З... зда... здарсвуй, - заикаясь, произнесла мама.
Канделябр с грохотом свалился на пол, а из глаз потекли слезы.
Ее умыли, причесали, переодели, накормили. Она выглядела невероятно хорошо, если бы не бледность и пугающая худоба. Салида сидела на самом краешке кресла, скромно сложив ладони на коленях, развернутых к выходу. Она словно в любой момент готовилась убежать. Даже голову втянула в плечи, от страха сжавшись в комок. Годы издевательств не стереть парой хороших дней...
- Мама... - прошептала, потрясенно глядя на Рейнхарта и на госпожу Венеру.
- Вашей маме понадобится много времени, чтобы ее душа забыло то зло, что причинили ей изумрудные драконы, - произнесла девушка. - Но мы с сестрами сделали, что могли. Драконы не имеют права причинять боль людям только потому, что вы слабей, - и пусть она говорила с доброй улыбкой, в голосе ведьмы чувствовалась сталь. - И не все драконы злы, - это она уже обращалась к маме. Венера опустилась перед ней на колени и, обняв ее ладони своими, произнесла: - как людские души бывают прогнившие от злобы, так и драконьи. Не судите всех одним мерилом и помните: добро худо всегда переможет. Вы в хорошем месте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она положила на колени моей матери ромашку. Знаю - наверняка заговоренную! Губы Салиды дрогнули в смущенной улыбке. Она тронула лепестки дрожащими пальцами...
- Вам удалось? - спросила с надеждой, хотя ответ, очевиден.
- Более чем, - довольно заявила Венера. - Исконная магия с благодарностью восстанавливает справедливость. Поверьте, она торжествует! И не судите всех изумрудных, - добавила она. - Не позволяйте злобе захлестнуть ваши сердца. Да благословит вас исконная магия.
Ведьма улыбнулась нам на прощанье, прошептала что-то непонятное и покинула комнату. А я плакала, прижимаясь к плечу Рейнхарта, и страшась подойти к собственной матери. Я боялась напугать ее, вернуть в то состояние, в котором мы ее обнаружили.
- Теперь ирд Д'Остраф полностью подчиняется твоей матери, и одержим одним желанием - служить ей до конца жизни всеми возможными способами.
- Где он сейчас? И почему ирд?
- Сын бросил ему вызов и победил. А к концу поединка Венера закончила заклинание. Об изменившемся положении Вайцек узнал уже будучи за решеткой. Он в темнице сапфировых, и, поверь, здесь его ждут крысы, холод и невероятно долгие вечера, наполненные бессмысленностью бытия.
- Разве изумрудные не возражали?
- Его сын молод, но, кажется, мозги у него на месте. Это нам еще предстоит выяснить - мы работаем с ним по вопросу торговли нашими детьми.
Час от часу не легче!
- Я тут подумал - твоя мама, помнится, была цветочницей?
Мы с Рейном смотрели, как Салида проявляет интерес к ромашке на коленях. Она страшилась поднять взгляд, но улыбалась цветку.
- Не хотите прогуляться? Жозефина будет с минуты на минуту, она вам поможет.
- А ты?
Рейн поднял мою голову за подбородок и медленно поцеловал. Я утонула в этой внезапной ласке, бережно провела ладонью по его немного колючей щеке, спустилась к груди и опомнилась.
- Рейнхарт...
- Рейнушка, быть может? - усмехнулся он.
- Не заговаривай мне зубы! Где будешь ты?
- Как только освобожусь - сразу присоединюсь к вам.
Сердце тревожно дрогнуло, словно это был последний в нашей жизни поцелуй. Я вцепилась в отвороты его камзола и потянула на себя:
- Не уходи... куда бы ты ни шел, пожалуйста!
- Ариана, я не могу уклониться от поединков, и должен доказать право возглавлять стаю, и быть мужем самой желанной жены драконов.
Сердце разрывалось на части, но я не знала, какие подобрать слова, чтобы остановить его.
- Всего шесть поединков, вы не дойдете до конца сада, как я уже выпью с вами чашечку чая в розовой беседке. Обещаю...
- Если ты погибнешь, я тебя с того света верну, и...
Он метнул взгляд к канделябру и, подхватив его с пола, протянул мне.
- И протянешь мне канделябр дружбы?
Мы рассмеялись, но это был тревожный смех. Мы оба понимали, вызов бросили сильные драконы, и просто не будет.
Жозефина помогла мне переодеться, и мы предложили Салиде прогуляться в саду. Услышав об этом, мама расцвела. В окружении личной гвардии Рейнхарта, невидимых ангелов-хранителей, мы спустились в закрытую часть сада, ту, где нам никто не помешает.
Я старалась не давить на маму, понимая, как сложно ей пришлось. И пусть связка с Вайцеком изменена, ей не просто принять, что все закончилось. Она гуляла среди цветущих пионов и орхидей, роз и фрезий, касалась их пальцами, склонялась, чтобы понюхать. Она заново училась жить вне темницы, вне уз, вне оков.
Наконец, мы дошли до беседки, увитой розами, но Рейнхарт так и не появился.
Тревога нарастала, но я старалась забыться разговорами с Жозефиной. Вскоре, к нам присоединился и Лихард в аметистовой военной форме, и мы угощались пирожными.
