себя, добавил:
— Этой школы. Странно. Это казалось сном. Реальным, но сном. Оказывается, не сон.
— Позволите проверить ваше самочувствие?
— Да.
— Поппи?
В лишних напоминаниях женщина не нуждалась — вынула палочку и, подойдя ко мне, начала водить ею в воздухе. Во мне взыграло любопытство, но человеческий глаз не приспособлен к фиксированию излучений магического диапазона, потому какой-то конкретики я не увидел. В обычном же визуальном спектре я мог видеть небольшие волны лёгкого искажения пространства, идущие от палочки женщины ко мне. Через десяток секунд молчаливых манипуляций, женщина отошла обратно к сидящему и улыбающемуся старику.
— Всё в порядке, Альбус, разве что активность мозга упала совсем чуть-чуть и до сих пор является аномально высокой. Недостаток массы, худоба и некоторая комплексная неразвитость мышц. За этим исключением — всё в идеальном состоянии.
— Прекрасные новости. Я верил, что всё получится, и в твою квалификацию, как и Сметвика. Осталось понаблюдать пару дней, закрепить результат, и если не будет рецидивов и регресса, то мистера Грейнджера можно выписывать.
Сказано это было больше явно для меня, ведь по глазам женщины, названной Поппи, было видно, что она и сама сделала такие же выводы.
— Вы можете представиться? — спросил я, глядя на них.
— Ах да! Старость — не радость. Запамятовал, — улыбнулся старик. — Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.
— Поппи Помфри, медиведьма, работаю в больничном крыле Хогвартса. Вы, кстати, находитесь в этом самом крыле.
— Ясно. Спасибо. Гектор Грейнджер. Вы знаете. Тут кормят?
Альбус хохотнул, и пожелав только хорошего, покинул мою палату. Медиведьма Помфри пообещала обильный обед через пару секунд, попросила подождать здесь и тоже ушла. Обед и вправду появился. Внезапно и самостоятельно, заняв пустое место на столе. Салаты, мясные блюда, гарниры, чай, сок, булочки. Довольно занимательно, ведь каждое блюдо требует своего подхода к владению столовым прибором, а не просто гребля ложкой. Проверка навыков? Возможно, но я и сам не против.
После этого визита время полетело довольно быстро. Меня очень часто посещала мадам Помфри, проверяла что-то, колдовала, приносила зелья и разговаривала на отвлечённые темы. Точнее — спрашивала, стимулируя моё желание говорить. В основном о бытовых вещах. С одной стороны это позволило ей узнать степень моей информированности о быте и реалиях вокруг, а с другой — разговорная практика. Хотя, уже на третий день я спокойно мог говорить, мышцы и связки речевого аппарата не уставали от непривычной нагрузки, а речь стала ровной и грамотной, без перекосов звуков и прочего мусора.
Физическая активность в виде простого перемещения в пространстве или просто правильное использования столовых приборов, книг, тетрадей, карандашей, всё это было в относительной норме, но о сложной моторике или каких-то нетипичных движениях можно пока что забыть — тело в этом плане действительно не развито и предстоит долго над этим работать. Хотя я гибкий.
Настроенный ментальный блок закончил свою работу ещё в первый день и теперь меня не раздирали одновременно появляющиеся противоречивые эмоции. Но это не значит, что осколки вообще перестали влиять на меня, нет. Они и есть «Я» и этому самому «Я» уж очень не нравится… Многое. Если по порядку, то из-за памяти осколков, я попросту не удовлетворен любой из сторон ситуации. Дварф должен быть сильным воином, умелым кузнецом, хитрым дельцом. С малых лет. Сильный и выносливый. Если это не так, то лучше сразу пойти на глубинные тропы в последний поход и не позорить существованием клан. Как эльф, я должен быть умелым в искусствах, гибким и ловким, смертоносным бойцом ближнего и дальнего боя, обладать кучей других навыков и способностей. Если это не так, то стоит задуматься о смысле бессмертной жизни, и не удобрить ли собой мэллорны. И таких «если» — целый вагон и маленькая тележка. И только человеческая основа намекает, мол: «Бездарность в тринадцать? И так сойдёт!».
Всю неделю я пытался сообразить — как дальше жить? Судя по воспоминаниям этого тела, мне предстоит выстраивать отношения с родственниками, учиться в этом Хогвартсе, чем бы он ни был, взрослеть и прочее. Ужасно. Просто ужасно.
Спустя неделю присмотра, ко мне явился старик Дамблдор и вместе мы отправились к моим родителям. Камином. Удивительная транспортная система, работающая по принципам прокола пространства! И нет, я не понял основы этой системы, но по некоторым ассоциациям в осколках памяти, я смог понять хотя бы что это такое. Всё-таки мне непонятно, как стоит относиться к памяти осколков. Они ощущаются так, словно я поучаствовал в каком-то фильме вживую, этакое «полное погружение» — после упорядочивания, многое не находит эмоционального отклика и больше похоже на информацию. Информацию, которую стоит как следует изучить.
Камином мы переместились в очень непрезентабельное питейное заведение, оформленное по типу старинной такой таверны. Немногочисленные посетители выглядели неопрятно и даже походили на бездомных, хотя на дворе конец двадцатого века, а люди эти, как я понимаю, должны быть волшебниками. Жуткий позор для волшебника — быть таким бомжом.
— Дырявый Котёл, — пояснил директор, пока мы шли к выходу из зала. Директору, кстати, многие кивали с улыбкой. — Один из немногих проходов на главную магическую улицу Лондона, Косую Аллею. Думаю, профессор МакГонагалл ещё расскажет тебе подробнее, когда вы отправитесь за покупками. Или ты предпочитаешь отправиться с сестрой?
— Не знаю.
— Возможно так будет даже лучше, хотя, как мне известно, она собиралась провести остаток каникул с друзьями.
— Тогда не буду её отвлекать.
Выйдя из Дырявого Котла, мы очутились на вполне обычной и соответствующей эпохе улице Лондона. Люди в обычной повседневной одежде сновали туда-сюда, ездили машины, по ушам ударил техногенный шум, а обоняние забило тревогу — атмосфера мегаполиса с непривычки вполне может вызвать сенсорный шок.
— А вот и твои родители, — улыбнулся директор и кивнул в сторону припаркованного рядом автомобиля. Старенький Лэнд Ровер. Старенький даже на сегодняшний день.
Директор чуть повёл рукой в воздухе, а я ощутил лёгкое энергетическое колебание. Мужчина и женщина, стоявшие у машины и которых я смутно помню, тут же обратили на нас двоих внимание.
— Директор Дамблдор? — обратилась женщина к старику и перевела взгляд на меня. — Гектор?
— Привет? Наверное, — без особых эмоций я кивнул. И тут начались «сопли».
Мама, а это была именно она, ведь даже слепой заметил бы сходство наших лиц, тут же бросилась ко мне обниматься и что-то там причитать. Ну да, впервые увидела вполне осознанный и разумный взгляд сына. Отец был куда более сдержанный, подошёл и поздоровался с директором. За руку.
— Спасибо вам за помощь.
— Как я уже говорил, — улыбнулся директор, — это было не сложно и не затратно, и даже без нашей помощи мальчик пришёл бы в себя, пусть и несколько позже.
Обменявшись ещё парой фраз с директором, родители быстро-быстро уволокли меня в машину, а мама села рядом на заднем сиденье и совершенно не собиралась
