– Голоса в конце туннеля, – предположил он.
– Но почему?
Он глубоко вздохнул.
– Чтобы ответить на этот вопрос, боюсь, нам придется либо проникнуть в особняк и отыскать вход с той стороны, либо найти вход в туннель со стороны вашего подвала.
Дафна поникла на своем сиденье.
– Который мы уже искали – безуспешно. – Несколько минут она молчала, а потом снова оживилась: – Мы забываем сквайра Ромни.
– Конечно. И его пари. Возможно, он начал разыгрывать роль призрака загодя, так чтобы потом иметь повод для спора, а впоследствии и выиграть его.
Ее глаза потемнели.
– Пожалуйста, не доходите до такого абсурда.
При всем желании он не мог сдержаться и рассмеялся.
– Абсурдна вся ситуация. – Он снова помрачнел. – Если бы явления призраков не порождали таких серьезных последствий для вас и ваших кузин, и если бы не ночное нападение на вас, я, наверное, остановился бы на том, что все это – глупые шутки, которыми и заниматься-то не стоит.
Она кивнула.
– Но последствия действительно плачевные, особенно для бедняжек кузин. По отношению к ним это так подло! И если это штучки мисс Давенпорт… – у нее сжались кулаки.
– То вы можете в отместку наслать привидения в ее пансион.
Эту реплику она не удостоила ответом и вопросительно взглянула на него.
– Вам эта поездка дала что-нибудь, если не считать урока смирения?
Сначала он обдумал вопрос и ее реакцию на возможные варианты ответа, и только потом признал:
– Кое-что дала, конечно. Достаточно, чтобы я убедился в необходимости продолжать поиски ответа.
Она устремила на него свои прекрасные глаза:
– И что теперь?
Он рассматривал пятнышко между ушами своего гнедого. У них нет ничего ощутимого, им не от чего оттолкнуться в дальнейших действиях, ни малейшего намека даже на то, где искать дальше. Нужно вернуться на чердак, это он понимал. Осмотр там не был завершен. Но что касается ночных дежурств…
– Я думаю вот что, – сказал он, наконец. – Если бы вы присмотрели за чердаком, то я мог бы пойти в дозор вокруг дома.
– Ох, нет, – запротестовала Дафна. – Я хочу сказать, тго действовать надо всегда вдвоем. Для безопасности.
А ведь он не смог обеспечить ей безопасность прошлой ночью, когда некто оказался в столь отчаянном положении, что не постыдился ударить ее и оставить лежать без сознания в снегу. Он не мог быть повсюду одновременно, особенно при скоплении трех духов. И в кулачном бою он не мог бы сейчас одержать верх. Он справился бы, будь у него пара помощников или хотя бы один; но из всех, к кому он мог бы обратиться за помощью, одни вызывали в нем подозрение, а других он должен был ограждать от опасности. Нет, лучше всего было бы оставить Дафну в доме, где ей не придется так мерзнуть, а подкрепление могло бы подоспеть, если она закричит. Обход усадьбы он будет делать один.
Когда они уже приближалась к повороту на подъездную аллею, ведущую в Дауэр-Хаус, показался всадник, направлявшийся к ним навстречу. Сквайр Ромни поднял руку, приветствуя их, а затем подогнал своего красавца-вороного поближе к ним; Адриан придержал Ахилла.
– Как дела в пансионе? – спросил сквайр. – Надеюсь, духи не докучали вам в последнее время?
– Очень даже докучали. Минувшей ночью. – Адриан смотрел на Ромни в упор, но не мог прочесть на его лице ничего, кроме испуга. А чего он ожидал? Явного ликования? Если Ромни замешан, он не станет так глупо выдавать себя.
Ромни выглядел сердитым.
– Мерзкое дело. – Он помолчал, разглядывая свои руки, сжимавшие поводья, а потом поднял взгляд на Адриана.
– Не могу решить, следует ли мне вам говорить, или нет. Дело может затрагивать интересы дам.
– В самом деле? – Дафна с подозрением поглядела на него. – Каким образом?
Ромни покосился на нее, затем снова повернулся к Адриану.
– Селвуд, – лаконично бросил он.
– Дело, которое касается мистера Селвуда, не обязательно касается его кузин, – спокойно заметил Адриан.
– Но может. Не уверен. Мне не нравится компания, которую он завел. Фу! Сомнительные людишки. Вульгарные. И на спортсменов не похожи.
Дафна поморщилась.
– Сомневаюсь, что спортсмены хоть как-то могут интересовать кузена Джорджа.
– Вообще непонятно, как эти двое могут его интересовать, – отрезал Ромни. – А что выходит? Мы о чем-нибудь условимся, а он вдруг все отменяет, чтобы встретиться с ними.
– Весьма странно, – согласился Адриан. Он казался совершенно равнодушным, как будто тема представляла для яего самый незначительный интерес.
Ромни нахмурился.
– Я же знаю, вы о здешних хозяйках беспокоитесь. Могу только гадать насчет этих двух мужланов: приложили они руку к неприятностям в пансионе или нет. Ну, в любом случае ие повредит, если его кузины будут повнимательней поглядывать в сторону старины Джорджа. Приглашайте его почаще к себе. Ему надо привить вкус к более благородному обществу.
Он коротко кивнул, пришпорил коня и легким галопом ускакал.
Дафна подняла брови.
– Ах, так мы не единственные, кому досталась привилегия повстречаться с новыми друзьями кузена Джорджа? Что вы об этом думаете?
Адриан проводил взглядом удаляющуюся фигуру.
– Не знаю… пока. – Он опять пустил гнедого рысью. – Вы думаете, что ваш кузен рассказал бы своему другу о работе, которую эти двое якобы выполняли для него?
Дафна плотнее закуталась в плащ.
– Сквайр Ромни как будто предполагает, что это не просто рабочие, верно?
С этим Адриан был согласен. Сквайр предполагает также, что эти двое проводят слишком много времени в обществе Джорджа Селвуда – во всяком случае, достаточно много, чтобы вызвать у него беспокойство. Адриана это тоже беспокоило. Его это беспокоило и в последующие часы, равно как и необходимость обшарить чердак. Большую часть последних двадцати четырех часов он посвятил Геродоту, делая перерывы только затем, чтобы обойти тихую усадьбу в ранние предутренние часы, а потом немного поспать. Сосредоточиться на ученых занятиях оказалось нелегко, но выбора у него не было. Тайна манила, но и раздувшееся запястье требовало благоразумия.
Да провались оно, это благоразумие, решил Адриан. Он согнул левую руку и попробовал игнорировать пронзающую боль. Он дал руке достаточно времени для отдыха. Он будет осторожен. По сути – и это должно доставить Дафне удовольствие, – он попросит ее помощи. Куда ни глянь, очень приятная ситуация.
Он вышел поискать ее и нашел, наконец, в классе рисования; на мольберте перед ней лежала бумага, а сбоку располагалась коробка с акварельными красками. Пейзаж, оживающий на листе бумаги, казался более красивым, по мнению Адриана, чем тот, что простирался за окном. Это был, очевидно, тот же самый вид, но легкие касания ее кисти придавали ландшафту на бумаге дополнительное эстетическое очарование, и это удивило Адриана, потому что природа сама по себе обычно казалась ему несравненно более прекрасной, чем плоды беспомощных человеческих попыток воспроизвести эту красоту.
