— Ты все еще можешь умереть, — заметил Эдди. — И вполне возможно, что это произойдет уже скоро.
— Ты про что?
— Про Цербера.
— Цербер здесь?
Вместо ответа Эдди указал ей на дорогу. Повернувшись, Элис увидела вдали Цербера — но это был какой-то другой Цербер. Он шел медленно, его мощные плечи поникли, а устрашающие головы безвольно висели. Когда чудовище приблизилось, Элис увидела глубокие раны на его перепачканной кровью шкуре. Хвост в виде змеи безжизненно волочился по гравию. Цербера волокла за самое левое из ушей женщина, которую Элис сначала приняла за обычную мертвую и лишь потом узнала. Странная парочка приблизилась к дверям.
— Артемида! — неожиданно для себя громко выкрикнула Элис и приветственно замахала рукой.
— Ты знаешь эту женщину? — спросил Эдди.
— Это не женщина, — ответила Элис. — Это богиня.
Драка получилась что надо. Артемида уже не помнила, когда она в последний раз встречалась с действительно опасным соперником, который мог бы победить ее. И именно таким соперником оказался Цербер. Артемиде сыграл на руку эффект неожиданности: Цербер не ожидал нападения и не привык к тому, чтобы на него нападали. Поэтому когда она ногами вперед наскочила на пса, тот даже попятился. Но это продолжалось недолго: чудовище быстро пришло в себя и напустилось на нее, разрывая ее плоть лапами, зубами и зловещим хвостом-змеей. Ощущение было просто ошеломительным. Здесь, в земле мертвых, в пылу сражения, в котором она вполне могла погибнуть, Артемида почувствовала себя живой, как никогда раньше. Она лягалась, кусалась, рычала, царапалась ничуть не хуже своего чудовищного соперника, чувствуя, как ее пальцы разрывают его кожу и плоть, ощущая металлический вкус его крови во рту. Сплетясь в извивающийся смертоносный клубок, разорвать который сейчас не смог бы никто и ничто, они покатились по земле. Артемиде было больно, и это лишь усиливало ее восторг.
Она знала, что не меньшую боль сейчас испытывает ее соперник. Чем больший ущерб ей наносил Цербер, тем больше к ней прибывало сил. Звуки, издаваемые ее горлом, — звериный рык и пронзительные крики — разносились по подземному миру. Сейчас Артемида была готова пожертвовать всем на свете, лишь бы одержать победу, и она знала, что чудовище бьется с тем же настроением и что кому-то из них придется уступить. Но, вгрызаясь в тело Цербера и разрывая его мышцы, Артемида ощущала, что, несмотря на прилив сил, усталость постепенно начинает брать над ней верх. Долго так продолжаться не могло, и тогда она, собрав в кулак все те силы, которые ей удалось извлечь из охваченного болью тела, вложила их в финальный бросок. Она сама не заметила, как все закончилось — ее тело действовало помимо ее воли, движимое каким-то инстинктом, неподвластным сознанию. И когда она пришла в себя, то обнаружила, что стоит, тяжело дыша, над неподвижным телом поверженного чудовища. Она победила!
Тогда Артемида повела свою добычу ко дворцу Аида и Персефоны. Всю долгую дорогу ее переполняла гордость за себя — пусть ее тело и пульсировало болью, но сейчас это не имело значения. Она взяла верх над достойным соперником — и победа пришла к ней не благодаря какой-либо уловке, на которые так горазды смертные и не только они, но в честной, равной борьбе — или почти равной, поправила она себя, глядя на монстра, который послушно следовал за ней. В верхнем мире она все чаще думала о себе как о слабеющей богине, но все оказалось совсем не так. Возможно, на нее так подействовало это странное место?
Когда Артемида и ее добыча приблизились ко дворцу, богиня, к своему удивлению, услышала, как кто-то зовет ее по имени. Это была миниатюрная блондинка, которая радостно махала ей рукой. Поклонница? Неужели весть о ее победе так быстро распространилась по миру мертвых? Но подойдя еще ближе, Артемида поняла причину всего этого шума: у двери стояла та самая уборщица, убитая Зевсом. «Поразительно, что такая крошечная девушка стала причиной столь крупных неприятностей», — подумала Артемида. Эта Элис, казалось, была неспособна победить даже крупную крысу. Но потом она вспомнила, что до того, как начался этот конец света, она собиралась вытащить девушку из подземного мира и вернуть в мир смертных — так что то, что Элис оказалась здесь, было удачным совпадением.
Подойдя к девушке, Артемида торжественно обратилась к толстолицему стражнику, который, судя по всему, захватил ее в плен:
— Я богиня Артемида, а это мой раб Цербер.
— Раб? — в один голос воскликнули девушка и стражник.
— Именно так, — ответила Артемида. — Я сразилась с ним и одержала победу, и теперь он принадлежит мне. Благодарю тебя за то, что ты присмотрел за моей смертной, но сейчас я отведу ее к Аиду и Персефоне.
— Вашей смертной? — все так же в унисон спросили страж и девушка.
— Странно, — проговорила Артемида, вглядываясь в них повнимательнее, — вы показались мне разными людьми.
— Прости, Эдди, — повернулась уборщица к стражнику, — но мне лучше пойти с ней. Жаль, что мы так ни во что и не сыграли.
— Ничего страшного, — ответил солдат. — Я бы и так тебя впустил, просто мне было очень приятно поболтать с тобой.
Уборщица встала рядом с Артемидой, подальше от трех голов Цербера, и они двинулись ко входу во дворец.
— Артемида, я так рада вас видеть! — сказала Элис, отойдя от стражника на достаточное расстояние. — Но я искренне надеюсь, что вы не мертвы.
— Да нет, я живая, — ответила Артемида. — По крайней мере, пока что.
36
Расставшись со Стикс, Нил поспешил ко дворцу Аида и Персефоны. Перед уходом он спросил у Стикс, куда ему идти, но река заверила его, что он может не волноваться: если он хочет попасть во дворец, то в конечном итоге все равно попадет туда. Так и оказалось: спустя некоторое время Нил очутился у высокой каменной стены, из-за которой выглядывали верхушки деревьев. Он хотел пройти сквозь стену, но, к его удивлению, та оказалась непроницаемой. Более того, дотронувшись до камня ладонями, он ощутил это прикосновение! На несколько секунд Нил застыл, наслаждаясь физическим ощущением. Но медлить было некогда. Цепляясь пальцами за трещины между камнями, Нил с некоторым трудом взобрался на стену и, сидя на ней, стал рассматривать раскинувшийся внизу парк. Но мертвых не было видно. Перед ним тянулся поросший яркой травой пологий склон, а вдали виднелся сам дворец, похожий на поделку из конструктора «Лего».
Нил спрыгнул на траву, вновь ничего не почувствовав, и отправился по склону вверх. Спустя некоторое время он понял, что подходит ко дворцу сзади. Никаких стражников здесь не было — несомненно, это был наименее охраняемый дворец из тех, о которых Нилу доводилось слышать. Он даже не был уверен, что ему следует прятаться. Артемида так и не сказала ничего конкретного относительно Аида и Персефоны. С одной стороны, она намекала, что, если хозяева нижнего мира его поймают, они сделают что-то нехорошее с его душой — чего он, естественно, не хотел бы. Но, с другой стороны, Артемида собиралась попросить Аида и Персефону помочь ей спасти верхний мир, то есть они были не такими уж злыми. Не говоря уже о том, что только они могли вернуть Нилу Элис.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
