нас. Пытаясь взять себя в руки, я сжал кулаки, вспомнив, что это женщина, которую я люблю, и она носит моего ребенка. Черт, женщины такие непредсказуемые!
— Это действительно было необходимо делать перед риэлтором? — я говорю низким голосом, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
— Наверное, нет, но сейчас мне все равно. Я понимаю, что ты богат, но ты не можешь контролировать все, что мы делаем, ты это понимаешь? Я не хочу, чтобы деньги диктовали нашу жизнь. Если я тебе нужна, то ты должен научиться советоваться со мной о таких вещах. Я могу любить одежду и обувь, но я не хочу, чтобы меня знали как заносчивую нью-йоркскую домохозяйку. Я очень много работала, чтобы добиться того, что я есть, и я горжусь тем, чего достигла. В мои намерения никогда не входило усердно работать и добиваться того, чтобы другие меня обслуживали, это просто не укладывается в голове. Если тебе нужна такая женщина, возможно, нужно вернуться к Виктории Престон.
Откуда, блядь, это взялось?
Шарлотта знает, что я никогда не был с Викторией. Это так неожиданно.
— Это твои гормоны говорят? — спрашиваю я в замешательстве.
Черт! Я пошел туда.
Ее лицо искажается от ярости, и она выбегает, захлопнув за собой дверь. Я извиняюсь перед риэлтором, который, без сомнения, побежит в прессу с заголовком «Лекс Эдвардс на грани разрыва». Боже, что это за хрень? Почему Шарлотта не видит, как трудно мне принимать во внимание кого-то еще. Я привык принимать собственные решения. Не могу же я вдруг стать таким чертовски сговорчивым.
Когда я выхожу на улицу, меня встречает ледяной зимний ветерок, и это только от взгляда Шарлотты. Сидя в такси, она молча смотрит в окно, избегая меня. Не желая давить на нее, я даю ей время успокоиться, тщательно подбирая слова.
Внутри квартиры, за закрытой дверью, она бросает ключи на стол и просит Коко подойти к ней, по-прежнему игнорируя меня.
— Шарлотта, я полагаю, что помощь позволит тебе сосредоточиться на карьере. Я знаю, что это важно для тебя.
— Иногда мне кажется, что я тебя не знаю. Эти деньги и богатство изменили тебя, — признается она. Теперь появляется более рациональная Шарлотта. Слава Богу.
— Да, в лучшую сторону.
— Нет, Лекс, вот тут ты ошибаешься, — она опускает Коко на пол, скрещивая руки в знак неповиновения, — Я влюбилась в Алекса, в этого невероятно красивого и умного мужчину, который не зациклен на деньгах. Человека, который счастлив жить в крошечном домике в маленьком городке, который жалеет тех, кто так зациклен на материальных благах. Скажи, я сейчас смотрю на того же человека?
— Шарлотта…
— Разве ты не понимаете? Деньги могут быть скорее проклятием, чем благословением. Я хочу быть той, кто стирает наше постельное белье, зная, что я застилаю нашу постель. Я хочу смотреть на нее и улыбаться, вспоминая весь тот дикий секс, которым мы занимаемся на ней. Я хочу быть той, кто готовит нам еду, кладет столовые приборы на стол, зная, что именно ты сидишь напротив меня за обеденным столом, болтая о нашем дне, и, самое главное, я хочу быть той, кто воспитывает нашего ребенка. Я не хочу пропустить ни одной вехи, потому что считается, что богатым нужна няня. Я хочу все нормальные вещи, Лекс. Нормальные вещи, типа белой изгороди. Давным-давно я представляла тебя, меня и наших детей. Мы вели простую жизнь, и мы были семьей.
— Я тоже так представлял, давным-давно.
— Значит, ты знаешь, — это не вопрос, скорее факт.
Я притягиваю ее к себе, выпуская вздох: — Да, я знаю. Прости меня, Шарлотта. Я обещаю быть менее контролируемым. Мы теперь семья, но есть одна вещь, к которой ты должна привыкнуть.
— К чему?
— Мы, и я подчеркиваю — мы, богаты. Это наши деньги, Шарлотта, не только мои, и поэтому мы всегда будем на виду, так что подобные вспышки должны оставаться за закрытыми дверями.
— Мне жаль. Я забыла, что ты знаменитость, — насмехается она.
— Не знаменит, а более известен, Шарлотта, но есть много людей, которые хотят увидеть мой провал, и это касается и моих отношений.
Она тихо проводит руками по моей груди, мимо мышц пресса, пока они не задерживаются на пряжке моего ремня. Под брюками я начинаю возбуждаться. Эта женщина станет моей смертью.
— Ты мой, они все могут отвалить. Твой член принадлежит мне. Он трахает меня каждый день, иногда два раза в день, может три, если повезет. Они могут желать чего угодно, но это…, — говорит она, просовывая руки в мои штаны, — принадлежит мне.
— Ну, тогда встань на колени и высоси из него всю гребаную сперму, потому что, клянусь Богом, Шарлотта, он будет принадлежать только тебе. И к твоему сведению, люди в домах с белой изгородью не трахаются так, как мы.
— Это делает нас грязными, о, очень грязными, — дразнит она, опускаясь ниже, чтобы взять меня полностью, ее глаза не покидают мои, пока ее рот обхватывает мой член, и, наконец, мы возвращаемся к чистому блаженству.
* * *
После встречи с Эриком и Никки и сообщения им о моем намерении жениться на Шарлотте, Адриана удвоила уровень своего раздражения, если это вообще возможно.
Адриана: Лилии подойдут?
Адриана: Вы предпочитаете французский шрифт или Calibri для шрифта на карточках?
Адриана: Лекс, я действительно думаю, что ты должен пригласить наших кузенов из «Австралии».
Это только верхушка айсберга.
В этот момент я попросила маму вмешаться, а когда это не помогло, я вызвал «большие пушки» — Никки. По словам моего тайного шпиона Эрика, Никки отвечает за девичник. У нее на повестке дня — расплата. Однако я всегда на шаг впереди нее. Несмотря на ее злые методы, ей удается контролировать Адриану, и, к счастью, сообщения прекращаются.
Самое сложное — пытаться скрыть все это от Шарлотты. Я сказал ей, что мне нужно лететь в Калифорнию по работе — частичная ложь, которая в итоге откладывается, потому что работа имеет приоритет. Цель — встретиться с Марком Мейсоном и попросить руки его дочери. Ему не нужно знать, что мы уже женаты. Я действительно ценю свою жизнь, особенно теперь, когда в ней есть Шарлотта.
Кто бы мог подумать, что Лекс Эдвардс — традиционалист.
Но чтобы чувство вины не разъедало меня, я решаю наконец провести встречу с одной из ведущих продюсерских компаний в Лос-Анджелесе, которая ищет инвестора.
Мы сидим на диване и смотрим бездумный телевизор, когда я чувствую, что с Шарлоттой что-то не так: — Что-то не так? — спрашиваю
