работать завтра. Потому что этого не знала сама Ольга, порхающая по жизни легкой бабочкой. Такой изящной, такой непосредственной!..
Она больше не допускала его к себе — они не спали, не жили вместе (Ольга строго-настрого ему это запретила!), не гуляли, не ходили в гости или к друзьям.
Нет, она не гнала. Зачем? Ведь это забавно — иметь рядом преданного до последнего дыхания человека. Немного утомительно, потому что Ольга продолжала встречаться с другими мужчинами, но забавно…
Всю эту историю с Рохлиным она рассматривала не более, как игру. Опасную игру, скажете вы. Возможно. Но это вы говорите, а не она. Ей-то что до какой-то там тени...
Так прошел год.
Ольга окончила курсы крупье и устроилась в казино, откуда и попала на «Зарю». А верный Рохлин последовал за ней…
3
Когда с Романом Левитом произошло несчастье, Рохлин забеспокоился. Но в отличии от других людей, он боялся не за свою жизнь. Он испугался за Ольгу, вдруг почувствовав, что именно с ней должно что-то случится.
Почувствовал — и как в воду глядел…
Следующий сердечный приступ произошел именно у Ольги!
Правда, ничего страшного, все обошлось. Но тревога уже прочно вселилась в Рохлина, и все последующие события, связанные с предполагаемым маньяком, он относил только к своей любимой…
— Тебя хотят убить! — говорил ей Рохлин.
— Почему? — смеялась Ольга.
— Я чувствую…
— Объясни.
— Я не моту объяснить. Я не знаю, как это можно объяснить. Я не хочу это объяснять!.. — горячился стюард. — Я просто чувствую, и все…
— Но в чем же дело?
Рохлин молча смотрел на нее, и в его глазах была тоска. Ольга нежно гладила его по лицу — иногда она себе подобное позволяла, но только это и ничего больше! — и спокойно, убежденно говорила:
— Со мной ничего не случится.
— Я боюсь…
— Чего?
— Не знаю…
— Тогда зачем говоришь?
— Не знаю! — снова и снова повторял Рохлин. — Я только чувствую, что с тобой может случится беда!..
— Ага! Как собака, которая все понимает, но сказать не может! — шутила Ольга, которой все это уже начинало надоедать.
— Ольга! — Рохлин умоляюще смотрел на нее. — Что-то черное все время рядом!.. — Он закрывал глаза, стискивал виски руками. — Нет!.. Не могу объяснить!.. Нет!
В его голосе слышалось отчаяние.
— Со мной все будет в порядке!
— Я боюсь!..
— Послушай! — Ольга крепко встряхивала Рохлина. — Я повторяю, со мной все будет в порядке. И с тобой все будет в порядке. И со всеми остальными — тоже…
— Ольга!
— Что за бабские истерики?!.. — Ольга начинала злиться. — Все! Кончили!
— Это не истерики…
— Ну, появился какой-то псих, шутник долбаный… — При случае Ольга могла и выругаться. — Что же теперь, на стенку лезть?!.. Все равно его поймают.
— Но Калачева найти не могут! — восклицал Рохлин.
— Потому что — идиоты!
— Ольга!..
— Все! Надоело! — обрывала Ольга.
И уходила, оставляя верного Рохлина наедине со своими страхами и подозрениями…
Так продолжалось до тех пор, пока на подводной лодке не стали появляться новогодние открытки со страшными предупреждениями. Яйцин очень быстро выяснил, что эти самые открытки были украдены из каюты Туровского и вначале предназначались просто для поздравления пассажиров. Но Рохлину от этого легче не стало.
С каждым часом он боялся все больше и больше…
Его стали посещать непонятные видения, совершенно фантастические образы. Страх прочно завладел его сознанием, и стюарду казалось, что он грезит наяву.
Он теперь почти все время находился рядом с Ольгой, надеясь хоть таким образом обезопасить женщину. Он крался неслышной тенью, если она шла по коридору. Он терпеливо ждал, пока она заканчивала работу в казино. Он часами простаивал возле дверей ее каюты, когда Ольга, устав, дремала…
Но странное дело, чем больше он это делал, тем яснее понимал, что не сможет обезопасить женщину. Словно какой-то невидимый и страшный противник, который, казалось, таился повсюду, лишь давал ему отсрочку, забавлялся с Рохлиным, играл в свою игру, зная, что в любой момент может…
Рохлин старался не думать, что сделает его враг.
Он боялся сглазить.
Потому что речь шла о жизни Ольги…
Наконец, не выдержав всех этих переживаний, он решился на отчаянный шаг. Дождавшись, пока Ольга закончит работу, Рохлин позвал ее в подсобку и выложил ей свой план.
— У тебя крыша поехала! — убежденно сказала женщина, когда узнала, о чем идет речь.
Честно говоря, она смертельно устала — особенно в последние дни — от этой занудной опеки, от этой бесконечной слежки, от этой «тени»…
— Я тебя спасу! — Глаза у Рохлина возбужденно горели, и весь его вид говорил о том, что у человека что-то не в порядке с психикой.
— Не надо меня спасать. Мне ничего не грозит. Ничего! — убеждала его Ольга. — И тебе ничего не грозит. И всем остальным… — Она говорила с ним, как с маленьким ребенком.
Только что Рохлин рассказал ей о том, что хочет испортить механизмы подводной лодки, чтобы она не могла больше погружаться, а оставалась все время на плаву. Затем он хотел — подкупив радиста — вызвать помощь, если ее не вызовет командир «Зари». И тогда он спасет Ольгу…
— Как? — устало спросила женщина, выслушав весь этот дикий бред.
— Прилетит спецназ, начнутся переговоры, часть заложников выпустят, среди них будешь ты!..
— Каких заложников?! — закричала Ольга. — Ты пойми, Рохлин, здесь нет никаких заложников! Нет!!!.. Где?!
— Мы все заложники, — упрямо повторил Рохлин.
— Нет, ты псих…
— Только так я спасу тебя! — Рохлин был увлечен только свои бредовым планом и больше уже ничего не слушал.
— Делай что хочешь! — равнодушно сказала Ольга. — Хочешь — лодку ломай!.. Хочешь — вызывай спецназ!.. А хочешь — взрывай все это к е… матери!.. Мне уже все равно, я так от тебя устала…
— Прости меня, Ольга.
— Делай что хочешь, — повторила она. — Я спать хочу.
— Это наш единственный шанс! — убежденно произнес Рохлин.
— Ну какой шанс? Какой?! — Ольга схватилась за голову. — Хорошо!.. Давай рассуждать трезво… — Она сделала паузу, собираясь с мыслями. — Хорошо, пусть труп, пусть есть угроза этих долбаных сердечных приступов… Согласна, все это было. Так?
— Да.
— И еще всякая бумажная мелочь… Так?
— Это не мелочь!
— Это полная туфта, рассчитанная на дураков! — решительно сказала Ольга. — И не перебивай меня!..
— Не буду.
— Хорошо, — в который раз повторила женщина. — Пусть все это есть… — она снова смачно выругалась. — Ну и что?.. Мы же плывем потихоньку.
— Как это что?!.. А вдруг маньяк…
— Этот маньяк — вовсе не дурак, неужели ты этого не видишь?! Если бы он хотел нас убить, он бы давно это
