Министр встал.
— Господа, на нашей первой встрече мы согласились с предложением комиссара Бувье, что обнаружение наемного убийцы, известного нам под кодовым именем Шакал, чисто детективная задача. Оглядываясь назад, нельзя не признать его правоты. Нам повезло в том, что прошедшие десять дней мы могли пользоваться услугами комиссара Лебеля. Несмотря на троекратное изменение убийцей имени, фамилии, внешнего облика, от Колтропа к Даггэну, от Даггэна к Иенсену, от Иенсена к Шульбергу, он смог установить его последние имя и фамилию, сообщил нам его внешние данные и местопребывание. Мы должны поблагодарить его, — он склонил голову. Маленький комиссар смутился. — Однако теперь мы все должны активно включиться в розыск. У нас есть его фамилия, описание внешности, номер паспорта, национальность. Я уверен, что, имея в своем распоряжении такие силы, мы должны взять его через три-четыре часа. Его уже ищет каждый полицейский, каждый солдат КРС, каждый детектив Парижа. К утру, максимум к полудню спрятаться этому человеку будет негде. А теперь позвольте мне еще раз поздравить вас, комиссар Лебель, и снять с ваших плеч груз и напряжение этого расследования. В ближайшие часы нам не понадобится ваше бесценное содействие. Ваша работа закончена, и выполнили вы ее блестяще. Благодарю вас.
Министр выжидательно смотрел на Лебеля. Тот поморгал, поднялся, кивнул сидящим за столом могущественным людям, распоряжающимся тысячами подчиненных и миллионами франков. Ему ответили улыбки. Лебель повернулся и вышел из зала заседаний.
Впервые за десять дней комиссар Клод Лебель поехал спать домой. Когда он поворачивал ключ в замке, готовясь выслушивать упреки жены, часы пробили полночь. Наступило 23 августа.
Глава 20
Шакал вошел в бар за час до полуночи. Его глаза не сразу привыкли к темноте, но скоро он различил длинную стойку у левой стены с чуть подсвеченными зеркалами и бутылками за ней. Бармен с любопытством разглядывал его.
У правой стены узкого зала стояли столики на двоих. В дальнем конце помещение расширялось, и там стояли столы побольше, на четверых и шестерых. Вдоль стойки выстроился ряд высоких табуретов. Постоянные клиенты сидели и за столиками, и у стойки.
Едва он вошел, разговоры сразу стихли, атлетическая фигура Шакала приковала к себе все взгляды. Кто-то присвистнул, за каким-то столиком хихикнули. Шакал прошел к стойке и сел на свободный табурет. Сзади до него донеслось: «Ты только посмотри! Какие мускулы, дорогой, я сойду с ума!»
Тут же подошел бармен. Его накрашенные губы разошлись в кокетливой улыбке:
— Добрый вечер… месье. — За спиной захихикали. — Что будете пить?
— Двойное шотландское.
Бармен отошел, довольный услышанным. Мужчина, мужчина, мужчина. О, сегодня будет знатная драчка. Он уже видел, как эти педики у стены оттачивают свои когти. Большинство из них ожидали своих постоянных «партнеров», но некоторые были без пары, а тут такая удача. Этот новичок, думал бармен, произведет настоящий фурор.
Сидящий рядом мужчина повернулся к Шакалу и уставился на него с нескрываемым любопытством. Его волосы цвета металлического золота, тщательно уложенные, спускались на лоб заостренными завитками, как у молодого греческого бога на фреске античных времен. На этом сходство кончалось. Тушь на ресницах, алая помада на губах, пудра на щеках не могли скрыть ни морщин стареющего дегенерата, ни алчности его голодных глаз.
— Не угостите ли меня? — с девичьим пришепетыванием спросил он.
Шакал медленно покачал головой. «Голубой» пожал плечами и повернулся к своему собеседнику. Шепотом, похихикивая, они продолжили прерванный разговор.
Бармен довольно улыбнулся. «Нормальный»? Едва ли, зачем тогда приходить сюда. Но и потаскушка ему не нужна, иначе он не отбрил бы Коринн, когда та попросила, чтобы он угостил ее. Должно быть… Какая прелесть! Симпатичный юноша ищет старого педераста, чтобы тот пригласил его к себе на ночь. Да, забавный будет вечерок. Мужчины начали приходить ближе к полуночи, устраивались у дальней стены, оглядывали зал, подзывали бармена, о чем-то совещались с ним. Затем бармен возвращался за стойку и давал сигнал одной из «девочек».
— Господин Пьер зовет тебя на пару слов, дорогая. Будь с ним поласковее и, ради бога, не плачь, как в прошлый раз.
Шакал сделал выбор сразу после полуночи. Двое мужчин буквально ели его глазами. Они сидели за разными столиками и изредка злобно поглядывали друг на друга. Обоим под пятьдесят, один — толстый, с маленькими глазками, утонувшими в обрюзгших щеках, с жирными складками шеи, нависающими над воротником, второй — подтянутый, элегантный, с тощей шеей и обширной лысиной с двумя-тремя прилизанными прядями. В прекрасно сшитом костюме — узкие брюки, рукава пиджака чуть короче манжет рубашки. С шелковым шарфом на шее. Художник, модельер или парикмахер, подумал Шакал.
Толстяк подозвал бармена и что-то шепнул ему на ухо. Крупная купюра перекочевала в карман его обтягивающих брюк. Бармен вернулся за стойку.
— Месье спрашивает, не согласитесь ли вы выпить с ним бокал шампанского? — шепнул он Шакалу.
Тот поставил виски на стойку.
— Скажите месье, — подчеркнуто громко произнес он, чтобы слышали сидящие вокруг педики, — что он меня не привлекает.
Вокруг заахали, несколько молодых людей, тоненьких, как тростинки, соскользнули с табуретов и подошли поближе, чтобы не пропустить ни слова. Глаза бармена изумленно раскрылись.
— Он предлагает вам шампанское, дорогой. Мы его знаем, он очень богат. Вам просто повезло.
Не отвечая, Шакал слез с табурета, взял недопитый бокал виски и прошествовал к столику худого, элегантно одетого гомосексуалиста.
— Вы позволите мне сесть за ваш столик? — спросил он. — За стойкой нет ни минуты покоя.
«Голубой» чуть не лишился чувств от радости. Несколько минут спустя толстяк, глубоко оскорбленный, покинул бар, а его более удачливый соперник, положив костлявую руку на плечо молодого американца, жаловался новому другу на ужасные манеры некоторых посетителей этого в общем-то милого заведения.
Шакал и его спутник покинули бар в начале второго. Минут за двадцать до этого мужчина, его звали Жюль Бернар, спросил Шакала, где тот остановился. Потупившись, Шакал признался, что ночевать ему негде, деньги кончились и он не знает, что и делать. Бернар не мог поверить своему счастью. И, как только представился случай, сообщил своему юному другу, что у него прекрасная квартира, уютная и тихая. Он живет один и не поддерживает никаких отношений с соседями, потому что в прошлом они вели себя отвратительно. И он будет рад, если Мартин сможет пожить у него. Шакал с благодарностью принял это великодушное предложение. Перед тем как выйти из бара, он заглянул в единственный туалет (женского не было) и вернулся три минуты спустя с черными от туши ресницами, ярко-красными губами и напудренными щеками. Бернару это не понравилось, но он скрывал свое недовольство, пока они оставались в баре.
— Зачем ты это сделал? — запротестовал он, когда они вышли на улицу. — Теперь ты похож на этих мерзких педиков за стойкой. Ты же симпатичный парень. Все это тебе ни к чему.
— Извини, Жюль, ты, конечно, прав. Я думал, так будет лучше. Я все смою, как только мы приедем домой.
Слова Шакала успокоили Бернара, и они направились к машине. Первым делом они решили поехать на Аустерлицкий вокзал, чтобы Шакал смог забрать чемоданы, а затем на квартиру Бернара. На первом же перекрестке их остановил полицейский. Как только он наклонился к окошку водителя, Шакал зажег внутреннее освещение кабины. На лице полицейского отразилось отвращение.
— Проезжайте, — тут же скомандовал он. А когда машина отъехала, добавил: — Проклятые педеры.
Второй раз их остановили у самого вокзала, и полицейский попросил предъявить документы. Шакал хихикнул.
— Это все, что вы хотите посмотреть? — игриво спросил он.
— Проваливайте, — набычился полицейский и отошел.
— Не стоит их злить, — попросил Бернар. — Они могут нас арестовать.
Под недоброжелательными взглядами служителя Шакал забрал из камеры хранения чемодан и саквояж, отнес их к машине и уложил в багажник. По пути к дому Бернара их остановили вновь, на этот раз сержант и рядовой КРС. Это произошло на перекрестке, в нескольких сотнях ярдов от дома Бернара. Рядовой подошел к машине со стороны пассажирского сиденья, вгляделся в лицо Шакала и отпрянул.
— О боже. Куда это вы двое собрались? — прорычал он.
Шакал надул губы:
— А как ты думаешь, красавчик?
Лицо рядового перекосило от отвращения.
— От вас, педеров, меня тошнит. Проезжайте.
— Тебе следовало проверить их документы, — заметил сержант, когда задние огни машины Бернара скрылись из виду.
