Черногоров сел в кресло.
– Завтра же на статью Трубачева ты, как главный редактор, напишешь резкий отклик. О премьере нужно отозваться хвалебно! – зампред махнул рукой. – Можешь идти.
* * *
Легкий стук в дверь оторвал Полину от размышлений.
– Полюшка, тебя просят к телефону, – послышался голос Анастасии Леонидовны.
– Кто там, мама? – обернулась Полина.
– Рябинин. Уж очень просит.
Полина вышла в переднюю, взяла трубку:
– Слушаю. Привет, Андрей!
– Добрый вечер, Полиночка! – ответил далекий голос. – Хотелось бы увидеть тебя, у меня срочное дело.
– Надеюсь, что срочное, – хохотнула она. – Уже десять вечера, я собиралась ложиться. Заходи, поговорим. Охрану я предупрежу.
Через четверть часа в передней раздался звонок. Полина открыла дверь и обомлела: на пороге стоял запыленный и усталый Андрей в рабочей тужурке.
– Боже мой, ты откуда?! – Она всплеснула руками.
– Я же говорил тебе: у нас сверхурочные работы по строительству душевых.
– Понятно. Заходи, борец за чистоту, и слушай приказ: сначала – мыться, а потом будем разговаривать! – Она втащила Рябинина в квартиру.
– Мне, право, неудобно, Полиночка, – смущенно протянул Андрей.
– Отставить, товарищ комэск! Неизвестно еще, как обстоит дело с горячей водой в вашей коммуналке, – Полина подтолкнула гостя к ванной.
– Похоже, каждое мое посещение этого дома оборачивается баней, – усмехнулся Андрей. – Снова придется примерять папин халат?
– Он куда предпочтительнее твоего рубища. Шагом марш!
После душа Полина пригласила Андрея в свою комнату. Он уселся в низенькое плюшевое кресло и осмотрелся. У Полины было очень уютно: шкафы с книгами по стенам, маленький диванчик, темные пушистые ковры, в высоких вазах – букеты полевых цветов.
– Как красиво! Нарвала в походе? – поинтересовался Андрей.
– Не только. Два букета привезла с дачи мама.
– Очень удивился, когда услышал ее голос, поначалу даже не узнал.
– Мамуля приехала нас с папой проведать, посмотреть, не одичали ли мы без нее. Кроме того, она – член губернской Контрольной комиссии РКП(б), иногда, знаешь ли, требуется ее присутствие на работе…Ну, говори, что стряслось?
Подперев кулачком подбородок, Полина приготовилась слушать.
– Меня командируют в Ленинград! – широко улыбнулся Андрей.
– Ах, как чудесно! – Полина хлопнула в ладоши. – Выходит, мы сможем поехать вместе?
– Конечно!
– А когда выезжаешь?
– Нужно быть в Питере через неделю, к утру понедельника, у меня дела в Ленинградском отделении Внешторга.
– Значит, надо отправиться в пятницу, дневным поездом. Будем в Питере в субботу вечером. Остановимся у моих старичков, в воскресенье погуляем, а в понедельник ты займешься своими делами. Много дней займет командировка?
– Сделаю приемку гидравлического пресса, а затем отправлю вагон в адрес нашего завода. Должен за пару дней управиться.
– Ага, – Полина задумалась. – Во вторник есть ночной поезд, с ним и поедешь обратно. Я тебя провожу, а сама останусь погостить недельки две у бабушки. Идет?
– Вполне, – согласился Андрей.
– Тогда я берусь подготовить поездку! – запальчиво сказала Полина. – Поговорю с папой, он сделает нам отличные места в пульмановском вагоне.
– А это удобно? – нахмурился Андрей.
– Абсолютно. Для ОГПУ на транспорте всегда есть бронь. Ни о чем не беспокойся, отец все устроит.
Она подошла к Рябинину и поцеловала.
– Я так рада, Андрюша! Мы вместе поедем в путешествие, целыми днями будем вместе, погуляем по берегам Невы, ты навестишь своих родственников. Кстати, кто у тебя там?
– М-м… тетушки-дядюшки, – Андрей покрутил пальцами.
– Ну ты же соскучился по ним, правда?
– Еще как! – он кивнул и обнял Полину.
– От тебя пахнет солнцем… – прошептал Андрей, целуя ее щечки и шею.
– Ага, я загорала… купалась… – прикрыв глаза, промурлыкала Полина.
Андрей поцеловал ее в губы и усадил на подлокотник кресла:
– Поведай, как сходили в поход.
– Чудесно прогулялись. Ловили рыбу, проводили конкурсы, пели песни. Вечером сложили костер, подвели итоги учебного года… А как у вас на заводе? Судя по твоему виду, потрудились на славу?
– Не то слово! Удивительные вещи творятся, – весело откликнулся Андрей. – Сегодня мы очищали помещение от мусора, долбили пол под трубы. Комса трудилась как заводная – слаженно, с огоньком. Таскали землю с песнями, задорно, наперегонки. Откуда только силы взялись, ведь начали сразу после рабочего дня. А марафон предстоит многодневный, забот почти на месяц.
Полина мечтательно поглядела в потолок:
– Да, на заводах и фабриках интересно. У вас – задор, энтузиазм, кипучая молодая кровь. Вечно ребята что-то выдумывают, ищут себя… Только там, где есть первозданный народный дух, и осталась чистая революционная страсть. Мои школьники тоже горят идеями, жаждой деятельности во благо страны. Знаешь, какие у них лучистые глаза, когда они говорят о будущем? Такие, что становится стыдно своих греховных мещанских мыслей, этой чертовой усталости и разочарованности…
– Поли-ина! – укоризненно протянул Рябинин.
– Нет-нет, не перечь, Андрюша. Для них сумерки остались позади безвозвратно, впереди – светлая дорога, счастье. Мы же тянем за собой груз сомнений и цинизм разума.
– Неужели ты сомневаешься в грядущем счастье? – тонко улыбнулся Андрей.
– Я? – Полина посмотрела ему в глаза строго и испытующе. – А ты? Мы молоды, а сколько уже чертей рогатых насмотрелись?
Он попытался отвести взгляд, но Полина дернула его за рукав:
– Не обманывай себя, Рябинин. Думаешь, я не знаю, кто ты? Да, ты – верный коммунизму человек, заслуженный фронтовик, но ведь ты не пролетарий и не партиец. Ты не армейский герой-мужлан и не играющий в интеллигента выдвиженец. У тебя прошлое, которое тебя тянет и не дает захмелеть от азарта идейности… Так и у меня есть понятие об изнанке настоящего… Не пугайся, – Полина улыбнулась. – Твою классовую слабинку чувствую только я, потому что я женщина и… – она опустила глаза, – …ты небезразличен мне.
Полина обняла его плечи и положила голову на грудь.
– Губы твои, руки не могут обмануть меня, как и твой склад ума, воспитанность и выдержка. Это старая школа, товарищ Рябинин. Не знаю, что ты натворил в прошлой жизни, но верю, что не постыдное.
– Я выполнял долг, – твердо проговорил Андрей.
Полина кивнула:
– А знаешь, я как-то задумалась, кого ты мне напоминаешь. Из знакомых, конечно. Гринева! Он ведь тоже блестящий мужчина, умный, неплохо знает поэзию и языки. А как он играет Баха! Заслушаешься. Вот и я подумала: а ведь Рябинин тоже «кавалергард»! Только он темный, а ты – светлый.
Андрей наклонился к Полине и нежно поцеловал.
Глава XXXVI
Девушка, принимавшая телеграммы в почтовом отделении на вокзале, невольно улыбнулась, прочитав текст очередного послания:
«Буду воскресенье
Целую Топтыжка».
Почтальонша подняла глаза и увидела за окошком высокого симпатичного брюнета.
– Что-то не так? – забеспокоился «Топтыжка».
– Нет-нет, гражданин, все в порядке, – смутилась девушка и выписала квитанцию.
Андрей расплатился и направился покупать газеты. У развала его заинтересовал человек в длинной ветхозаветной бороде, поглощенный только что купленной книгой. «Кого он напоминает? – задумался Андрей. – Похож на раввина, однако… нос, эти молодецкие усы… Ну вылитый депутат последней Государственной думы… Как его? Не помню фамилии. Да нет, чертовщина какая-то».
«Раввин-депутат» строго посмотрел на Рябинина, захлопнул книгу и торопливо исчез в толпе. Забыв о призраке минувшего, Андрей взял кипу свежей прессы и пошел в Большой зал – там они договорились встретиться с Полиной.
Не успел он сверить вокзальные часы со своими, как увидел ее, подходившую в окружении отца, Михалыча и двух безликих парней в военной форме.
– Привет! – весело бросила Полина. – Папочка решил отконвоировать меня до вагона.
– Не отконвоировать, а проводить, – с улыбкой поправил дочь Кирилл Петрович и протянул руку. – Здравствуйте, товарищ Рябинин. Поезд объявили?
– Посадка идет уже минут десять.
– Тогда идемте. По приказу мамы Насти я должен вас самолично разместить, – Черногоров заторопился и повел свой «отряд» на перрон.
Кирилл Петрович педантично осмотрел купе, дал строгие указания проводнику и обратился к Андрею:
– Прошу вас, проследите, чтобы Полюшка не выходила на станциях, да и сами не потеряйтесь. В купе чужих не впускайте, а то, знаете, всякий народишко шляется.
– А мы что же, поедем без попутчиков? – удивился Андрей.
– Само собой, вдвоем, – ухмыльнулся Черногоров. – Прокатитесь барами – бронь ОГПУ! – Он подмигнул Андрею, вышел из купе и крикнул. – Иван! Неси-ка мамины гостинцы.
В купе вошел Михалыч с дорожной корзиной в руках.
– О, боже! – Полина подняла глаза в потолок.
