Паттона выразился в его печально известном наставлении войскам: "Ни один ублюдок никогда не выигрывал войну, умирая за свою страну. Он выиграл ее, заставив другого бедного тупого ублюдка умереть за свою страну").
Генерал Монтгомери, командующий сухопутными войсками Великобритании, презирал Эйзенхауэра, утверждая, что "у него не было собственного плана... Эйзенхауэр проводил конференции, чтобы собрать идеи; я проводил конференции, чтобы отдать приказ". Сам Монтгомери соперничал с Макартуром в высокомерии; Уинстон Черчилль, как сообщается, сказал о нем: "В поражении - непобедим, в победе - невыносим". Черчилль выбрал Эйзенхауэра среди американских генералов, предложенных на пост Верховного главнокомандующего (Европа), и даже Монтгомери признал, что именно он был тем человеком, который мог удержать вместе разношерстную группу генералов, составлявших высший эшелон союзного командования.
Как президента, Эйзенхауэра критиковали за то, что его контролировал кабинет министров, и в особенности его государственный секретарь Джон Фостер Даллес. Однако Эйзенхауэр был одним из самых успешных современных президентов, а его подход один историк назвал "руководством скрытой рукой". Макартур был блестящим военным стратегом. Его Тихоокеанская кампания во Второй мировой войне была успешной, и он был компетентным администратором Японии. Но он допустил ошибки во второй части Корейской войны, и его предупреждения о том, что если эта кампания не будет доведена до победного конца, то не только Азия, но и Западная Европа окажутся в руках коммунистов, оказались полностью ошибочными. Его подход резко контрастировал с более холодным суждением Эйзенхауэра, который рассматривал возможность эскалации корейского конфликта, но был убежден в обратном, а затем успешно продвигал и проводил в жизнь стратегию сдерживания, разработанную дипломатом Джорджем Кеннаном.
В результате президентство длилось восемь лет мира и экономического роста. Даже когда было заключено перемирие в Корее, мало кто предполагал, что холодная война останется холодной еще тридцать шесть лет. И в своей торжественной речи в качестве президента Эйзенхауэр неожиданно выступил с прозорливым предупреждением против растущей мощи военно-промышленного комплекса.
Защита справочного материала
Ценность оспаривания повествований заключается не только в том, чтобы найти наилучшее возможное объяснение происходящего. Она заключается в проверке слабых мест предлагаемых планов действий, а также в обеспечении надежности и устойчивости. Эйзенхауэр возглавил союзные армии, которые вторглись во Францию в июне 1944 года в ходе крупнейшей и наиболее тщательно спланированной логистической операции в истории. В сам день "Д" было высажено 160 000 солдат, а для поддержки вторжения имелось три миллиона человек. Маневры и ложные разведданные помогли убедить немцев в том, что операция будет проходить в Па-де-Кале, и в результате немецкие войска были рассеяны вдоль побережья Ла-Манша и Атлантического океана. Подход Эйзенхауэра можно сравнить с подходом Паттона: "Мы хотим убраться оттуда к черту. Чем быстрее мы разгребем этот проклятый бардак, тем быстрее мы сможем совершить небольшую вылазку против пурпурных ссаных япошек и вычистить и их гнездо. Прежде чем проклятые морпехи получат все заслуги". Однако Эйзенхауэр знал, что многое может пойти не так. За день до вторжения он подготовил письмо, которое должно было быть опубликовано в случае неудачи. Мы сомневаемся, что он использовал байесовский набор для вычисления вероятности того, что его письмо будет востребовано. В итоге оно оказалось ненужным.
Приводя доводы в пользу вероятностных рассуждений, Филип Тетлок и Дэниел Гарднер, специалисты по прогнозированию и архитекторы "проекта правильных суждений", утверждают, что "В течение десятилетий Соединенные Штаты придерживались политики поддержания способности вести две войны одновременно. Но почему не три? Или четыре? Почему бы не подготовиться к вторжению инопланетян, пока мы этим занимаемся? Ответ зависит от вероятности". Нет, не зависит. Нет никакой основы, на которой можно было бы сформировать вероятность вторжения инопланетян. США придерживались стратегии "двух войн" по другой причине; в сознании тех, кто определял эту политику, на первом месте стояла история Второй мировой войны, в которой страна была вынуждена одновременно вести сухопутную войну в Европе против Германии и морскую войну в Тихом океане против Японии. Но в последующие десятилетия значимость этого нарратива ослабла, и стало очевидно - не в последнюю очередь после того, как были усвоены уроки Вьетнама и Ирака, - что послевоенная эпоха предъявляет иные и более разнообразные требования к возможностям вооруженных сил США. Когда Джордж Буш-младший назначил Дональда Рамсфелда министром обороны, он скептически отозвался о политике двух войн, а при администрации Обамы от этой стратегии окончательно отказались.
Попытка построить вероятности отвлекает от более полезной задачи - создания надежного и устойчивого оборонного потенциала, способного справиться со многими непредвиденными обстоятельствами, лишь немногие из которых могут быть описаны в мельчайших подробностях. Британия была захвачена врасплох, когда аргентинцы вторглись на Фолклендские острова в 1982 году, и с тех пор последствия для обороноспособности Британии не перестают сказываться. Трудно предсказать начало или ведение войн; если бы это было проще, они бы случались реже. Вместо этого военные лидеры проводят военные игры, в ходе которых они проверяют свою способность справляться с различными гипотетическими ситуациями, ни одна из которых, по их мнению, не произойдет - процесс, схожий по философии со сценарным планированием компании Shell. Трудно представить, как выглядело бы вторжение инопланетян. Романы и фильмы, описывающие такое вторжение, демонстрируют пределы человеческого воображения: ни пришельцы, ни их технологии не сильно отличаются от людей и гаджетов, с которыми мы знакомы. Учитывая разнообразие форм жизни, которые развивались на Земле, кто знает, какой может быть разумная жизнь на другой планете? Мы расширяем границы радикальной неопределенности - но такая неопределенность существует. Возможно, где-то еще есть жизнь, но единственный честный ответ - мы не знаем.
Существуют конкретные угрозы со стороны исламских террористов и невообразимые угрозы из космоса. Но прочность и устойчивость, а не приписывание произвольных вероятностей более или менее бесконечному списку возможных случайностей, являются ключевыми характеристиками продуманного военного ответа на радикальную неопределенность. И мы считаем, что то же самое справедливо для разработки стратегии в бизнесе и финансах, для компаний и домохозяйств.
Предполагаемая цель выездных деловых встреч, описанных в Главе 10 , заключалась в рассмотрении стратегии бизнеса. Если бы это были мероприятия с лучшим фасилитатором, они бы начинались с диагностической фазы, на которой участники пытались установить, "что здесь происходит", и переходили бы к описанию референтного нарратива - "быть влекомыми заботами снаружи, а не толкаемыми заботами здесь", по словам бизнес-стратега Генри Минцберга, который продолжает: "Мы никогда не увидим всего. Но мы определенно можем видеть это лучше" (мудрая оценка мира радикальной неопределенности). Эффективная бизнес-стратегия - это эталонное повествование - частично качественный, частично количественный сценарий, который определяет реалистичные ожидания
