На левом фланге римлян кавалерийский бой сразу же принял своеобразный характер в основном из-за совершенно особой тактики нумидийской кавалерии Ганнибала. Эта легкая конница, как известно, превосходно подходила для перестрелки, засад и преследования, но в ближнем бою, не имея доспехов и будучи вооружена лишь дротиками, длинными кинжалами, тесаками и легкими щитами, она была не столь эффективна. Союзная кавалерия, ведомая самим Варроном, попыталась атаковать врага, но тот стремительно рассеялся и отступил. Заманивая противника, нумидийцы заставили его рассредоточиться, а сами мгновенно сгруппировались и вихрем налетели на своих быстроногих лошадках на увлеченного погоней врага сразу со всех сторон. В этот момент их поддержали всадники Гасдрубала: окончательно расправившись с правофланговой римской конницей, они обошли римские легионы сзади и со всего маху ударили в тыл левого фланга римлян. До этого стойко сопротивлявшаяся натиску нумидийцев союзническая кавалерия Варрона дрогнула и побежала.
…Между прочим, отчаянно сопротивляясь в центре, галло-иберийская пехота Ганнибала давала своей кавалерии время, необходимое для полного разгрома вражеской конницы, вытеснения ее за пределы поля сражения и возврата для окружения римских легионов с тыла…
Рассказывали, что серьезно раненный метким «выстрелом» балеарского пращника консул Эмилий Павел, истекая кровью, все же прибыл в центр, еще надеясь спасти армию от разгрома, попытался было перестроить легионы клином, чтобы прорваться, но было уже поздно. Все римские легионы вошли внутрь роковой для них, латинян, – латинской буквы «V». Изнывавшая от жары и жажды римская пехота оказалась в полукольце свежих сил пунийской армии.
Пришла пора и тяжелой ливийской пехоте Ганнибала заняться своим кровавым ремеслом. Она повернулась лицом к легионерам (правофланговая – налево; левофланговая – направо) и, словно стальными клещами, сжала лишенные кавалерийского прикрытия римские легионы!
Гигантский римский таран так и не смог полностью прорвать пехотный «полумесяц» Ганнибала! Он остановился! Это под прикрытием своих выдвинувшихся вперед по приказу Ганнибала пращников, каждый «выстрел» которых находил свою цель в огромной массе зажатых с двух сторон легионеров, галло-иберийская пехота, несмотря на очень большие потери, все же смогла перегруппироваться и снова отважно кинуться в бой!
Началось побоище!
Легионерам не хватало места, в скученных рядах царила давка, многие гибли под ногами своих же однополчан. Левофланговые легионеры погибали чуть позже, чем их «братья по оружию» с правого фланга тарана. Все очень просто: щит-то держали в левой руке, а правая сторона с оружием в руке оставалась открытой и вражеские метательные снаряды легко поражали отсюда римского пехотинца. Погиб, кстати, и сам Эмилий Павел, окончательно ослабевший от потери крови. Организованного сопротивления уже не получалось: солдаты не слышали и уже не слушали своих офицеров. Наступательная инициатива была окончательно утрачена, и теперь легионеры уже думали лишь о спасении своих жизней.
Напомним, что для значительной части легионеров это был первый бой в их жизни!
По сути дела это был ключевой момент сражения!
…Между прочим, еще в древности было известно, что воин способен сражаться с максимальной отдачей не более 10–15 минут. Чтобы одолеть одного врага в бою, требуется немало сил и энергии. Можно сразить не одного, а двух и трех врагов, но если после того как они оказываются повержены, перед воином возникает очередной противник, а за его спиной «маячит» следующий, и получается, что им нет конца и края, то начинают сказываться моральная и физическая усталость от непрекращающейся работы… «мясником»! Если в этот момент, когда строй уже утрачен, раны кровоточат, соратники погибают, нервы сражающихся напряжены до предела, а боевой дух иссякает, воины почувствуют, что в тылу творится что-то неладное, то… жди беды!!!
Тем временем основной массе нумидийцев Махарбал поручил заняться их коронным делом: преследовать отступившую кавалерию противника, а тяжелых всадников Гасдрубала – более пригодных для таранного удара и ближнего боя – бросил на помощь ливийской пехоте, громить с тыла зажатые в тиски римские легионы. До этого момента у римлян еще был небольшой шанс либо прорваться или, по крайней мере, в порядке отойти назад. Вряд ли всадники пунов отчаянно врубались в плотные массы легионеров: скорее у них была другая задача – не дать тем кинуться на прорыв из замкнувшегося кольца окружения.
И хотя после нападения с тыла многочисленной вражеской кавалерии римляне какое-то время еще пытались держать круговую оборону, но коллапс уже наступил, а судьба битвы – решена.
…Кстати, кое-кто из особо пытливых историков предполагает, что после того как римская пехота оказалась в окружении, солдаты Ганнибала еще несколько часов работали подобно заправским мясникам на скотобойне: беспрерывно резали и кололи бесформенную и беспомощную массу легионеров, словно баранов. Следует уточнить, что на самом деле рукопашный бой, а во всех сражениях древности именно он был решающим моментом, дело изнурительное как для мышц, так и для психики. Нескончаемой сечей он по определению быть не мог. На самом деле бойцы то набрасывались друг на друга, то отступали назад, собираясь с силами и духом. Причем ближний бой мог продолжаться не более нескольких минут. Пока противники делали передышку, они могли продолжать кричать, размахивать оружием и вызывать друг друга на бой. Напряжение продолжало возрастать, затем кто-то не выдерживал, снова кидался в бой, а за ним и другие храбрецы. Одиночный бой мог перерастать в новую массовую сшибку-резню. Так могло продолжаться достаточно недолго, пока снова обессиленные бойцы не расходились в стороны. И так в течение нескольких часов, пока не наступало всеобщее изнеможение. То же самое могло происходить и в финале Каннского сражения, когда римские легионеры попали во вражеское кольцо. Но если воины карфагенян могли позволить себе отхлынуть назад для передышки, то окруженным римлянам отступать было некуда. Следовательно, инициатива в продолжении бойни была всецело в руках окруживших врага пунов. Не исключено, что не все римляне оказались готовы сопротивляться до последнего. В какой-то момент еще живых легионеров могла охватить паника и вся многотысячная толпа, словно мечущееся стадо, кинулась на прорыв, причем не в одном месте, а сразу в нескольких – слабые места и даже разрывы во вражеском кольце наверняка имелись. Ценой гибели десятков, сотен, а то и тысяч римлян кое-где оно могло быть прорванным, и преследуемые врагом обезумевшие толпы беглецов могли устремиться кто – куда. И даже рассеяться по окрестностям! Скорее всего, так оно могло и быть! Вряд ли солдатам Ганнибала удалось вырезать абсолютно всех окруженных легионеров! Недаром же известно, что из выживших в битве легионеров было потом сформировано два полных легиона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
