— Хочу к маме.
Сара переступила через перевернутый трехколесный велосипед и вошла в разгромленную гостиную. Карниз был сорван с одного края. Книги скинуты с полок и разбросаны повсюду. Мешок с подгузниками опрокинулся, его содержимое рассыпалось по полу. Она убрала кучу игрушек с дивана и погрузилась туда, прислонив мальчика к плечу.
— Конечно, ты хочешь к мамочке, — успокаивающе сказала она. — Она скоро будет дома. Он все еще пьет из бутылочки? — спросила она Салливана.
— Бутылочки чего? — спросил он, замешкавшись.
— Ржаного виски, — поддразнивала она его, покачивая головой. — Иди проверь, есть ли в холодильнике детская бутылочка.
— Есть, — спустя мгновение отозвался он с облегчением. — Я кормил его этой детской кашей. Я не знал, что он до сих пор ест из бутылочки.
— Ладно, разогрей ее в микроволновке несколько секунд и принеси сюда.
Он примчался обратно с бутылочкой.
— Ты убедился, что она не слишком горячая?
Салливан посмотрел на нее так, будто ее просьба была лишена смысла. Он бросил взгляд на бутылку, состроил гримасу, потом поднял ее, намереваясь попробовать.
— Нет! — воскликнула она, как раз вовремя. — Проверять надо на запястье!
— Ох.
С облегчением он вытряс пару капель молока на свое запястье. Он немного застенчиво передал ей бутылочку:
— Вот видишь? Эксперт. Я знал, что ты поможешь.
Качая головой, она взяла у него бутылку, усадила Ральфа на сгибе своей руки и поднесла бутылку к его губам. Обиженно посмотрев на своего дядю и глубоко вздохнув, он устроился поудобней, обвил губами соску и начал пить. Буквально через несколько секунд ребенок заснул. Салливан смотрел на нее так, будто она только что разделила море на две части мановением рук.
— Я не могу в это поверить.
— Он измучился и готов был заснуть, несмотря ни на что.
— Я тебе должен.
— Это верно.
Его благодарность была очень недолговечной.
Он скрестил руки на груди и начал раскачиваться на пятках.
— Три интервью. И никакого церемониймейстера.
— Я думаю, мне надо было обговаривать детали, пока он кричал, — с сожалением сказала она.
Но она победила. Он сделает это! Он поможет ей спасти Кеттлбэнд, организовав самый лучший Праздник лета за всю его историю.
— Я должен предупредить тебя, у меня не очень хорошо получаются интервью. У меня талант говорить именно то, чего не стоит, — грустно сказал он.
— К счастью для тебя, я брала интервью у кучи людей. Я знаю, какие вопросы они могут задать тебе. Почему бы мне не составить список, мы могли бы попрактиковаться?
Джет вернулся, спрятался за ногами дяди и выглядывал на нее оттуда.
— Я Сара, — сказала она.
— Я голодный.
— Привет, голодный.
— Салливан сжег ужин.
— Он не зовет тебя дядя Оливер? — спросила Сара удивленно.
— Я же сказал, что никто не зовет меня Оливером.
— Кто такой Оливер? — спросил Джет, хмуря брови, а потом повторил более резко: — Я голодный!
— Какая твоя самая любимая еда? — спросила она его.
— Бургер с сыром. Он сжег его.
— А второе любимое блюдо?
В ее голове возникла картина их совместного приготовления ужина. Она показалась ей слишком уютной. Сара представила, как она и Салливан моют вместе посуду, а потом почувствовала раздражение от самой себя. Что стало с ее жизнью, если уже мытье посуды с мужчиной кажется романтичным?
Правда, подумала она, скользнув по нему взглядом, с ним почти все кажется романтичным. Что было серьезной проблемой.
— Моя вторая любимая еда — гамбургеры от Омбре! — крикнул Джет.
Сара испытала сожаление. Любимая закусочная Кеттлбэнда Омбре была всего в нескольких кварталах отсюда. В эти планы на ужин она не вписывалась.
— Это звучит как идеальный выход, — радостно сказала Сара. — Ты можешь положить ребенка в коляску, и он проспит всю дорогу туда. — Она стояла немного неуклюже с ребенком на руках. — Судя по всему, твоя чрезвычайная ситуация прекратилась, Оливер.
— Кто этот Оливер? — снова спросил Джет.
Она протянула спящего младенца. Салливан с неохотой взял его.
— Не уходи, — взмолился он. — Он ведь когда-нибудь проснется.
— Ну, я не могу оставаться здесь всю ночь.
Румянец разошелся по ее щекам подобно огню, как будто она сделала ему предложение. Или он ей. У него хватило наглости удивиться.
— Нет, пошли с нами до Омбре. Я угощу тебя гамбургером. Это самая малость, которую я могу сделать, — прельщал он ее.
Сидеть напротив него в ресторане на порядок хуже, чем мыть с ним посуду. Фантазии на тему счастливой семьи переполнили ее. Конечно же все счастливые семьи — это фантазия. В которую она верила, несмотря на свое воспитание. Или, возможно, в силу своего воспитания. Воспитания, которое сделало ее настолько нуждающейся в любви, что она влюбилась не в того человека. Она чувствовала эту нужду до сих пор и знала, что именно этого демона ей нужно побороть.
— Меньшее, что ты можешь для меня сделать, — это четыре интервью, — сказала она.
— Три, — повторил он.
— Четыре, если я пойду с вами в Омбре.
Что она делает? Ей нельзя играть в счастливую семью с этим мужчиной. Что заставило ее сказать это, когда она знала, что ей нужно уйти из этого дома? Новая жизнь мерещилась ей, подобно миражу в пылающей жаром пустыне.
Удивление на его лице усилилось, что сделало его более привлекательным, хоть он и не улыбался.
Бог ты мой, она надеялась, что он не начнет улыбаться. А то она совсем потеряется.
— Должен признаться, что впервые со мной так торгуются, перед тем как пойти на встречу.
Она уставилась на него.
— На встречу? — взвизгнула она, потом с силой заставила себя успокоиться.
Он был именно такого рода мужчиной. Он не торгуется с женщинами о свиданиях. Они сами бросаются к его ногам ради такой возможности. Раньше она тоже была слаба, но теперь все иначе.
— Я не хожу на встречи, — твердо ответила она.
Она заметила слишком много понимания в его глазах.
— Я не имел в виду свидание.
Его тон был почти нежным. Каким-то образом, впервые посмотрев то видео, она поняла, что у него есть и это качество. Но видеть это сейчас в его глазах и знать, что это жалость… Ее это взбесило. Конечно же он не звал ее на свидание. Ей становилось неловко от каждого своего предположения.
— Четыре интервью, если ты идешь в Омбре. Не на свидание. Как вообще может быть какое-либо свидание, когда за каждым твоим шагом следят эти лилипуты? — дразнящим тоном спросил он.
И думать не надо, что он подразумевает под свиданием. Точно не то, что следовало бы видеть его племянникам!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
