Чарли Бэк-Маэда взял в руки микрофон, и Рэйна отбросила все мысли о Парисе Камали.
То есть попыталась отбросить. Интересно, что такого Каллум увидел в Парисе и чего потом не захотел объяснять Рэйне, решив, наверное, будто она не поймет? Хотя если он сам не понимал чего-то, так это того, что если Париса – не соперник, то Рэйна – всего лишь задира (бессмысленная смена ролей), и потому лучше бы сразу сказал правду, избавил обоих от страданий, а то Рэйна еще начнет беспокоиться или вообще заинтересуется.
Это, наверное, и было самое страшное: не в силах ненавидеть Парису, Рэйна будет вынуждена признать другое чувство, которое к ней испытывает. Нечто более сложное, породившее парадокс: если Парисе суждено проиграть, то и победа Рэйны будет не такой сладкой. Так, может, в конце концов, Каллум оказывает Рэйне услугу?
Ничего подобного. Это же Каллум.
«Мама, позволь нам это исправить, – засуетился пятачок одуванчиков. – Мама, дай нам вырасти, позволь уйти-и-и-и…»
Речь Чарли Бэк-Маэды то и дело прерывалась аплодисментами, радостным ликованием, люди горячо кивали и улюлюкали. На утреннем солнышке Рэйну разморило, мысли поплыли. По изображениям Бэк-Маэды на футболках почти у всех расползались пятна пота; люди прикрывали глаза ладонями от палящего зноя. Толпа всколыхнулась, словно луг под налетевшим ветерком, с готовностью расступилась. Все одинаково изжарились.
Однако скорость реакции показалась Рэйне странной. Она была прямо-таки взрывная. Вот еще несколько человек отвлеклись. Толпа взволновалась сильнее. Кто-то ахнул, раздались крики.
«МАМА-МАМА, – завопило что-то. – МАМА, АЙ-АЙ-АЙ-АЙ!»
К тому времени, как Рэйна сообразила, кто это, оглушительно грохнуло, и в ушах зазвенело. А вопил, предупреждая, букетик в пухлых ручонках Норы Бэк-Маэды. Рэйна сама не заметила, как заозиралась в поисках укрытия. Пульс ускорился. Но пока она поняла, куда бежать, раздался еще один выстрел. Ее отбросило от парня стоявшей рядом девушки, а неподалеку лопнул асфальт – пробитый корнем, который рвался наружу и разделял толпу. Из Рэйны фонтаном хлестала энергия. Землю встряхнуло, будто сдвинулись, породив волны афтершоков, тектонические плиты. Колени подогнулись, и Рэйна, не сумев удержать равновесия, рухнула.
Взвизгнул, резанув по ушам, микрофон. Рэйна перевернулась, встала на колени, и сердце заколотилось, стоило вспомнить похожую сцену из прошлого: старинная балюстрада, из темноты, словно игрушечные солдатики, прут стрелки; где-то рядом смеется Нико. Рэйна моргнула. Она подняла голову, и перед глазами у нее поплыло. В ушах шумела кровь. Толпа превратилась в море размытых цветов и фигур. Кричала какая-то женщина, лаяла собака, кто-то орал, толкнув Рэйну в сторону – как раз когда она наконец встала на ноги.
«МАМА-МАМА-МАМА, ВСТАВАЙ-ВСТАВАЙ…»
Да, надо встать, сосредоточиться. Чарли Бэк-Маэда пропал из виду. Ах, вон его тело, распростертое на сцене, безжизненное. Простые джинсы, значок «РЕВОЛЮЦИЯ», радужная надпись – все пропиталось кровью, словно скрылось в багряной тени. Вокруг него с воплями метались люди. Скорая, подумала Рэйна, пусть кто-нибудь вызовет скорую. Она стала дико озираться в поисках ребенка. Куда она, черт возьми, делась? Кто-нибудь, закройте ей глаза. Ей нельзя это видеть. Нельзя слышать криков матери.
Рэйна шагнула, сама не зная куда. Она потерялась. Вроде бы прозвучал голос Каллума… Каллум! Он в порядке? Где Каллум? С каких пор ее так заботит его благополучие? Знал ли он, что это случится, и видел ли он Нору, в порядке ли она? Рэйна обернулась.
«Мама, ты слушаешь? Мама, обрати внимание…»
«МАМА, ОТКРОЙ ГЛАЗА!»
Кто-то перехватил Рэйну за талию, зажал ладонью рот. Она укусила этого человека за руку, в диком порыве вслепую двинула локтем. Услышав мужской вскрик боли, обернулась, готовая ударить еще, но заметила, что нападавший – в форме. Выражение ярости от удара по носу сменилось понимающей улыбкой; он без зазрения совести бросал ей вызов: давай, попробуй еще раз, и посмотрим, чем это кончится.
Что будет, если напасть на копа у всех на виду? Сбив дыхание, Рэйна спешно отступила, столкнулась с другим убегающим поклонником Бэк-Маэды.
Легавый шагнул ей навстречу и подал знак кому-то, кого Рэйна не видела. Сердце молотом застучало в груди. «Дыши. Думай», – велела себе Рэйна. У копа напарник, один как минимум. Краем глаза она заметила еще какое-то движение – на нее снова нападали. Лужайка заверещала, и Рэйна чуть не споткнулась о корень дуба, который вырвался из-под земли, прямо под ноги перепуганной толпе. Нападающим этой заминки хватило. Они пришли за Рэйной, без сомнения. Она утратила бдительность и раскрылась, а может, просто выдала себя спонтанным выбросом силы. Как бы там ни было, Рэйну схватили, заломили руку за спину, не давая вырваться. Никто и не заметит, что ее похищают. Разумеется. Все бегут, спасают собственные жизни. Что за сраная страна! Две команды киллеров, и вот ребенок остался без папы, а что до Рэйны…
Бля, да что им сделается без Рэйны? Блядь, блядь, блядь! Зато, раз никто не смотрит, она может попытаться отбиться. Она вывернулась и вслепую ударила того, кто напал первым. Ее избранный так и лежал на сцене, истекая кровью, а ее саму сейчас арестуют, возможно, убьют. И что, вот в этом весь смысл? Вся ее жизнь? За это она боролась? За свободу выбора, право существовать независимо ото всех и всего, просто чтобы можно было пойти куда-нибудь в чужой стране? Да ее там никто даже не заметил бы, как то дерево, срубленное в лесу, которого вроде как никогда и не было? Хороша же мать. Хороший человек, дочь. Хороший друг. От ее удара мужчина качнулся назад, но второй провел примитивный удушающий захват сзади. Рэйна не глядя попыталась перехватить его руку, лягнула другого копа, однако силы быстро покидали ее. Да еще эта жара. В легких горело от напряжения. Отдышаться не получалось. В ушах коротко и издевательски зазвучал смех Парисы. Парисы, которая не позволяла загнать себя в угол. Парисы, которая всегда находила выход. «О Рэйна, ты натуралист или кто?»
В глазах мутнело, дыхание сбилось. Получилось еще раз ударить ногой, только как-то бессильно. Все уменьшалось, тускнело.
«На помощь, – в отчаянии подумала Рэйна. – На помощь!»
На мгновение ей показалось, что собственный гнев захлестнул ее с головой и она пропадает в его пучине. Земля задрожала, и Рэйна подумала: «Блядь, Варона, прости, я вела себя как дура, честно же думала, что у меня еще есть время. Думала, это подождет, можно будет поговорить позже, когда я закончу со своими делами, когда не буду больше ничего чувствовать, когда не буду чувствовать совсем ничего. И вот как оно вышло, с минуты на минуту я сдохну, а этот день так и не
