Без лишних слов
Валерий Антипин
© Валерий Антипин, 2017
ISBN 978-5-4483-5998-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Встреча
За бортом «Ниссана», которому две недели назад исполнилось четыре года, тянулись к небу берёзы, кусты шиповника и дикой вишни. Высокая трава, стелилась зелёным ковром, укрывая в своей тени разную живность, грибы и ягоды. Тут тебе порхающие стрекозы, щебет птиц и солнышко. Традиционный список к пикнику, с вычеркнутым в нём водоёмом.
Лесной вечерний ландшафт, через который Николай медленно ехал, часто переключая передачи и сердито поглядывая на тахометр, в целом успокаивал и приводил в восторг, если бы не хотелось сказать: «Да гори оно, синим пламенем! Зачем я свернул на эту чёртову дорогу!».
Раздался грохот, и сверкнула молния. Так повторилось несколько раз. Задул ветер и поднял пыль. Небо почернело, изменив яркие краски леса, которые стали серыми и неприветливыми. Брызнул дождь.
Объезжая кочки и ухабы, Николай что-то недовольно бормотал под нос, смотря на колею, утрамбованную шинами автомобилей, гусеницами тракторов и местными пешеходами. Недоразумение, которое не очень походило на дорогу, служило для сокращения пути, километров на тридцать и пользовалось летом спросом, но основном сухую погоду.
Николай тоже съезжал на неё, если очень торопился, но редко и без особого желания. Включив дворники, он занервничал. Минуя берёзовый лесок, пересекая не широкое поле, скудно засаженное подсолнечником, Николай грубо прикинул, что до асфальта пилить ещё километров десять. Терпение его иссякало, чего не скажешь о дожде, который с каждой минутой становился сильнее.
«Блин, запаздываю…! Жена заждалась, изволновалась. На столе салаты разные, борщ, пирог стынет, гусь с яблоками. Перед сыновьями неловко, юбилей всё-таки у матери. Перед внуками стыдно, обещал как-никак к шести быть, мороженое, печенья привезти. Блин! Уже начало седьмого.
Без Димки и Каринки мне ни радости, ни спокойствия, мучения одни. День не вижу, уже скучаю. Вся семья вместе – и душа на мести…
А сколько деток без бабушек и дедушек! По приютам и интернатам. Жутко подумать! Судьба обойдётся не ласково с малолетства, а им и пожаловаться некому. Психологическая травма на всю жизнь. Иди, отыщи виновных… Ну и дорога! Сократил путь, называется».
Минуты через две после умозаключений, в лучах фар ближнего света, появилось три силуэта. Подтанцовывая, они размахивали руками и о чём-то разговаривали. Посигналив и притормозив, Николай проследил за мелькнувшими тенями, справой стороны автомобиля. Открылась дверь. На заднее сидение уселись три женщины.
Охая, брызгая струйками воды в салоне, они жаловались на грозу, мужчин и бездорожье, упрекая друг друга в упрямстве, недальновидности и некорректных действиях. Немного успокоившись, промокшие насквозь женщины, оценив бесхозность, отчего-то вспомнив, что не одни, обратили внимание на Николая, который не проронил и слова. Шесть глаз уставились ему в затылок, скользнули вниз по спине и обратно. Окончив осмотр, зашептали и принялись молча за причёски, бросая косые взгляды то на себя, то на водителя.
Одна пассажирка, которая оказалась посередине, была стройна и небольшого роста. Продолговатое лицо в веснушках, рассыпанных от носа до ушей, пряталось в белоснежных, крашеных кудрях. Большие глаза смотрели вниз и выражали обиду с примесью грусти. Она дрожала, подёргивая плечами и, похоже, сожалела о виде своей цветастой блузки. Открыв рот, белокурая дама хотела что-то сказать, но её вежливо попросили оставить своё мнение пока при себе, сделав пару немых и странных намёков.
Две других её спутницы, очевидно не обученные светским манерам, расположились в салоне по-домашнему. Временами, соглашаясь с тем, что находятся не в гостиничном номере, а на заднем сидении автомобиля, соблюдали субординацию.
«На родственниц совсем непохожи… На любителей побродить по лесу, в поисках чего-нибудь съестного, тоже. Хотя в наш век по грибы и в туфлях ходят. Заблудились? Да нет, вряд ли. Наверное, дачники», – гадал Николай, с интересом разглядывая пассажирок в зеркале заднего вида.
«Мокрые они забавные. Романтизмом и цветами заграничными от них так и веет. Момент для любовной истории самый подходящий. Я так с женой встретился. Ха! И закрутились, завертелись у нас дела любовные, вспомнить приятно. Так. Налево и прямо… Эх, дороги – берегите ноги. Ни указателей, ни знаков, одни пеньки по обочинам».
Природа разошлась не на шутку. Струи дождя, похожие на небесные стрелы, врезались в корпус машины, оставляя после себя эхо барабанной дроби. Видимость узкого коридора, проложенного между двух заросших сорняком и кустарниками участков, была практически нулевой. Скрипя колёсами, покачиваясь и урча, механическое транспортное средство на бензиновом двигателе медленно продвигалось к своей цели, как гужевая повозка, пронзая серость желтоватым пятном света, ползущим впереди, освещая крохотный участок грязи.
«Где же бетон? Где же ты родной, где?», – спрашивал себя Николай, вглядываясь в стену дождя, но он не появлялся.
Женщины немного обсохли, согрелись. Настроение их изменилось в сторону весёлости, знакомств и разговоров. О чём на самом деле они думали, Николай не знал, но ему показалось, что милые, добрые улыбки на их физиономиях, говорят именно об этом. И ещё о том, что в чём-то плохом есть и хорошее, например чудак, который предложил им услуги, даже не спросив, куда они направляются.
«Нелишне спросить», – подумал он.
«А вдруг какие-нибудь бабки ёжки! Кто их знает».
Белокурая дама встрепенулась, заводила плечами и, протянув руку с растопыренными пальцами, сказала:
– Меня зовут Соня.
Николай пожал мягкую ладонь и представился:
– Коля.
– Ой! Очень приятно! Ульяна, – присоединилась подруга справа, сверкнув рядом белых зубов.
Её многообещающая улыбка подчеркнула явную заинтересованность водителем и возможно дальнейшим развитием отношений, где-нибудь на стороне и укромном месте. Черноволосая, смуглая, с морщинками в углах глаз и мелкими бородавками, которые необычно красили овал лица, изображая саму невинность, Ульяна передавала срытое от ушей послание.
«Я всё, всё про тебя знаю, котик! Не строй из себя чуда в мужском обличии. Крути баранку и знай помалкивай, солнце наше. А то, я такая непредсказуемая, неуправляемая… По башке ключом наверну, мало не покажется. Ну, что уставился, кабелина недоношенный. Не нравлюсь? Не узнаёшь? Вот и встретились. Пришло-таки время на чашу справедливости твои делишки разложить, взвесить и участь проходимца, кем ты и являешься, по всей строгости решить. Сколько лет, подумать только!».
Читать такие послания Николай не умел. Волна холодка прокатилась по его позвонкам и суставам, коснувшись области достоинства и чести. Он с чувством тревоги сильно сжал руль, проглотив застрявший сухой ком в горле.
Карие глазки Ульяны зловеще сверкнули и хитро щурясь, передали импульс враждебности.
– Не беспокойся Николаша! Будет как в аптеке, – раздался сердитый голос за спиной. – Мы добрые.
– Снежана! – перебили женщину слева Соня и Ульяна.
– Разве я вру, подруги? – спросила она, стянув пепельного цвета, парик с лысой головы, открыла окно и выбросила вон.
Тело водителя от таких страстей напряглось, потеряв прежнюю гибкость и подвижность. Лицом он побледнел, брови нахмурил и, топнув на педаль газа, стартанул по кочкам, от чего в салоне все запрыгали.
– Никол… а… ша! – прозвучало за спиной. – Не спеши…
– Да! Торопиться некуда. Туда всегда успеем! – подхватила Ульяна и чихнула.
– Ага, – тихо сказала Соня.
– Слышал! Успеется, – проскрипела Снежана и похлопала мужчину между лопаток.
Дружеское прикосновение показалось Николаю ледяным. Плохие мысли лезли в голову и не давали сосредоточиться. Дождь лил, словно на небе опрокинули огромную водонапорную башню. А кругом пустырь, справа болото, впереди роща и глухомань. Поневоле задумаешься.
«Чует моё сердце беду», – запаниковал уверенный в себе водитель. «С причудами попались дамочки. Вот тебе и обаяние! Шепчут на ухо всякие выражения, мной не понимаемые и никчёмные. А лысая на трансвестита смахивает и с голосом у неё не всё в порядке. Где-то я слышал такой голос, правда, давно. Не припомню только где. И имена знакомые. Ну и день! Начался не складно день, в спешке, с пустых хлопот день начался. Из рук вещи валились, будто сами выпрыгивали, какое-то беспокойство одолело, волнение беспричинное, а ехать надо, ни куда не деться. Ничего не успел, везде опоздал. Никакой день. Так. Направо и минут двадцать ходу. Сон приснился неприятный. Приснится же ерунда разная».
