Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них…
Владимир Хрулёв
© Владимир Хрулёв, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПЕРЕЧИТЫВАЯ СВОИ БЛОГОВЫЕ ЗАПИСИ, Я НАШЁЛ В НИХ СВОЮ ОБЪЕКТИВНУЮ ПРАВДУ
Уж как мы ль, друзья, люди русские!
Весь субботний день в банях паримся
Всякий божий день жирны щи едим
Жирны щи едим, гречиевку лопаем
«Путинку» кваском родным запиваючи
Мать святую Русь поминаючи
Да любовью к ней похваляючись
Да всё русскими называючись
И как нас то все бранят попусту
Что ничего то мы и не делаем
Только свет коптим, прохлаждаемся
Только пьём – едим, похмеляемся
Ах, и вам ли, люди добрые
Нас корить – бранить, стыдно б, совестно
Мы б работали, да хотенья нет
Дело плёвое, да труда бежим!
Мы труда бежим, на печи лежим
Ходим в мурмолках, да про Русь кричим
Всё про Русь кричим – вишь до охрипу
Так ещё ль, друзья, мы не русские?!
пьяная народная песня
Чудище это – обло, огромно, озорно,
стозевно и лайя.
А. Радищев
1
«Наш народ, как дети, которые за азбуку не примутся, пока приневолены не будут, которым сперва досадно кажется, а как выучатся, то благодарят, – что ясно из всех нынешних дел: не всё ли невольно сделано? и уже благодарение слышится за многое, от чего и плод произошёл. Не приняв горького, не видать и сладкого…».
Довольно ясно излагались предшественники ушедшей власти, не так ли?
А если будучи не приневолены к «азбуке», «нашему народу, как детям» предложат какой нибудь «правовой нигилизм» в праве, а то и вовсе «аморальный интернационал» в политике. Думайте и восхищайтесь над предложенным и не говорите, что власть не умна. И найдутся не вскорости, а тут же и в миг, кто возьмётся объяснять, что такое «аморальный интернационал», или «аморальный консерватизм», а про «правовой нигилизм» и не упомнят сами, что был такой у наших властительных прохиндеев, наших лицемеров и фарисеев, которых не сосчитать. Например, где он, а многие точно забыли и не только не припомнят, но и не признаются в этом «правовом нигилизме» – нет, с этим их никто не знакомил. И мы сделаем вид, что поверили – Не было такого, что бы эту бестолковую мысль нам кто то вколачивал осторожно в головы или втирали через доверчивые уши. Но уже забыли этот позор. Да и было ли это позорно? Нисколько! То же произойдёт и с «аморальным интернационалом». Все вместе и забудем.
Аркадий Вадимович Д. любил гулять по ночному городу. В эту пору город не отпускал от себя тепло и оно пахло узнаваемо в прохладной ночи. Весна прошла с холодными ночами, а к середине лета всё превратилось в пекло и ночь не давала отдохновения. И эта ночь была прохладная и светлая своим небом – она так начиналась. Но уже к полуночи появились низкие грозовые облака и застлали собой быстро всё небо и ночь превратилась в сплошной сумрак с мёртвой тишиной. Со всех сторон подкрались грозовые облака, быстрые, но безмолвные – словно солдаты в окопной грязи бросились в последний бой в отчаянии, без ожесточённого крика, смиренно идя на смерть. Но вдруг стал различим далёкий ворчливый гром, словно звук пролетевшего самолёта высоко в небе из воюющего Донбасса и далеко в стороне. Неожиданно стали вспыхивать ярким светом молнии, словно в ночной город вошёл ужас войны или становления земли и вот —вот воздух будет напитан серой и порохом. И при каждой вспышке молнии высвечивалась площадь, брусчатка, красная кирпичная стена, грани Мавзолея, ёлки, своими вершинками напоминающие маленькие крестики. Не успел свет молнии сомкнуться в темноту, как новая молния высветила ширь реки и по обе её стороны две набережные – Софийская и Кремлёвская и обе безлюдны в ночи под тяжестью двух мостов – Москворецкого и Большого Каменного.
«Это не значит, что став его верным другом однажды, он остался им навсегда». – фраза эта, где то услышанная недавно, постоянно вертелась в голове, наверное, потому, что Аркадий Вадимович сейчас осознавал измену, которая постигла его в мыслях.
И он пошёл по скользкой брусчатке по пустынной площади. Кругом никого. Ни друзей, ни врагов. Ни друзей …. Кем бы можно дорожить и за кого можно бы поболеть в беде и быть обеспокоенным его судьбой. Нет человека, который может запросто спросить его: как твоё здоровье? Как поживаешь? Или как твои дела? А получив ответ ободрить давнего товарища: Смотри, держись, не сдавайся напастям. Я люблю тебя, мой друг, обнимаю и целую и помню о тебе всегда. А если попросит помощи, то не откажет.
Нет у Аркадия Вадимовича таких людей. Среди партийцев? – какие они друзья, если едут на инаугурацию по пустой Москве и ни одного человека их не приветствуют и они никого не приветствуют – людей просто нет, их не хотят видеть «высокопоставленные», а сами то они обрыдли, кажется, всему белому свету и в Большом Кремлёвском Дворце инаугурируют, как онанируют, в окружении развращённой властью публики. Но и они по отношению друг к другу не могут сердечно и заинтересованно поинтересоваться: Как живёшь? Как здоровье? Как жена? Как дети? Словно не русские.
Не могут! У них семейный развод какой то не человеческий, не по-русски – жена не публичная. Не по-русски! Не по-христиански! Потому что жена не публичная. Жена всегда должна быть публичной, какая бы не была – эту традицию последних времён властитель проигнорировал. И его проезд на коронацию должен происходить при скоплении радостного и счастливого народа, а не мышью спасаться к сытым – пресытым котам, готовым промурлыкать тебе сладкие успокоительные речи.
– Как здоровье? Чем помочь, благоверная? – не выговорят. Только одно с вымученной улыбкой на глупом лице: Мы приняли решение совместно, обоюдно, мы разводимся. Вроде как, восхищайтесь нашим разводом.
И заговорили повсеместно. Как раз о том, на что расчитывали: об изменах, значит о настоящем русском мужике. Им так видится развод после разговоров о странной жизни жены. Или это простое и глупое, мальчишеское подражание Петру Алексеевичу?
Значит он не муж своей жене. Бывшая жена – и всё.
Трудно представить, но представьте. Кремлёвская набережная. Кремлёвская стена вдоль набережной. На стене среди её зубцов иногда показывается солдат, постовой на стене, если это пост, а если нет поста на стене, то солдат этот вроде дозорного за передвижением татарской конницы, подступившей к Москве, или за действиями поляков, донских казаков и отечественных толп грабителей во времена Смуты.
Но в том то и дело, что на стене нет дозорного и что под стенами Кремля творится, можно только догадываться. А творится всякое со времён Московского Фестиваля 1957 года.
Так вот дозорный на стене не видел ничего, поскольку его там не было.
Как Аркадий Вадимович в полночь спускался к Москворецкому мосту.
Как ещё с Манежной площади, потом поднимаясь по Кремлёвскому проезду, за Аркадием Вадимовичем кралась иномарка чёрного цвета.
Как эта чёрная иномарка от Ильинки, или от Лобного места газанула почти с места и под визг всего существа японской или немецкой машины – неважно, полетела искать неминуемой встречи с тем, на кого был указан перст судьбы.
Иномарка была ещё далеко позади. Аркадий Вадимович задумчиво размышлял.
Нет политической воли. А откуда ей взяться, если страну застило ложью, воровством, чванством власти, непрофессионализмом. И всего этого в чудовищных масштабах. И нет политической воли бороться с этим. Всё это означает, что изменение политической ситуации, только это, реально освободит место, простор или как то по другому, если хотите, назвать смену политического руководства, то вот тогда и может появиться та «политическая воля» борьбы с коррупцией, о которой бредят все, но только не они, политические наши руководители. Только тогда.
Вот тогда это означает раскрепощённую в соответствии с законом работу прокуратуры, МВД, судов, ФСБ, Государственной Думы и найдутся люди способные для этой работы. Но этой позорной власти в России быть не должно.
Что то отвлекло от размышлений. Аркадий Вадимович шёл уже по мосту. Заслышав рёв автомобильного мотора он повернулся и увидел совсем рядом ревущую машину и в голове пронеслась вихрем мысль о сообщении телевидения о непризнании Россией решений Страсбургского суда, если они не будут основаны на Конституции Российской Федерации. И ещё он успел уловить запах бензина. И больше ничего. Эта были последние его мысли. Свидетелей этому не было по обе стороны моста, ни на набережных реки.
Труп обнаружили среди ночи, когда подгулявшие в «Балчуге» разъезжались по своим норам до следующего празднества завтра или точнее сегодня, но не так рано. Эти как раз и не дрогнули сердцем. Хорошо на мост въехала поливальная машина. Водитель быстро вызвал полицию по мобильнику и полиция примчалась, а как не примчаться, когда чуть ли не под стенами Кремля в радиусе 200 -300 метров валяется хорошо одетый и ухоженный труп человека.
