Как правило, мы могли двигаться по дороге ночью. Частям, использовавшим конную тягу, практически невозможно было продвигаться вперед.
Мы тоже вскоре были брошены в этот ад. Мы возились с русскими до конца сентября. Ни одна из сторон не могла похвастаться успехом, все лишь отмечали потери. Синявино, высота «X», дорога на Мазурино и деревня под кодовым названием Бункер — для всех выживших эти названия вновь оживляют память о жестоких боях. Сражения происходили там и сям изо дня в день. Важные позиции часто по нескольку раз переходили из рук в руки.
Однажды мы вели бой с ротой против деревни Бункер. Я двигался с юго-востока. Предполагалось, что, как только подойду к деревне, меня поддержат атакой из леска юго-западнее от того места, где я буду находиться.
Однако, дойдя до места, я напрасно ожидал вторую группу «тигров». Я так и не узнал истинной причины того, почему товарищи из другой роты оставили нас в тяжелой ситуации. Мы должны были выпутываться из нее сами, перед лицом противотанковых позиций.
Мы мельком увидели несколько танков, но вскоре уже и сами не знали, где фронт, а где тыл. Нам очень повезло, что мы выбрались оттуда, так и не успев внести смятение в ряды русских. Я был вне себя от счастья, что все мои «тигры» опять собрались вместе. У кого бы нашлось время в такой сумятице следовать приказам и убедиться, что ни одного поврежденного «тигра» не осталось позади!
Кто-то «заботливо» снабдил каждого командира танка «тигр» фугасным зарядом. Он был вертикально прикреплен к держателю у правой руки командира танка, рядом с сиденьем в башне. С его помощью пушка могла быть уничтожена без всяких усилий. В дополнение к ручным гранатам, лежавшим вокруг командира танка, это было еще одним новшеством.
Я бы охотно обошелся без них. В случае, если танк получил бы смертельный удар, его командир имел полную гарантию, что не попадет в руки русским. А если и попадет, то в таком виде, что будет уже неузнаваем. Я в конце концов использовал вышеупомянутый держатель для хранения бутылки шнапса. Для моего экипажа из пяти человек это было лучшим успокоительным, чем любой фугасный заряд!
Иногда мы и в самом деле верили, что только алкоголь поможет нам выдержать эту чертову бойню. Мы были разочарованы тем, что успехи, на которые мы рассчитывали, получив новые машины, так и не наступили.
В довершение всего в нашем батальоне командование менялось почти столь же часто, как высота у Синявина переходила из рук в руки. Многие товарищи были убиты: взводный нашего 3-го взвода, затем унтер-офицер Пфаннштиль, а также унтер-офицер Кинцле. Он был одним из моих веселых австрийцев из замка в Плоэрмеле, верным венцем в старом добром смысле слова.
Бесполезность многих мер, принятых в непосредственной близости к фронту, также вызывала у нас недовольство. Например, кто-то пришел с идеей укрепления дорог в заболоченном районе вокруг Тосно. Предполагалось сделать деревянные настилы и покрыть их асфальтом. Дороги уже были проложены до самой Гатчины, а затем приблизились к фронту. Русские, конечно, с удовольствием воспользовались этим и хорошими дорогами для наступления в январе 1944 года.
Нам приходилось обходиться бревенчатыми настилами почти три года. Бревенчатые настилы были отдельной историей! Каждый, кому приходилось по ним ездить, может кое-что рассказать. Несмотря на множество ответвлений, пробки на них были неизбежны. Ехать вне дорог было невозможно, даже далеко за линией фронта. Низкорослые заболоченные леса начинались сразу по левую и правую сторону.
В одной из поездок по этой «транспортной сети» я снова проявил себя с неприглядной стороны. Я возвращался с совещания, хотел попасть на фронт и, как всегда, спешил. Вдруг кто-то как ненормальный стал сигналить позади меня.
Я должен был съехать на один из боковых путей и дать ему проехать, потому что у него была явно более мощная машина, и он спешил еще больше, чем я. Но если бы мы съехали на одно из этих ответвлений, то рисковали почти наверняка выбиться из этой сети дорог. Движение было беспрерывным, и никто не остановился бы, чтобы позволить нам попасть на нее обратно. Поэтому я продолжал ехать вперед, даже когда оглянулся и убедился в том, что позади была машина со штабным флажком.
В конце концов один из обычных заторов заставил нас остановиться, и я вскоре получил увесистый «подзатыльник». Это был гауптман из штаба Линдеманна, командующего группой армий «Север». Он тут же устроил мне головомойку.
Когда я объяснил ему, что мое присутствие на фронте столь же важно, как и его инспектирование, и что он, наверное, даже не смог бы тут ездить, если бы не солдаты, удерживавшие фронт, он потребовал мои документы.
— Вы доложитесь командующему армией и узнаете от него лично, что необходимо, а что нет! — объявил он мне грозным тоном.
И на следующий день я узнал, что было необходимо, и что нет. Линдеманн принял меня доброжелательно. В боях у «Западного вала» он познакомился с моим отцом. Вместо разноса, произошел забавный разговор.
— Ну и везет же этому парню, — говорили мои товарищи, когда я вернулся с этого рандеву с довольной улыбкой.
После многих недель русские наконец были утихомирены в секторе к югу от Ладожского озера. Они опять затихли. Мы отступили от линии фронта и расположились в Чернове, близ Гатчины. Большинство машин было готово для отправки в ремонтные мастерские; нужно было ликвидировать обычные в период обкатки мелкие неполадки. Командир нашей роты был переведен, и командование ротой перешло к бывшему заместителю, обер-лейтенанту фон Шиллеру. Я оставался единственным еще одним офицером в роте до лета следующего года.
Во время перерыва в боевых действиях я получил задание разведать дороги на подступах к Ленинграду, которые ведут на север от Гатчины к дороге вдоль береговой линии, и связующие дороги между ними. Занимаясь этим, я должен был установить контакт с пехотой на фронте. В дополнение к этому нужно было проверить на прочность все мосты и дренажные трубы. При необходимости военные инженеры должны были их так укрепить, чтобы пролет соответствовал габаритам «тигра», а проезд украшал знак нашего тактического подразделения с изображением мамонта.
К сожалению, русские стали единственными, кто пожинал плоды нашей работы там, когда наступали в 1944 году.
Во время этих разведывательных поездок у меня была возможность ознакомиться с ленинградским фронтом. За несколько километров по шоссе нам был виден работающий в порту кран. Кран этот доставил нам огромное количество проблем, потому что он был великолепным наблюдательным пунктом для русских.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
