Крис встал на колено перед камином и прижался лбом к холодному пока что камню. Через двадцать часов он будет свободен от нее. Он просто должен продержаться до тех пор. Разжег огонь. И скоро поленья стали потрескивать. Обернувшись назад, увидел, что Лилиана сидит скрестив ноги на кушетке за ним.
— Это чудесно! — сказала она.
Слишком чудесно, подумал Крис. Огонь заставил сверкать ее сапфировые глаза. Бросил теплые отсветы на кожу. Крису, однако, больше нравилось, когда девушка препиралась, спорила с ним. По крайней мере, тогда это постоянно напоминало ему, что он имеет дело с дочерью банкира, с этой ледяной принцессой, избалованной и надменной, привыкшей к льстивым заверениям, что у нее самые синие глаза на свете. А сейчас она казалась простой и доступной.
Он сел у камина и скрестил ноги. Между ними сохранялась дистанция. Этого, разумеется, было недостаточно.
— На что похожа жизнь, когда ты находишься в центре внимания? — спросил Крис.
— Вам бы она не понравилась.
Он удивленно поднял брови.
— Почему?
— Люди, которые ничего о вас не знают, всегда выносят суждения на ваш счет слишком уж смело, часто беспардонно привирая.
— Да, мне бы это не понравилось! Я предполагаю, вы понимаете, когда о вас судят несправедливо?
— Я не такая, как обо мне пишут газеты, — подтвердила Лилиана.
— А о чем они пишут?
— Я не высокомерна, во-первых. И не бессердечна, во-вторых. — Крис не очень-то поверил, но ничего не сказал. — У меня бывает недоступный вид, потому что я не испытываю радости, имея дело с дураками.
— Понимаю.
— Не думаю, что понимаете, — возразила она с холодком в голосе. — Во мне есть другая сторона, которую никто никогда не видел. Моя личная.
Крис улыбнулся. Если она и верила сама в то, что в ее характере нет высокомерия или бессердечия, — это означало лишь одно: она не очень ясно разбиралась в себе.
— Мне кажется, что я пока не встретился с такой женщиной.
— Вы и не встретитесь, — парировала дочь богача самым надменным тоном. — Я устала. Пожалуй, я пойду теперь в постель, — и, повернувшись к нему спиной, величественно направилась в спальню, восхитительно демонстрируя свой задний фасад в облегающих джинсах.
Крис стиснул зубы. Еще восемнадцать часов. И тогда она уйдет. И ему никогда уже не придется опекать ее. Он остался на месте, пока не удостоверился, что она закрыла дверь спальни. Тогда он поднялся и устроился на кушетке, соорудив из подушки и вязаного шерстяного платка себе постель. Перед тем как заснуть, он долго лежал с открытыми глазами, глядя на огонь.
Между тем Лилиана никак не могла расслабиться. Она не хотела выключать лампу, но лампа была мощная и заливала комнату ярким светом. Когда она попробовала остаться в темноте, это оказалось слишком страшным. Обступали воспоминания. О ее похищении. О пробуждении в номере отеля. И о смерти двух преступников, которых Крис вынужден был убить. Ей хотелось скорее поехать домой, вернуться к нормальной жизни, которую она вела перед тем, как все это произошло.
Девушка возвращалась мыслями к тому, что говорил Крис о ее характере. Если она и относилась к людям презрительно, то это объяснялось их обращением с ней, как с бездушной разряженной куклой, а она была женщиной из плоти и крови. Или это были люди, которые кичились своей собственной значимостью и ожидали, что она с благоговением падет к их ногам. Кое-кто из них был больше заинтересован в финансовом и политическом могуществе ее отца, чем в ней самой.
Крис не подпадал ни под одну из этих категорий. Его не пугало ее положение. И в его объятиях она отнюдь не была каменной. Могущество ее отца не оказывало на него никакого воздействия. Ее удивило и обескуражило, что этот человек, казалось, делал все, что мог, чтобы игнорировать ее.
Ее тяга к нему удивила ее саму. В конечном счете он был членом банды, каким-то образом ставшим лейтенантом городской полиции. И только наполовину выглядел таковым.
Роль внешности! Как же она велика! Лилиана, о которой судили по ее внешнему виду, с ужасом поняла, что и сама судит о Крисе по тем же критериям. А ведь он, несомненно, более содержателен, чем об этом можно было судить, разглядывая его татуировку и серьгу в ухе. Но что же ее так влекло к нему?
Может быть, она нашла этого мужчину таким привлекательным именно потому, что он жил в другом мире, вырос в бедных кварталах города? Он был опасен, обладал властью другого рода, нежели ее отец. Обаяние тайны действует безотказно, будоражит воображение. Несомненно, Крис Финч — сильный человек. И он чаше подвергался опасности, чем любой политик, бизнесмен или финансист, в одного из которых она обязана была влюбиться. Таковы уж законы ее мира! Но она жаждала поддаться влечению, которое чувствовала к этому человеку. Он же ясно старался дать ей понять, что не испытывает к ней интереса.
Это был абсолютно новый опыт для Лилианы Холден, дочери банкира, наследницы огромного состояния. Обычно люди раболепствовали перед ней и старались завоевать ее расположение. Отказывала им она — они же ей ни в чем не отказывали. Лилиана тяжело переживала унижение. Этот парень нанес ей оскорбление. Он отвергал ее — что было невероятно! Но уязвленная в своей гордости, девушка недолго предавалась чувству обиды. Оно тут же вытеснилось раздражением и решимостью.
Обычно она использовала свои прекрасные глаза для того, чтобы получить все, чего ей хотелось. Крайне редко ей не удавалось добиться своего. Сейчас она не столько желала интимной близости с Крисом, сколько ей хотелось взять маленький реванш и утвердиться в своем «я». Нужно заставить Криса признаться, что он хочет ее, а потом отвергнуть его домогательства.
Лилиана подсчитала, что у нее имеется около семнадцати часов, чтобы поставить Кристофера Финча на колени.
4
Лилиана проснулась от странных глухих стуков — очевидно, ударов топора по дереву. Она встала с кровати, подошла к окну, на котором не было никаких портьер, и выглянула на задний двор дома.
Она увидела Криса. На нем не было ничего, кроме поношенных джинсов. Но он был выбрит. И девушка с удивлением отметила, что он почти красив. Его волосы, не собранные в хвост, прилипли ко лбу и влажными прядями рассыпались по оголенным плечам.
Он колол дрова так энергично, что его мускулистый торс блестел от пота. Она заметила покрывшийся корочкой порез возле ребер, куда его ударил ножом Диас. Это была не единственная отметина на его теле. Возле ключицы был шрам, напоминавший зажившую рану от пули. Интересно, подумала она, получил ли он этот шрам еще ребенком, когда был в банде, или уже работая полицейским.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
